— Мой отец, — тихо сказала Леа, — иногда ведет себя довольно странно.

— Впервые женщина говорит мудро, — пробормотал Реднор. Однако Леа была настолько встревожена и напугана, что едва ли слышала его.

— Я знаю, отец хочет силой отнять меня у вас, может быть, украсть, а потом потребовать выкуп, — на одном дыхании выпалила она и замерла, ожидая, как Кейн взорвется руганью.

Однако ничего такого не произошло. Тишину нарушал лишь мерный цокот копыт. Прошла минута или две, и Леа решилась взглянуть на мужа. На лице Реднора играла легкая улыбка. Теперь он окончательно убедился, что жена не в сговоре с отцом. На сердце отлегло, хотя опасность от этого отнюдь не уменьшилась.

— Кто тебе сказал?

— Вы не сердитесь?

— Если я и сержусь, то вовсе не на тебя. Но ты не ответила на мой вопрос. Кто тебе сказал?

«Странные существа эти мужчины, — подумала Леа, — их занимает больше то, кто через сто лет наденет корону. А предательство близких в собственном доме их нисколько не волнует!»

— Мне сказала мама, — чуть помедлив, ответила Леа. — Она, должно быть, подслушала отца.

— Мужественная женщина. Отец пронюхает — добра не жди. Но не тревожься, от меня он ничего не узнает, а с тобой все будет в порядке.

У Леа посветлело на душе. Зачем ей тревожиться, если Кейн спокоен и понял поведение мамы?

Леа с интересом оглядывала окрестности. Они проезжали места, где она никогда раньше не бывала. Холмы и пригорки остались позади, и сейчас вокруг расстилались поля, покрытые пожухлой травой — засуха последних недель давала о себе знать. Они проехали какую-то деревушку. Жители, едва заметив кавалькаду, бросали мотыги, корзины прямо на огородах и со всех ног бежали в дома. Кейн крикнул им что-то на языке, которого Леа не знала. Люди перестали разбегаться, и через несколько минут осмелевшие крестьяне окружили отряд. К Реднору подошел живописного вида старик — грузный, беззубый, в овечьей шкуре. Он сказал Кейну несколько слов, и тот громко рассмеялся. На прощание Реднор опустил в стариковскую ладонь несколько монеток.

Через час они въезжали в другую деревню. Здесь люди боялись их меньше. Реднор остановился и спросил Леа, не хочет ли она пить или есть. Девушка призналась, что хотела бы попить. Напиться дали не только Леа. Даже Седрику хорошенькая молодая женщина с годовалым мальчиком на руках принесла кувшин молока. Улыбаясь, но не проронив ни слова, она протянула ему запотевшую посудину, боязливо косясь на гигантского пепельного цвета коня Седрика. А остальные женщины толпились около Леа, разглядывая ее наряд. Простенькая серая туника и темно-зеленая накидка казались им просто восхитительными. Но каково же было их изумление, когда Леа, чтобы взять чашку с молоком, сняла перчатки. Ее белоснежные руки с ухоженными длинными ногтями и рубиновое кольцо просто сразили их наповал. Толстая дородная крестьянка подошла к Леа и осторожно прикоснулась корявым, с обломанным ногтем пальцем к ее косам. К слову сказать, у деревенских девушек были замечательные волосы, но никто из них и понятия не имел, как следить за ними, да и времени у них на это не хватало. Потому выглядели они очень неопрятными.

Реднор первым заметил, что женщины как-то осмелели. Такого прежде никогда не бывало. Раньше жители боялись выйти на улицу, даже когда проезжала мирная кавалькада. Женщины особенно остерегались. Они боялись, как бы их не увезли с собой. Он понял — жителям не страшно, потому что в отряде Леа. Во-первых, их заинтересовали ее вид и одежда, а во-вторых, ее присутствие среди солдат наводило на мысль, что те вряд ли способны сделать при ней что-то дурное. Он порадовался за жену — ни одним жестом она не показала даже тени отвращения к крестьянам, а ведь они были ужасно грязными, и от них дурно пахло. Реднор достал немного денег и расплатился за молоко. В этот момент раздался крик: «Берегись! К оружию!»

В ту же секунду солдаты окружили Леа. Женщин отогнали в, сторону. Реднор надвинул шлем поплотнее и перетянул щит со спины на грудь. Он и Джайлс поехали навстречу всаднику, который несся во весь опор с той стороны, откуда они приехали. Леа не успела и слова сказать, как поводья ее лошади взял в свои руки Гарри Бофор.

— Миледи, ничего страшного. Не беспокойтесь. Возможно, это просто гонец. Правда, сейчас такое время, что ни в чем нельзя быть уверенным до конца.

Леа совсем не понравилось, что кто-то держит поводья ее лошади, но Гарри не собирался править ею, и потому девушка промолчала. Она лишь с тревогой поглядывала на мужа. Стук конских копыт приближался. Это мог быть просто всадник, а мог быть и разведчик вражеского отряда. Мгновением позже Леа услыхала раскатистый хохот мужа. Кольцо вокруг нее распалось так же стремительно, как и возникло. Реднор возвратился, на ходу стягивая шлем и перетаскивая на спину щит, и отобрал у Гарри поводья. Опасность миновала — тревога оказалась ложной.

— Вы думаете, это было необходимо, милорд? — спросила Леа.

— О чем ты, о поводьях? Да, конечно, — успокоил девушку Кейн.

— Но почему? Вы мне так мало доверяете? Реднор удивился такому вопросу и посмотрел на жену.

— Нет, я думаю, что ты бы прекрасно со всем сама справилась. Мне не нравится твой отец, Леа. Но он, — Реднор кивнул в сторону Гарри, — такой же порядочный человек, как и твоя мать. Гарри знает, в седле ты держишься хорошо. Просто от криков или запаха крови лошадь может понести. Ты смелая девушка, но я не уверен, что эти нежные белые пальчики смогут удержать рвущегося коня.

— Вы правы, милорд, Холодный Рассвет никогда не видел и не нюхал крови. Моя лошадь хороша для охоты и вряд ли — для такого путешествия.

— Ты абсолютно права. Приедем в Лондон, я в Смитфилдс куплю тебе несколько кобыл для верховой езды. Не люблю я меринов — сердце у них слабенькое.

Казалось бы, им не было никакой необходимости задерживаться здесь, однако с места отряд не двигался. Реднор вглядывался в ту сторону, откуда они приехали.

— Милорд, можно мне спросить? А чего мы ждем? — полюбопытствовала Леа. Она на самом деле боялась, как бы не завязался бой. Ей совсем не хотелось смотреть на сражающихся солдат.

— Мы дожидаемся Херефорда. Он не более чем в десяти минутах от нас — так говорит гонец. Вместе с Честером они собирались на север, но их планы изменились, и Херефорд надумал присоединиться к нам. Это очень хорошо! Нужно быть сумасшедшим, чтобы рискнуть напасть на нас, когда мы с ним вместе. Сегодня мы переночуем в замке Херефорда, и ты сможешь… Нет, об этом скажу позже.

Лорду Реднору так и не удалось закончить разговор с женой. На всех парах по пыльной дороге к ним несся всадник. Еще издали Кейн признал в нем Херефорда. В метре от Реднора тот осадил коня и разразился криками:

— Я еще не встречал большего идиота, чем ты! С тобой лишь четверть твоего отряда, и ты везешь женщину! Ко всему этому, ты еще собираешься остановиться у Оксфорда! Я-то думал, это шутка, но Пемброк сказал мне, что это на самом деле так.

— Оксфорд отдаст мне ключи и объяснит, как найти дом Пемброка в Лондоне. Мне же нужно где-то остановиться, и этот дом — подходящее место, — спокойно парировал резкий выпад друга Кейн.

— Да, остановиться тебе где-то нужно, но совершенно не обязательно у Оксфорда. За весь год ты ни разу не был при дворе, и возможно, поэтому многого не знаешь. Оксфорд в когтях у Джоанны Шрусбери, а она тебя очень не любит.

— Какая ей польза от Оксфорда? Ей нравятся настоящие мужчины. — Рядом находилась Леа, и Реднору ничего не оставалось, как сделать вид, что последних слов Херефорда он просто не услышал.

— Ты посмотри на Уильяма Глостера, чем он берет женщин, а? А ты говоришь о настоящих мужчинах. Кто поймет этих женщин…

Реднор уже давно привык к шуточкам Херефорда и выслушивал их спокойно.

— Только не говори мне, что и ты не устоял перед его чарами, — отрезал с ядовитой усмешкой Реднор и махнул рукою, показывая, что разговор закончен. Леа покраснела.