— Я не знаю наверняка, но мне кажется это вполне вероятным теперь, когда я вспоминаю, как она себя вела. Она всегда засыпала с трудом. Даже будучи ребенком.

— Ну вот, — сказал доктор, закончив перевязывать ногу. Он отошел к окну и продолжал говорить:

— Все эти препараты сами себя ослабляют, понимаете ли. Организм привыкает к ним, и появляется устойчивость к снотворному. С каждым разом вам требуется все более сильная доза. Я пытался убедить вашу сестру лечь в клинику, где ее лечили методом постепенного отвыкания, но она об этом и слушать не захотела. Мне не оставалось ничего делать, как снова и снова выписывать ей рецепты.

Когда доктор отошел от окна, Джинни вдруг увидела на его лице выражение истинной печали. Она, к своему удивлению, поняла, что он то же несет на себе груз вины за смерть Сьюзан.

— В какой-то мере, — сказал он, — я полагаю, меня то же можно обвинить в этом. Но врач быстро учится сбрасывать с себя такую ответственность, иначе он просто сойдет с ума. Во всяком случае, с вашей сестрой произошел несчастный случай.

Что-то разбудило ее посреди ночи. Никто не знает, что именно. Возможно, просто дурной сон. Она находилась под действием большой дозы снотворного, но поднялась с кровати, подошла к окну, вышла на старый полуразрушенный балкон, он не выдержал, и миссис Лэнгдон разбилась о камни.

— Мистер Веннер говорил, что была еще какая-то царапина, — сказала Джинни, без особой надежды.

— Верно. На горле. Но она была слишком уж маленькой, чтобы вызвать смерть, смею вас заверить. Это такая царапина, которую могла оставить бритва, если вдруг соскочит рука, когда вы ровняете волосы. Насколько мне известно, миссис Лэнгдон ровняла их именно бритвой. Конечно, немного крови она потеряла, но даже не столько, чтобы просто почувствовать себя плохо.

Джинни пришла в голову другая мысль.

— Не могло ли так случиться, что ее ударили, или что она сопротивлялась, а, сбросив ее с балкона, кто-то пытался скрыть царапины или ссадины?

— Возможно, но я ОЧЕНЬ сомневаюсь в этом.

Джинни вздохнула и посмотрела на часы. Было уже почти четыре, а ей нужно было возвращаться на причал, где будет ждать Рэй. Она открыла кошелек, чтобы достать деньги.

— Жаль, что не смог вам ничем помочь, — сказал Доктор Моррис. — Но, как я и говорил с самого начала, в смерти вашей сестры не было ничего таинственного.

— Кроме этой ранки на горле, — вставила Джинни, упрямо отказываясь признать свое полное поражение. — И все-таки я хотела бы подробнее услышать о ней.

Доктор снисходительно улыбнулся, давая понять при этом, что считает ее поведение глупым.

— Могу вас заверить, — заговорил он, — ранка была совершенно безопасной. Разве что, — тут он усмехнулся, показывая, что, шутит, — ваша сестра стала жертвой вампира.

Джинни вдруг вспомнила, что недавно кто-то уже произносил при ней это слово. Только вот кто?.. Она вспомнила.

— Какое странное совпадение, — громко сказала она. — Рассказывая про Лэнгдонов, Лу Беннер уже упоминал эту тему... Что-то, касающееся старой фамильной истории.

Доктор Моррис сурово взглянул на Джинни.

— Я просто пошутил, мисс Денвер, — холодно сказал он. — И я сочту весьма прискорбным, если вы позволите своим фантазиям завести вас так далеко, печальное свидетельство чего я, к сожалению, наблюдаю сейчас. Смерть вашей сестры стала следствием случайного падения с балкона, и я готов поставить на карту свою репутацию врача, что это было именно так.

— Простите, — сказала Джинни смущенно и протянула ему руку. — Конечно же вы правы. Я просто стала слишком впечатлительной. Огромное спасибо вам за помощь. Есть еще одна просьба. Сделайте одолжение, считайте наш разговор, особенно то, что касается моего проживания на Пэрлью и родства с Сьюзан, конфиденциальным.

— Не скажу, что одобряю все это. Но обещаю вам хранить конфиденциальность, — сказал Доктор.

Джинни еще раз поблагодарила его перед тем, как уйти. Уже в дверях ей в голову пришла еще одна мысль. Она повернулась к Доктору Моррису:

— Доктор, если в ту ночь Сьюзан находилась под действием сильной дозы снотворного, значит, должно было произойти что-то невероятное, чтобы разбудить ее, не так ли?

Он пожал плечами.

— Возможно. Если она приняла очень большую дозу — да. Но мы не знаем, сколько таблеток она приняла. Возможно, доза была весьма умеренной, и любой, даже малейший шум или просто дурной сон мог ее разбудить.

— Но, — сказала Джинни, — если она приняла только малую дозу и ее очень легко было разбудить, как же вышло, что она так бессознательно ступила на балкон?

По тому, как доктор нахмурился, она поняла, что этот вопрос никогда не приходил ему в голову. Но Джинни не могла продолжать разговор. Было уже почти четыре.

— До свиданья, Доктор Моррис, — сказала она и вышла.

Джинни ступила на дорожку, окаймленную цветами, прошла вдоль дома и свернула, выйдя на тротуар, где чуть не столкнулась с Рэем Лэнгдоном.

— Ну и ну... — сказал Рэй, который едва успел подхватить Джинни, чтобы она не упала. — А я спешил на причал, думал, вы уже заждались и теперь неистовствуете... — Рэй взглянул на табличку Доктора Морриса, прикрепленную к стене.

— Что вы здесь делаете?

Джинни вспыхнула, чувствуя, что выглядит очень виновато.

— Я просто решила на всякий случай показать ногу врачу. А что ВЫ здесь делаете?

— О, я просто только что закончил свои дела, — произнес Рэй тоном невинным, как и всегда. — Пойдемте на причал вместе. Или вам нужно сделать еще что-нибудь?

— Нет, нет, я как раз все закончила, — сказала Джинни.

Они пошли вместе. Джинни смотрела по сторонам и, словно рассматривая городок, обернулась. Вся улица состояла из жилых домов, за исключением приемной Доктора Морриса. Это была узенькая улочка вдали от центра города, и ничто на ней не могло представлять интерес для Рэя Лэнгдона. В сознание Джинни закралась ужасная мысль, что Рэй оказался здесь потому, что попросту следил за ней.

К тому времени, как Джинни и Рэй подошли к причалу, свертки, посланные из магазина, были уже доставлены на катер. Большая часть из них сразу выдавала содержимое: упакованные вещи на вешалках из магазина готовой одежды, где Джинни пополнила свой скудный гардероб, коробочки и кулечки из лавки с игрушками, в которых содержались мелочи, способные на несколько ближайших недель стать радостью для Варды. Но один пакет особенно привлек к себе внимание Рэя. Он заметил его еще с причала.

— Что это такое? Похоже на стол без ножек, — полюбопытствовал Рэй.

— Это зеркало, — в голосе Джинни проскользнули агрессивные нотки, и, почувствовав это, она продолжила более мягко: — Мне трудно обходиться только тем, что есть в моем косметическом наборе, а Мария, сколько я ее ни просила, так и не нашла для меня зеркала побольше.

Рэй искоса посмотрел на Джинни, и ей вдруг показалось, что он почему-то заволновался. Но уже в следующее мгновение его лицо приняло обычное веселое выражение.

— Мне и в голову не приходило, каким это должно быть для вас неудобством, но зато это лишний раз подтверждает мою теорию, что красота, подобная вашей, не нуждается в особенно тщательном уходе.

— Требует все-таки достаточно ухода, чтобы попытаться найти зеркало, — сказала Джинни.

— Позвольте мне сделать вам одно маленькое предложение, — они уже взошли на катер, и Рэй принялся раскладывать свертки по палубе. — Доверьте мне поднять эту штуку наверх в вашу комнату, и я это сделаю так, что ни одна живая душа об этом не догадается.

Рука Джинни, подававшая очередной пакет, застыла в воздухе.

— Рэй, — спросила она несколько взволнованно, — почему во всем доме нет ни единого зеркала?

Джинни не первый раз задавала этот вопрос, но Мария всегда уходила от ответа.

— Это особый фетиш для нашей матушки, — не колеблясь ответил Рэй. — Она считает, что, если не смотреть на себя в зеркало и не наблюдать, таким образом, за процессом собственного старения, то и не состаришься. У меня в комнате, естественно есть зеркало. Да и не только у меня. У Пола, у Варды, у матушки... Я не знаю, почему Мария не предупредила, что в вашей комнате его нет.