Вдруг он замолчал на полуслове и покосился в сторону окна. Тут и мы услышали характерный стрекот – к нам приближался небольшой одномоторный самолет. Дидерик Бранд кивнул, как будто ждал его.

Подумать только, наш сонный городишко субботним утром растревожен, как гнездо термитов.

– Мистер Бранд, позвольте предложить вам кофе, – вмешалась Эмма, воспользовавшись паузой. Я выжидал, гадая, какое его рассказ имеет отношение ко мне.

– Дидерик, зовите меня Дидериком. Эмма, спасибо, не надо. Трудность в том, что у нас совсем нет времени. – Он взял черную папку, которую раньше, войдя, положил на кофейный столик, и с треском раскрыл ее. Пролистал целую кипу документов. – Так вот, первым делом я связался с нашими природоохранными организациями. Как вы знаете, за контрабанду диких животных, не разрешенных к ввозу, ничего хорошего ждать не приходится. Министерство охраны окружающей среды отнеслось к нам очень сочувственно; по-моему, они чувствуют себя виноватыми из-за Зимбабве, если вы понимаете, о чем я. Но и их понять можно: у нас нет ни сертификата о происхождении животных, ни разрешения на вывоз от зимбабвийских властей. Как ни крути, а контрабанда есть контрабанда. – Он, наконец, нашел нужный документ и торжественно выложил его на столешницу. – Мне удалось кое-чего добиться! Во-первых, важную роль играет генофонд. В ЮАР поголовье крошечное, почти все наши черные носороги происходят из Квазулу и парка Крюгера. В смысле генофонда зимбабвийские животные бесценны. Пришлось подписать соглашение, по которому я предоставляю министерству охраны окружающей среды право первого отбора приплода. Во-вторых, помогло то, что я живу в отдаленном районе. О том, что я намерен разводить носорогов, знают всего несколько человек, в том числе вы. Кстати, прошу вас, никому не рассказывайте о носорогах, потому что их рога на черном рынке идут примерно по двадцати тысяч долларов за килограмм. Иными словами, каждый рог стоит больше шестидесяти тысяч долларов, почти полмиллиона рандов. В-третьих, у меня много земли и электрифицированная ограда. Здесь… – он похлопал своим большим пальцем по документу, – мое разрешение.

Дидерик достал из папки еще один лист бумаги.

– Вот письмо от директора департамента. Они готовы дать исключительное разрешение на ввоз под грифом «экстренный случай». – Толстыми указательными пальцами он изобразил кавычки.

– Дидерик… – начал я.

– Леммер, я знаю, о чем вы хотите меня спросить. При чем здесь вы? Сейчас объясню. Вы знаете Лоуренса Лериша?

– Я слышал о нем.

– А Николу, который разводит диких животных?

– Он мой друг.

– Сейчас Лоуренс находится в Мусине. Никола дал ему свой грузовик для перевозки животных. Сегодня он получит двух носорогов на зимбабвийской границе, восточнее Вембе, и повезет сюда груз, который стоит целое состояние – учтите, я имею в виду не только деньги. Ему предстоит преодолеть больше полутора тысяч километров. Если что-нибудь пойдет не так… – Бранд смерил меня многозначительным взглядом. Дошло до меня не сразу.

– Вы хотите, чтобы я поехал с ним?

– Пожалуйста, Леммер, дружище… – Как будто мы с ним старые приятели. – Я заплачу сколько скажете, полную цену.

По лицу Эммы я видел: она считает, что я должен принять участие в благородном деле.

– Дидерик, все не так просто…

– Леммер, все официально, вам не нужно беспокоиться.

– Дело не в этом. Я на контракте. Не имею права брать заказы со стороны.

– Что вы имеете в виду?

– Я работаю на одну кейптаунскую фирму, «Бронежилет».

– Да-да, вы телохранитель. Присматриваете за богатыми и знаменитыми…

В Кару секретов нет, есть только ложные впечатления.

– В основном я охраняю зарубежных бизнесменов… – сказал я.

– Но сейчас вы ведь не заняты?

– Дидерик, у меня контракт с «Бронежилетом». В нем написано, что я не имею права брать заказы со стороны. Все должно идти через них.

– Они должны получить комиссию.

– Совершенно верно.

– Леммер, приятель… откуда они узнают? Сегодня поедете, послезавтра вернетесь.

Как я мог ему объяснить, не обижая его, что моя верность Жанетт Лау не обсуждается?

– Я, как вы, Дидерик, тоже предпочитаю официальные санкции.

Он смерил меня задумчивым взглядом и, наконец, сказал:

– Ладно… Кто у них главный? Как ему позвонить?

– Как я туда доберусь? До Мусины ехать целый день.

– А самолет на что? – Он ткнул большим пальцем в сторону аэродрома. – Там Лоттер. Он вас ждет.

После десятиминутного разговора Дидерик передал трубку мне:

– Просит вас.

– Жанетт! – сказал я.

– Рада слышать, что ты начал сам привлекать клиентов… – Как всегда, ирония в ее хриплом прокуренном голосе, а потом короткое, отрывистое «Ха!». Это значит, она смеется.

Я решил промолчать.

– Если хочешь, берись. Уж я тут как-нибудь справлюсь.

Хотел ли я взяться за работу? Мне не придется уезжать далеко от дома. Правда, оставались вопросы, пока неясные. События с самого утра, с «Рыцарей», развиваются как-то слишком быстро. Ну и, конечно, мне не давал покоя Первый закон Леммера. Как известно, он гласит: не увлекайся. А здесь поневоле придется увлечься по самые уши. Местный фермер затеял Большое Дело…

Жанетт правильно истолковала мое молчание.

– Может быть, тебе известно больше, чем мне. Решай сам! – Помолчав, она добавила: – Леммер, похоже, дело благородное. Мне понравился его голос. Судя по всему, хороший человек. А ты ведь понимаешь, как им тяжело живется после кризиса…

Я понимал. После международного обвала оборот в «Бронежилете» сократился на пятьдесят процентов. Вот уже два месяца, как я не зарабатываю ни цента.

Я посмотрел в умоляющие глаза Эммы. Как и Жанетт, она уже была горячей сторонницей Дидерика. Я вспомнил и молодого Лоуренса Лериша, студента сельскохозяйственного университета. Что скажут в Локстоне, узнав, что я бросил его на произвол судьбы? Кроме того, скоро вносить очередной платеж за новый пикап «форд». И надо перекрывать крышу. Я вспомнил, как тихо присвистнул дядюшка Бен Брюэр, спустившись с чердака и сообщив мне, что деревянные перекрытия совсем сгнили и придется класть новую крышу.

Я глубоко вздохнул и сказал:

– Согласен.

Лоттер был похож на постаревшего рок-музыканта. Поредевшие длинные волосы он завязывал в «конский хвост». На смуглом, цыганистом лице – круглые очки. Он с дружеской улыбкой пожал мне руку, взял мою черную спортивную сумку и зашагал к самолету. Самолетик показался мне невозможно маленьким – прямо игрушка, покрашенная в белый, красный и синий цвета. Кабину закрывал прозрачный купол. В кабине имелось два кресла и тоненький рычаг управления – в самолете ждешь чего-то посущественнее. Такие самолетики в выпусках новостей называются «миниатюрными». Я вспомнил, как часто дикторы сообщают об их крушении…

Эмма с любопытством осматривала самолет; глаза у нее горели. Она только что назвала предстоящую мне поездку «забавным приключением».

Дидерик Бранд подошел ко мне сзади.

– Не нужно беспокоиться, Лоттер – победитель международных состязаний.

Меня больше беспокоили не летные навыки Лоттера, а то, на чем он летает. Но я прикусил язык.

– Вот, на всякий случай. – Бранд передал мне сверток, обернутый промасленной тряпкой.

Я унюхал запах оружейного масла и начал разворачивать подарок.

Он положил на него руку:

– На вашем месте я бы подождал, пока вы не окажетесь в воздухе… – И он многозначительно покосился на Эмму. – Не хочется ее расстраивать.

– Мне следует знать что-то еще?

– Вы ведь знаете, какая у нас ситуация на дорогах, – ответил он.