– Другая сторона дела остается неясной, – снова заговорила Жюстина, поворачиваясь к Александру. – Почему тебя хотели убить? Люди, которые бросились на твои поиски, хотели тебя использовать. Но, мертвый, ты ничем не можешь быть им полезен. Между желанием заполучить подростка, чтобы его использовать, и намерением его убить лежит целая пропасть!

– Я ничего об этом не знаю. Может быть, они боялись, что нам многое известно и что мы можем предать это многое гласности…

– Такая версия не представляется мне убедительной, – ответил я своему племяннику. – Вы исчезли и в течение многих лет не давали о себе знать. Почему они вдруг решили, что вы представляете собой для них угрозу?

У меня было еще много вопросов о причинах, по которым захотели устранить Александра.

– Ты отдаешь себе отчет, что поставил Кареллу в затруднительное положение, прекрасно зная, что он не имеет никакого отношения к этому убийству? – заметила Жюстина.

– Я всего лишь говорил вам правду, и у меня не было дурных намерений.

– Ну да, конечно… И ты хочешь, чтобы я этому поверила?

Мы продолжили делиться друг с другом всем, что знали. Жюстина доверительно сообщила нам, что находится в непростой ситуации, потому что, как легко догадался Александр, она в данный момент не при исполнении и не известила начальство о том, что ей удалось выяснить.

Оставив Александра в гостиной, мы вдвоем отправились на кухню, где Жюстина смотрела, как я готовлю кофе. Она попросила у меня разрешения закурить, я не возражал. Белые завитки дыма поднялись до самого потолка.

– Почему вы сказали мне тогда, что тоже из полиции? – спросила она, выпуская дым.

– Потому что это правда.

– Вы шутите, не так ли?

– Вовсе нет; я пятнадцать лет служил в полиции, пока не понял, что такая работа вовсе не для меня. Затем сделался отшельником, живущим на горе; в этом качестве я сейчас и нахожусь перед вами.

Молодая женщина улыбнулась.

– А все-таки почему вы ушли?

У меня не было желания вдаваться в подробности, воскрешать в памяти то неудачное дело и уход жены.

– А у вас самой никогда не было желания все бросить?

– Было.

Наступила одна из тех пауз, про которые говорят «ажан[36] родился».

– А кто та молодая женщина, которая была рядом с вами на похоронах?

– Камилла, подруга моего брата. Она до сегодняшнего дня помогала мне в расследовании, но похороны оказались для нее слишком тяжелым испытанием. Я проводил ее до дома, не сказав, что нашел своего племянника. Мне не хотелось еще больше волновать ее. Что касается Александра, что вы намереваетесь делать теперь, когда он у вас в руках?

– Мне трудно называть его этим именем, для меня он все еще Стефан.

– Думаю, Александр идет ему больше. Тем более что это его настоящее имя.

– Я бы хотела, чтобы он вернулся со мной в Ниццу и встретился со своей матерью.

– А по поводу расследования? Собираетесь информировать начальство о том, что узнали?

– Я еще ничего не решила, но в любом случае должна снять обвинение с Кареллы. Однако только по делу об убийстве Себастьяна Кордеро; за изнасилование он должен ответить по всей строгости закона.

– Ну а сейчас? Вы где-нибудь остановились?

– В «У Сезара».

– Не правда ли, в этой гостинице немного грустновато?

– Нет, по-моему, у нее есть некое старомодное очарование.

Так как я начал понимать ход ее мыслей, я догадался, что она иронизирует.

– Может быть, я покажусь вам чересчур дерзким, но мне будет спокойнее, если вы с Александром переночуете в шале.

– Скажите, господин Нимье, вы всем женщинам, которых встречаете, предлагаете провести у вас ночь?

– Нет, только тем, кто шпионит за мной и пытается проникнуть ко мне путем взлома.

– Тогда я позвоню в гостиницу.

– Даже не знаю…

По ее взгляду я понял, что она не в восторге от мысли остаться с нами.

– Я бы предпочел, чтобы мы сейчас находились не особенно далеко друг от друга. В последнее время я научился много чему не доверять. Пожалуйста, согласитесь.

Мы с Жюстиной повернулись к выходу из кухни. Александр стоял в дверном проеме и, очевидно, слышал добрую часть нашего разговора.

– Согласитесь, – повторил он.

– Двое против одного… Так уж и быть, я сдаюсь, но предупреждаю: у меня нет зубной щетки.

Александр устроился в моем логове – комнате, заваленной книгами и папками, в которых хранились тысячи фотографий. Жюстина выбрала голубую комнату, в которой прошлой ночью спала Камилла. Я же намеревался провести ночь в гостиной, на кушетке, которая была для этого далеко не самой удобной. Оставшись один, зажег сигарету и включил мобильник.

– Я надеялся, что ты не спишь.

– Нет-нет, я завариваю себе травяной чай, – ответил голос Камиллы на другом конце провода.

– Ты держишься?

– Более-менее. Что ты думаешь о церемонии?

– Все прошло хорошо, хотя я в этом не особенно разбираюсь.

Камилла ничего не ответила. В ее голосе я ощутил сильнейшую усталость и грусть, которую сегодняшние похороны должны были снова воскресить в ней.

– Хочешь, чтобы я повесил трубку?

– Нет, не беспокойся. Все пройдет, ты же знаешь. Но ты не рассказал мне, что произошло сегодня, когда ты покинул кладбище. Что ты от меня прячешь?

Со дня смерти Рафаэля я ничего не скрывал от молодой женщины. Мы вместе вели это расследование, делясь друг с другом всей информацией, какую только удавалось раздобыть. Но именно сейчас я решил ей солгать – во всяком случае, кое о чем умолчать. Я чувствовал, что не стоит во всех подробностях рассказывать ей то, что я узнал этим вечером. Завтра у нас еще будет время, чтобы обсудить все на свежую голову.

– Не произошло ничего особенно важного. В последнее время я тоже чувствую себя выбитым из колеи.

Удивительно, но Камиллу устроил мой ответ. Без сомнения, она была слишком утомлена, чтобы пытаться узнать все прямо сейчас.

– Спасибо, что позвонил, – сказала она будто для того, чтобы закончить разговор.

– Если тебе хочется поговорить, пожалуйста.

– Со мной всё в порядке.

В тот вечер я уснул достаточно быстро, у меня не хватило сил, даже чтобы раздеться. Слишком много ночей было проведено без сна, и теперь мне требовалось восстановить силы. За несколько минут я провалился в небытие, позволившее мне хоть немного отдохнуть от странной жизни, которая наступила для меня со дня смерти моего брата.

Я так и не понял, в котором часу это произошло.

Единственное, что помню: я резко проснулся от того, что увидел темный силуэт, который склонился надо мною и пытался лишить возможности двигаться, намереваясь вколоть в шею вещество, которое окончательно погрузит меня во мрак.

Высотой около пятнадцати метров, гигантский герметично закрытый корпус из черной блестящей стали возвышался, будто труба старинного морского парохода. Это был резервуар реактора, самое сердце станции, куда никому не было доступа. Внутри находился изотоп 235, драгоценный, залитый водой температурой более 300 градусов, обогащенный уран в виде таблеток, сложенных в металлические контейнеры.

Ядерный реактор был закопан здесь же, метрах в тридцати от бассейна для дезактивации. Он принимал использованное топливо через герметичную шлюзовую камеру, которая угадывалась сквозь окно в массивной цилиндрической двери. Резервуар напоминал туловище ужасающего робота, вышедшего из лаборатории безумного ученого.