Ги де Мопассан «Орля» [25]

Бо́льшую часть времени после полудня двое детей рисовали. Софи больше любила изображать придуманных животных, укрепленные замки, людоедов и принцесс. Сегодня она решила воспроизвести сцену из «Красной Шапочки», которую учительница читала им в классе в начале недели. Эта история ужасала ее и пленяла. На рисунке узнавались охотник с ружьем и маленькая девочка. Последняя странным образом была одета в розовое платье – Софи не смогла воспользоваться красным фломастером, которым единолично завладел Александр.

Мальчик же не любил, когда заглядывают в его рисунки. Он создавал их только для себя, и как только мать или кто-нибудь из товарищей заглядывал через плечо, резко поворачивался и требовал, чтобы его оставили в покое. Сегодня Софи один или два раза попыталась взглянуть, что делает ее друг, но тот ее грубо оттолкнул. Сегодня он был особенно производителен, покрывая белые листы нервными штрихами. Так с ним было далеко не всегда: иногда у него ничего не выходило, и ему казалось, что все творчество из него куда-то испарилось. Александр был очень одарен в области изобразительного искусства. В школе учительница всегда приходила в восторг от его портретов и пейзажей. Его произведения всегда были в почете. Это вызывало зависть у других учеников, переживавших, что у них нет такого таланта.

Как правило, Александр проводил вторую половину среды у Софи, своей одноклассницы. Он очень любил эти моменты спокойствия, когда мог безмятежно рисовать и смотреть мультфильмы по телевизору.

В столовой скромной квартиры двое детей углубились в свои занятия, а по телевизору в задней части комнаты, как и каждую среду во второй половине дня, передавали программы для молодежи. Сейчас это были «Рыцари Зодиака» – любимый мультфильм Александра. Софи же считала его слишком жестоким, за что мальчик часто называл ее трусихой. Но сегодня, когда раздалась музыка, сопровождающая заглавные титры, он даже не повернул голову к телевизору. Мальчик был полностью поглощен рисованием.

– Александр, «Зодиак» начинается, – предупредила его Софи.

– Оставь меня в покое…

Озадаченная Софи отправилась к маме на кухню.

– Мама, Александр не смотрит «Зодиак».

– Тебе-то что? Возможно, сегодня ему не хочется его смотреть.

– Но это первый раз, когда он пропускает свой мультфильм, – с грустным видом заметила девочка, возвращаясь в столовую.

Меньше чем за три четверти часа Александр закончил семь рисунков, которые, перевернув, разложил на столе.

– Почему ты не хочешь, чтобы я увидела, что ты сделал? – слащавым тоном спросила у него Софи, чтобы подольститься.

– Потому что ты не любишь такие рисунки. Нечего тебе на них смотреть, ты же любишь всякие дурацкие истории о принцессах и рыцарях.

– Не рыцарях, а прекрасных принцах.

– То же самое. Во всяком случае, если ты посмотришь на мои рисунки, то испугаешься, как в прошлый раз.

– Это потому, что ты нарисовал всяких чудовищ и столько крови!

– Вот я и говорю: ты снова испугаешься.

Внезапно обычные программы были прерваны срочным выпуском новостей. Двое спорящих детей были слишком заняты, чтобы обратить на это внимание. Привлеченная вступительной мелодией новостей, необычных в это время, мама Софи вошла и остановилась перед телевизором.

На экране появилась молодая журналистка:

– Мы только что узнали о серьезной железнодорожной аварии на линии Париж – Марсель. Единственно, что сейчас нам известно: поезд сошел с рельсов около пятнадцати тридцати, есть многочисленные жертвы. Пожарный, с которым мы успели поговорить, сообщил, что есть – даже если быть предельно осторожными с цифрами – более двадцати погибших и большое количество раненых. Причины аварии еще неизвестны, но не исключена возможность террористического акта. Сейчас мы вместе посмотрим первые кадры, снятые с вертолета всего несколько минут назад…

Тотчас же на экране появилась вереница вагонов, полностью разъединенных, стоящих вкривь и вкось, что легко позволяло представить себе серьезность аварии. Глядя на снятые с неба кадры, можно было подумать, что это просто игрушка, которую капризный ребенок швырнул в угол комнаты. Но снующие вокруг полицейские машины и кареты «Скорой помощи» быстро возвращали телезрителей в реальность.

– Боже мой! – вскрикнула взволнованная мать Софи.

Александр, который уже давно встал со своего места, подошел, чтобы сесть у телевизора. Очевидно, мелькающие на экране картинки производили на него впечатление. Софи единственная, казалось, ничего не понимала в серьезности событий. Она воспользовалась тем, что ее приятель отвлекся, и принялась один за другим переворачивать листы белой бумаги, немного смущенная от мысли, что нарушает запрет Александра.

К ее большому удивлению, все листы были насыщены линиями и цветами. Ни одного пустого сантиметра. Однако на этих перегруженных рисунках преобладал один цвет: красный. Теперь София понимала, почему ни на секунду не могла воспользоваться красным фломастером. Этот вездесущий ярко-красный цвет представлял собою кровь, стекающую из безобразных исковерканных тел. И эти мертвые тела были нарисованы с ошеломляющим реализмом. Можно было ясно различить вывороченные конечности, застывшие в невыносимых положениях, внутренности, вываливающиеся из животов, лица, оцепеневшие от боли и страха, казалось, зовущие на помощь, которая никогда не придет. Семь рисунков, сделанных ребенком, изображали не менее трех десятков мертвецов.

И посредине каждого рисунка, выступая за его пределы, виднелись искореженные, сошедшие с рельсов вагоны.

Лицо Софи сморщилось, на нем появилось выражение самого неподдельного беспокойства. Она подняла глаза к телевизору, затем уставилась на Александра, все еще сидящего у телевизора.

– Мама, смотри!

Но женщина, все еще погруженная в изображения, непрерывно мелькающие на экране телевизора, даже не услышала ее.

– Мама, смотри, – повторила Софи, уже крича.

– Что, моя дорогая?

Маленькая девочка высоко подняла два рисунка, которые взяла со стола.

– Смотри, Александр нарисовал поезд! Он нарисовал поезд из телевизора!

Ницца

Теперь Жюстине Неродо было от чего отталкиваться: Себастьян Кордеро не являлся истинной целью преступника. Лейтенант не продвинулась вперед, выясняя личность убийцы, но в том, что касается жертвы, перспективы только что изменились. А также возможные подозреваемые и мотив убийства. Все было лишь иллюзией – об этом ее предупреждала надпись на входе в лицей. Стефан Лоран – вот кто находился в центре всей этой истории. На нем все и сходилось. Определенно юноша знал, что здесь произошла ошибка, и сделал все, чтобы полиция этого не заметила. Почему кто-то покушался на его жизнь? Жюстина встретилась с ним только один раз, но она почувствовала, что этот юноша не такой, как другие.

Лейтенант сознавала, что эта версия будет принята на ура, если изложить ее коллегам и начальству. Она была уверена в своей правоте, но охвачена страхом, что ее поднимут на смех. Жюстина была молодой женщиной и еще не успела как следует зарекомендовать себя в профессии. И вот она должна идти дальше в своем расследовании… Необходимо скорее увидеть Стефана Лорана, чтобы попытаться еще хоть что-нибудь вытянуть из него, поскольку дело, о котором шла речь, действительно очень срочное. Юноша в опасности. Если его один раз уже пытались убить, это может произойти снова, и в следующий раз преступник может не ошибиться. Если убийца – один из студентов лицея, можно предположить, что он не осмелится повторить свою попытку в ближайшем будущем. Но, в конце концов, ничего нельзя сбрасывать со счетов, и Жюстина теперь чувствовала себя ответственной за жизнь молодого человека.

Стефан Лоран жил в квартире на площади Гарибальди между старой Ниццей и мостом, менее чем в десяти минутах от лицея Массена. Жюстина прекрасно знала этот район в двух шагах от ее дома. Она всегда находила очаровательной эту площадь, окаймленную старыми домами с пилястрами. Войдя под один из барочных портиков, женщина подошла к фасаду цвета орехового масла, характерному для жилых домов в Ницце. Едва она быстро проговорила в домофон имя Лорана, уже приготовившись позвонить, как из дома вышел молодой человек, чьи руки были заняты клеткой, в которой нервно сновал туда-сюда маленький грызун. Жюстина помогла ему пройти, подержав дверь, а затем ворвалась внутрь, пока незнакомец с явным вожделением поглядывал на ее задницу.