Без дела, конечно, я не сидел. Укрепил и усилил периметр занятого района. Убрал из столицы всех пленных и ненужные в текущем противостоянии трофеи.

Расширились еще на две улицы. Штурмовые группы прочесали все домовладения в подконтрольном районе на предмет укрывательства мятежников. Несколько домов пришлось брать штурмом, после чего их хозяев расстреливать на их же дворах у ближайшей стенки. По какой причине они оказали вооруженное сопротивление я не заморачивался. Не моя епархия. Достаточно было самого факта.

Расстрельные команды набирались из штрафников. Ничего… даже устных возражений не услыхал от них, что аристократам работать палачами невместно. Может, и морщились внутри себя, но вида не показывали.

Бронетехника в городе была только та, которая имела бронированные крыши. И к каждой машине было прикреплена штурмовая группа, усиленная отделением гранатометчиков с большим запасом «колотушек» внутри брони.

Подо мной к полудню была всего одна восьмая часть города и не самые стратегические кварталы. Вокзал с телеграфом, телефонная станция и оба моста через реку были если не в руках, то на территории формально занятой мятежной гвардией.

Зато Имперский банк оказался на моей территории, вместе хранилищем денег и драгметаллов. Бисер после моего сообщения об этом прислал группу невесть откуда им взятых аудиторов с именным рескриптом на руках. Сейчас они разбились на две группы. Одна считает деньги и прочие ценности в хранилище. Вторая проверяет бухгалтерию. Полная инвентаризация имперских финансов.

Директорат банка под конвоем пьет кофе в ближайшем гаштете, открытом по такому случаю по нашей настоятельной просьбе. (Все точки общепита и магазины в столице в этот день не работали. Стремно же…) Время от времени кого-то из директоров дергали на допрос в здание банка. Из всего до меня доведенного я выудил только одну существенную информацию — все банкиры люди покойного канцлера Лоефорта, а вот аудиторы явно работают на Моласа.

А вот особняк имперского Казначейства мы не взяли, сил не хватило, но все подходы к нему оказались у нас под прицелом. Главную задачу — не дать графу Тортфорту вывезти оттуда деньги решалась положительно. Две попытки проникновения в казначейство пресекли перекрестным пулеметным огнем. Третья большая группа гвардейцев пополам с какими-то мутными личностями в штатском сама отказалась от экса[7] лишь узрев на площади с лязгом разворачивающийся «артштурм». Даже стрелять не понадобилось. Рассосались они по окрестным переулкам в течение минуты.

Удачей стало нахождение в наших кварталах склада праздничной бутафории для украшения города. Там оказалось много имперских флагов, которые мы не преминули вывесить по своему периметру, означая, таким образом, территорию законного императора. Получилось даже торжественно и красиво.

К этому времени и особняк под штаб штрафники мне подогнали. Часам к десяти. На второй линии от главного проспекта. Даже не особняк, а полноценную городскую усадьбу с приличным двором и городским телефоном. Находился он в некотором отдалении от места избиения гвардии. Крыша его совсем не пострадала от шрапнели. Но для такого большого здания особняк был все же несколько пустоват. Обычно, ну как мне кажется, тут слуг должно быть не менее сорока человек, а то и больше.

Бывший гвардейский подполковник послал за мной посыльного и встретил меня во дворе, с интересом наблюдая, как Ягр размахивая руками, командует мехводом, а вместе они пытаются протащить БРЭМ через ворота достаточной ширины, чтобы в них вписалась большая карета запряженная шестеркой лошадей цугом. Наконец БРЭМ втащили и уже во дворе «на пяточке» развернули носом к воротам, чтобы башенный пулемет контролировал их.

— Дорогой барон, здесь три этажа и мансарда, — пояснил мне командир штрафников. — Хозяев со всей вежливостью мы уже потеснили на третий этаж, прислугу удалили на мансарду. На первом этаже будет ваша охрана, приемная и кабинет с телефоном. На втором ваши личные покои. Я уже обговорил с хозяйкой, что ее служанки будут у вас убирать там. А в кабинете, наверное, справится и ваш денщик.

— Резонно, — отметил я и спросил. — Что-то домик уж больно узенький.

— Тут все дома такие, господин командор, — ответил он. — Земля в столице всегда была дорогая, особенно когда еще внешние стены стояли. А за внутренней стеной цены вообще бешеные. Вот и росли дома не вширь, а ввысь. Здесь еще двор есть нормальный и флигеля. У большинства и этого нет. Чаще всего крошечный задний дворик: каретный сарай, дровяной сарай, конюшня, сеновал и все. А на парадном дворе лишь бы карета развернулась.

— М-да… И никакой зелени, — посетовал я. — Пошли, фельдюнкер, посмотрим на мой кабинет.

Уже на парадной лестнице, обернувшись, приказал Ягру.

— Организуй мне помывку, даже не помывку, а так… обтереться мокрой тряпкой. Вторые сутки без гигиены. Противно уже себя ощущать такого.

Парадная лестница это парадная лестница. Понты корявые с двумя вырезанными из черного камня пантерами, катающими лапой шары, у самих дверей стоят медные мортирки вековой давности, а над дверью потемневший герб с графским знаком, выточенный из когда-то белого мрамора. Двери мощные, толстые дубовые плахи медными полосами окованные. Полосы эти фигурные и все в резьбе по металлу. Богато жили… Именно что жили. Печать легкого запустения неуловимо лежала на всем. Как на пятый год в московской квартире после крутого евроремонта.

У дверей без напоминания унтер моей охраны уже поставил часового.

За мной в холл проскочил фельдфебель рецких штурмовиков, и встал в сторонке, ожидая указаний.

Каменные плиты холла за прошедшие со дня строительства времена в некоторых местах существенно поистерлись.

— Тут ковры лежали, господин командор, но я посоветовал хозяйке их убрать, а то, ведь, угваздаем их сапогами-то.

— Это правильно, — одобрил я. — Мы же не оккупанты какие, а освободители. Хозяевам дворца просто создаем временные неудобства лишь на то время, пока не кончатся в городе беспорядки. Не более.

Налево от холла находилась большая комната, парадная, наверное, предназначенная для приемов. Потому как богато она была обставлена резными диванами по периметру, картины на стенах под шелковыми обоями. Большая позолоченная люстра с подвесками из розового рецкого хрусталя. А середина вся пустая. Паркет наборный. Красивый. Ничего потом отциклюют заново. Не обеднеют.

Направо такой же площади две смежные комнаты. Малая гостиная и кабинет.

В малой гостиной, наверное, была курилка для гостей и место для игры в карты. Иначе, зачем там целых четыре ломберных стола?

В кабинете на роскошном резном столе, сработанном по моде позапрошлого царствования глубокими прорезанными финтифлюшками, около лазуритового с золотом письменного прибора стоял палисандровый деревянный ящик телефона. Полированный. Старая модель с двумя раздельными трубками — рожками. Посмотрел — действительно из рогов сделано, позолоченной медью оправленных. Ладно, думаю, хоть такой аппарат есть и то за первый сорт. Гвардейские инженеры сюда еще воздушку[8] протянут от кордегардии Охотничьего дворца. Совсем будет хорошо.

Связь с высшим начальством, откуда можно получать четкие инструкции, в моем положении благо. Как-то не климатит меня брать на себя ответственность за разрушения в городе, особенно после окрика Бисера насчет столичного императорского дворца.

Окна на первом этаже, если смотреть со двора, выше человеческого роста начинаются, а в самих комнатах от пояса где-то вытянутые в высоту по самый потолок. А потолок тут дай боже — метра четыре от пола. В кабинете окон два на одной стене и одно на другой. Светло. На полу лежит красивый ковер мидетерранской работы. Дорогой ковер, я уже слегка начал в них разбираться. В дальнем от окон углу два кожаных дивана углом и курительный столик с положенными причиндалами в самом углу. Дорогие цацки. Золото. Серебро. Полудрагоценные камни типа яшмы и малахита, еще нефрит опознал… Шкатулки драгоценных пород дерева. Новенькая причудливая горка для самогарных спичек. На стенах ковры многочисленным со старинным, богато украшенным холодным оружием. Музей просто.