Бартон, бросив искоса взгляд на братцев-лейтенантов, придвинулся еще ближе. Мне показалось, что они забеспокоились: Лев, ценитель музыки, что-то объяснял Леониду, тыкая пальцем в наушник. Потом они оба склонились над своей необъятной сумкой, и теперь я видел только две загорелые спины и пару стриженых макушек.

– Образованные люди очень нуждаются в деньгах, – произнес Бартон, пощипывая вислую нижнюю губу. – Особенно в России.

Спорить с этим не приходилось, и я мрачно кивнул, размышляя, в какой капкан меня пытаются загнать. Я испытывал странную смесь раздражения и любопытства: первое – от того, что меня считали лохом, а второе, пожалуй, носило профессиональный характер. Все-таки крысоловы разбираются в капканах! Причем не только отечественного производства.

Зулус Дик жарко дышал мне в ухо:

– Ну, ты доволен? Учти, наша компания работает только с избранной клиентурой. Полная гарантия анонимности, полная безопасность плюс надежная страховка…

– И на сколько же меня застраховали? – поинтересовался я, не спуская глаз с лейтенантов. Похоже, оба были в полной растерянности.

– Пока – на две тысячи. На две тысячи американских долларов. Целых двадцать бумажек с портретом президента Франклина.

Я небрежно пожал плечами:

– За кий мне больше платят. Не говоря уж о вешалках.

Глаза у Дика выпучились.

– А ты не врешь? Не набиваешь цену? Дороговаты вешалки у вас в России!

– Не вешалки, а рога. Рога всегда в цене.

Он задумчиво покивал, посматривая на Льва и Леонида. Они суетились возле сумки, как пара автомехаников у разбитого вдребезги «жигуля».

– Ты умный человек, Гудмен. Ты, разумеется, понимаешь, что две тысячи долларов – лишь первый взнос. За ним последуют другие.

– Какие? Нельзя ли уточнить?

– Возможно, десять тысяч или пятьдесят… Все зависит от тебя.

– Пятьдесят – это уже разговор. За пятьдесят можно продать пару-другую секретов. Скажем, что ест на завтрак президент… или каким нарзаном поливают друг друга депутаты Думы.

Про нарзан он не понял и лишь помотал головой.

– Ваши мелкие разборки мою компанию не интересуют. Полируйте друг другу косточки хоть до Страшного суда – нам-то что? У нас свои заботы.

– Например, страховой бизнес?

– Например, – согласился Дик. – Сфера его растет, ширится и процветает, и хоть мы не страхуем торговлю гнилыми бананами и тухлыми грушами, но относимся с пониманием ко всем запросам клиентов, даже к самым экзотичным. А многие из них – клиенты, не запросы – чуть-чуть повернуты… или даже не чуть-чуть… – Он покрутил толстым пальцем у виска и оглянулся на лейтенантов. Там явно назревала драма: Лев в полном отчаянии сорвал наушники, а Леонид угрюмо хмурился и щипал губу.

– Так вот, в последнее время наши клиенты страдают вичфобией, – продолжал Дик, переменив позу и задумчиво рассматривая сероглазиков. – Такое вот дело… Вичфобия… Тебе понятен этот термин?

Я кивнул. Речь шла не о вирусе СПИДа, а о боязни черной магии и колдовства:[1] выходит, мы наконец подобрались к нашим колбасным обрезкам.

– Многие жалуются, что над ними производят магические эксперименты, накладывают заклятья, очаровывают, заставляют делать то и это, чего им в голову бы не пришло, если б не влияние магов, призраков и всяких потусторонних сил. Скажем, кто-то вдруг загорелся желанием совратить президента – разумеется, нашего, а не вашего, – или выпустить кишки конгрессмену, или подбросить бомбу в Белый дом, или разрезать маму бензопилой, а папу провернуть в мясорубке… Ужасные вещи, Гудмен, просто ужасные! Но люди полагают, что их вины тут нет, а все – влияние астрологов и магов. Люди хотят застраховаться от таких событий, и это желание – их неотъемлемое право согласно божественному закону и нашей конституции… Ты улавливаешь мою мысль, Гудмен?

– Вполне, – ответил я. – Вы, значит, в затруднении? Клиентов неохота упустить и конкурентов надо обскакать, однако предмет страховки весьма туманен? Сфера ментального, сплошные загадки и неопределенности… Если супруг зарезал супругу, чтоб завладеть ее полисом, все ясно: дело идет в суд, супруг – на электрический стул, вопрос исчерпан, и можно не платить. Но при ином повороте событий, когда супруга угасает от чар злокозненного колдуна, вам, парни, не отвертеться… Вроде как естественная смерть… или не смерть, а полная амнезия либо утрата дееспособности… В любом случае – плати! Я верно понимаю ситуацию?

– Более или менее, – подтвердил зулус. – Я убеждаюсь с каждой минутой, что ты, Гудмен – настоящий интеллектуал, и всякие вешалки и рога – лишь эпизод в твоей карьере. Кем ты, кстати, был в восьмидесятых? В эпоху, когда у вас еще не слышали о демократии?

Я улыбнулся – печально, но с достоинством.

– В ту эпоху, Дик, я сидел в заточении, как мамонт в вечной мерзлоте. Не Соловки, но очень похоже… Там меня и обучили всяким полезным ремеслам. Строгать рога, дубить медвежьи шкуры, химичить и заниматься ловлей крыс.

– О! – произнес Бартон. – Так ты еще и крысолов?

– Самой высшей квалификации. С полным университетским образованием и ученой степенью.

Он покачал курчавой головой:

– Удивительная у вас страна! Верно сказано: умом Россию не понять…

– И не пытайся, парень, только грыжу заработаешь. – Я бросил взгляд на Леонида и Льва, которые с отчаянными лицами сидели по обе стороны своей сумки. Лев снова подключился к ней, но можно было поклясться, что слышит он лишь шорох предвечного эфира. По моим губам снова скользнула улыбка. Нет, все-таки я разбираюсь в людях!

– В общем и целом, – сказал Бартон, проследив мой взгляд и тоже усмехнувшись, – моя компания нуждается в информации. О магах, колдунах и их приемах, о формулах и раритетах черной магии, о всяком этаком-таком… – Он неопределенно пошевелил пальцами. – Сам понимаешь, Россия нынче – держава ведьмовства. Откуда еще получить надежные данные? Только от вас. У вас там все экстрасенсы и маги, все одной космической энергией питаются… опять же Тибет с Индией близко… – Дик наклонился ко мне и, заговорщицки подмигнув, прошептал: – Соглашайся! За ценой не постоим! Ну как, договорились?