Рубашку к приходу работников я дошить не успела, но продолжала тихо делать своё дело. Из подслушанных разговоров узнала, что какой-то Клаус опять утащил пирог. Повар ругался (бедный Клаус, попало ему вместо меня). А я задумалась над тем, стоит ли этой ночью посещать кухню? Вообще-то мне уже пора уходить. Сыр и одна лепешка у меня имелись. До ближайшего города должно хватить. Отложила законченное шитьё и с превеликими предосторожностями легла на полку, чтобы немного поспать.

Из тех вещей, что я присмотрела себе, смогла отобрать вполне подходящую шубу и шапку. А вот с обувью мне не повезло. Моя ножка была гораздо меньше. Я даже отрезала из одного рулона ткани себе портянки, но сапоги всё равно соскакивали. А вот когда засунула ноги прямо в ботиночках, то получилось вполне удачно. Тяжеловато, но вполне приемлемо. После примерки свернула вещи в большой узел и отправилась на выход. Предсказуемо, что дом запирали и очень хорошо. Но я ещё в первый день определила, какое заклинание было на двери рядом с кухней. Похоже, что его ставили только от воров снаружи. Я послюнявила палец, стёрла один символ на засове и аккуратно сдвинула его. Уже на улице я своей магией вернула задвижку обратно. В принципе, если не присматриваться к символам, то заметить разрыв в одном из узоров будет сложно.

Хорошо, что все дорожки возле дома были очищены от снега. Следов я не оставляла. Дошла до хозяйственных ворот и перебросила мои вещи на другую сторону. Сама же попыталась вскарабкаться на ворота. После пятой попытки я уже взмокла, а руки начали дрожать. От отчаяния я уже хотела притащить лестницу. Но потом сообразила, что могу взобраться за забор, а оттуда на ворота. Рядом с забором были свалены какие-то брёвна. Вот по ним я поднялась на забор, а дольше уже проблем не возникло. Правда, звук от моего приземления был довольно громким. Но терять мне уже было нечего. Схватила вещички в охапку и побежала.

Только через четверть часа я наконец остановилась и оделась. Прицепила мешок спереди, воткнула в него коврик, так, что бы за считанные мгновения могла достать и отправилась в путь.

Когда рассвело, я ещё не успела дойти ни до какого поселка. Старший отряда, когда отправлял поисковиков, велел осмотреть и поспрашивать жителей Кумполки. Я тогда решила, что эта деревня (или посёлок) расположена не так далеко от поместья. Но шла я всю ночь и пока не дошла. Это меня немного обеспокоило. Хотя через пару часов стало ясно, что волнения мои напрасны.

То, что я всё же приближаюсь к чему-то населенному, стало понятно, когда появились запряжённые сани. Не знаю, видел ли меня издалека возница, но я поспешила расстелить свой половичок и встала у обочины.

Ливиец меня не заметил. Но его лошадка подозрительно фыркнула в мою сторону и тряхнула головой. Мужчина тут же подобрался и вынул из саней арбалет. При этом он очень внимательно смотрел на ёлки позади меня. Меня это встревожило. Похоже, что в лесу есть кто-то, от кого помогает только арбалетный болт. А я так храбро шагала всю ночь! Даже мысли не было, что хвойный лес, росший с двух сторон от дороги, представляет опасность.

Перспектива быть съеденной мне как-то не нравилась. И если до этого я ещё думала о том, чтобы свернуть в лес и двигаться параллельно дороге, то теперь такие мысли оставила. Да и глубина снега в лесу была такой, что я, наверно, утонула бы в нём.

Чем ближе я подходила к деревне, тем острее вставал вопрос, как идти. Наверняка охранники предупредили жителей о поисках. И то, что я «мальчик», могло и не сработать.

В общем, когда за поворотом показались первые дома, я пригнулась, накинула на себя коврик и потихоньку пошла вперед, готовая замереть при появлении любого человека.

Обычные деревенские запахи напомнили мне о детстве. Вернее пахло дымом и навозом. Хорошо, что на краю деревни стояли какие-то хозяйственные постройки. Под их прикрытием я смогла подойти ближе. Но идти через деревню не рискнула. Забралась в ближайшее строение, благо, что дверь не была заперта.

Первое впечатление было, что я попала в оранжерею. Помню, у нас в Голубом дворце было что-то похожее. Стеклянный потолок и зеленные растения.

Чем дольше я разглядывала это помещение, тем больше радовалась. Хорошо. Тепло. Наконец я поняла, как выращивают овощи ливийцы. Но меня больше всего радовало то, что тут было тепло. Я отыскала укромное местечко за мешками с опилками, расстелила коврик и приготовилась к долгому ожиданию.

За день эту оранжерею посетил только один раз её владелец. Он надрезал свою ладонь, капнул крови, и я увидела, как цепочка из древнеливийских символов засветилась на каменной дорожке вдоль всего помещения. И тут же воздух стал нагреваться. Я еле-еле дождалась, пока мужчина выйдет наружу. В верхней одежде мне становилось жарко. Пришлось сворачивать шубу и сапоги большим кулем посередине коврика, и садиться сверху.

До вечера я подремала несколько раз. Но лечь поспать не решилась. Когда совсем стемнело, осторожно выбралась из временного укрытия. Возможно, если кто захотел посмотреть в окно, то увидел бы меня на дороге, но я повторяла себе, что ничего такого мне в видении не встречалось, а значит, проблем не будет. И никаких зверей я не встречу! Так, уговаривая сама себя, я шла до утра. Потом посидела на обочине, доела припасы, запила водой, что налила во фляжку в оранжерее.

Заходить в город на рассвете я не рискнула. Только когда поток саней, едущих в одну и другую сторону, стал интенсивным, рискнула выйти из-за елки.

А дальше, подражая молодым ливийцам, побежала позади одной из крытых повозок. Я, честно говоря, так и не поняла, зачем парни бегают. Не то греются, не то это такой эскорт. Но главное, что на меня никто не обратил внимание. А мне предстояло самое сложное — раздобыть деньги. В этом месте моего предсказания я переплетала нити несколько десятков раз. И отыскала способ, как наворовать несколько монет.

Самое смешное, что в храме богини Судьбы.

И даже совесть меня не мучила. Будем считать, что я взяла законные подношения.

Храмы ливийцев немного отличались от известных мне в кобертских. Здесь в первом, маленьком коридорчике стояла посудина для сбора пожертвований. Пользуясь, тем, что посетителей немного, встала на коврик рядом с кубышкой, где собирают подаяния. Свой мешок я расстелила сверху. Теперь прихожане бросали деньги, но монеты падали прямиком в мой мешок. Благо в помещении было сумрачно, да и никто особо не приглядывался, что там с монетами и почему они исчезают в воздухе. Собирать пришлось долго. У меня уже одеревенели ноги, а монет было всего ничего. Наконец, я дождалась знатного ливийца, который не глядя кинул золотой, и решила, что этого пока хватит. Через пару минут я вышла из храма и отправилась на поиски гостиницы.

В этом городе я планировала прожить два дня. Нужно было отдохнуть, да и одежду поменять не мешало бы. На следующий день, после очередного сбора подаяний в храме, отправилась по лавкам. Прежде всего поменяла шубу на приличный плащ с меховой подбивкой. Потом прикупила себе симпатичные сапожки. Купила две пары брюк, три рубашки и шерстяную жилетку. Там же в лавке и переоделась. А вот когда я в соседней лавке сменила головной убор и вышла на улицу, то тут же рядом со мной остановилась одна из богатых повозок. А слуга обратился с предложением от своего хозяина, которое состояло в том, что «не хочет ли красивый мальчик хорошо отдохнуть с господином»?

Я так шарахнулась в сторону, что напугала даже лошадей. До гостиницы бежала, не оглядываясь. И уже в своей комнате, отдышавшись, посмотрела на себя в зеркало. М-да…Мальчик и о-очень симпатичный. Нет. Внешность у меня подозрений не вызвала. Ливиец. Чистокровный. Но все черты лица я оставила свои родные. А как утверждал муж, «девочкой» я тоже была красивой.

Похоже, что впереди меня ждёт ещё одна проблема, которую я в своём предсказании не заметила. Вернее, я уже знала, что у ливийцев мало женщин. Меня даже из-за этого в столице пять раз убивали. И каждый раз из-за дамы. Я тогда долго не могла понять, за, что это меня так. Реально ничего такого я видеть не могла, но ощущение пустоты и потери себя, давало понимание, того, что умираю. Самое сложное было соединить фрагменты, где мелькал подол юбки или шали для того, чтобы сообразить, что вероятно передо мной женщина. Зато я поняла, что на ливиек не то что смотреть, даже поворачиваться в их сторону нельзя.