И немедленно Кромби, Хамфри и Бинк сомкнулись вокруг него, насколько позволяла теснота лестницы.
– Остановитесь! – завопил Гранди, описывая вокруг них круги на жужжащей летающей рыбе. – Вы все видели природу вашего безумия. Не поддавайтесь ему снова! Передавайте друг другу магический обломок! Восстановите реальность! Снова вставьте ногами на землю! Не позволяйте призракам заманить вас навстречу гибели!
– Знаете, он, кажется, прав, – пробубнил Хамфри.
– Но я уронил деревяшку! – воскликнул Бинк. – Уронил наш здравый смысл!
– Тогда спустись и найди его! – крикнул голем. – А ты, лошадиный зад, – это ведь ты бросил ее внизу! – тоже спускайся и помоги ему.
– Кррак! – возликовал Кромби. – Птичий клюв один поднимется туда, и вся слава достанется ему одному!
– Ну уж нет! – вскинулся Честер. – Это у него не пройдет!
– Верно! – согласился голем. – Вам надо отправиться вместе, чтобы все было честно. Ведь вы, реальные существа, высоко цените честность, не так ли? Или для тебя, птичий клюв, она ничего не значит? Ты не хочешь иметь рядом с собой соперника, потому что знаешь, что он тебя за пояс заткнет, если у тебя не будет форы?
– Кррак! Кррак!
Бинк подумал, что изо рта Кромби вот-вот вырвется Комета.
– Правильно! Так докажи, что можешь одолеть его где угодно и когда угодно: спустись вниз и отыщи кусок магического дерева быстрее его! И прихвати с собой гнома! А лошадиный зад пусть прихватит с собой малохольного.
Малохольного! Неужели голем осмелился так обозвать его, Бинка? Кровь едва не вскипела в нем. Только из-за того, что его талант не проявляет себя открыто...
– Ладно, завали тебя навозом! – со скрипом согласился Честер. – Найду я твою дурацкую деревяшку. А потом – вперед, на славную битву!
Они начали спускаться по стеклянной лестнице, так пока и не завоевав славы.
Монстры на небе разразились взрывом насмешек. Все там осветилось от их восклицаний: беззвучно взрывались многоцветные вишни-бомбы, кружились смерчи, полыхали лесные пожары. Кит отклонил течение реки Эридан в сторону, и она полилась вниз мерцающим водопадом. Великан размахивал огромной дубиной, вышибая из гнезд звезды и посылая их вниз. Кентавр метал светящиеся стрелы.
– Пошевеливайтесь, рохли! – суетился голем. – Спускайтесь, не обращая внимания на их вызов. Это сводит их с ума куда больше, чем все другое, что вы могли бы сделать.
– А ведь верно! – поддакнул Честер. – Ты чертовски умен для кучки веревочек и смолы!
– Я – в здравом рассудке, потому что ни одна из дурацких эмоций реальности не влияет на мои мыслительные процессы, – отозвался Гранди. – И разумен как раз потому, что сделан из смолы и веревочек.
– И следовательно, только ты способен спасти нас от безумия, – рассудил Волшебник. – Ты – единственный, кто может ощущать объективную реальность. Потому что в тебе нет субъективного аспекта.
– Правильно, и разве это не здорово?
Тем не менее тонем все же не выглядел счастливым.
Бинк вдруг понял, что Гранди с радостью предался бы безумию, даже зная, что оно заведет их в беду, лишь бы это стало доказательством его реальности. И всего только нереальность голема заставляла его цепляться за ту жизнь, которой он обладал. Какая парадоксальная судьба!
Совсем рядом с ним, в куст кошачьей мяты вонзилась стрела. Растение взвыло и зашипело, покусывая древко, потом начало молотить по нему лапами-бутонами.
– О, как мне хочется пустить стрелу прямо ему под хвост! – вожделенно протянул Честер. – Этот кентавр позорит все наше племя...
– Сперва найди магическую деревяшку! – выпалил Гранди.
Одна из сбитых Великаном звезд пролетела над головой Бинка и подожгла резиновое дерево. Растение тут же невероятно растянулось, пытаясь оказаться подальше от своих же горящих ветвей. Вокруг расплылся тошнотворный залах.
– В таком дыму мы ничего не найдем! – Честер закашлялся.
– Тогда следуйте за мной! – скомандовал Гранди, восседая на рыбе. – Я покажу дорогу!
Кашляя и чихая, они двинулись за големом. Над ними бушевали созвездия, забрасывая их всем, что попадалось под руку. Но небесные воители были не в состоянии победить, поскольку не имели возможности вступить в ближний бой. Безумие утрачивает силу, когда есть здравомыслящий лидер.
И все же оно не отступило! Кит снова плюхнулся в небесную реку и исступленно выплеснул ее из нового русла. Вода растеклась по звездному долю широким молочным потоком, заливая все вокруг. Потом она нашла еще одно русло, заструилась по нему, смыла несколько растущих там звезд, и полилась вниз, к земле.
– Досмотрите! – крикнул Бинк. – Мы – у самого подножья водопада!
Он оказался прав. Масса воды опускалась на них, подобно глобулярной лавине. В отчаянии они попытались спастись бегством, но вода ловила их на бегу, мгновенно промачивая насквозь и с грохотом обрушиваясь на землю. Сразу же образовался метровый слой пены. Вымазанный грязью Кромби съежился, его перья потеряли роскошный блеск. Честер обхватил руками свой торс, а Волшебник...
Добрый Волшебник стоял, закутавшись в большое, яркое, некогда махровое пляжное полотенце; оно сразу же пропиталось влагой, и Хамфри наверняка было бы лучше без него...
– Опять ошибся пузырьком, – глуповато похихикал он. – Хотел достать плащ...
Они наконец выбрались из-под водопада и пошлепали по разливающейся воде. Бинк задрожал от холода – водица в небесной реке оказалась ледяной. Поначалу безумие выглядело интригующим – когда ожили созвездия, – но теперь ему хотелось очутится дома, в тепле и сухости, рядом с женой.
Ах, Хэмели!.. Он особенно любил ее в «нормальной» стадии, когда она не была ни уродливой, и чрезмерно умной, ни особенно красивой и глупой. В этот короткий срединный период она всегда выглядела такой свежей, новой... Но вообще-то он любил ее во всех ее формах и фазах, с любым интеллектом, любил особенно в такие моменты, как теперь, когда был мокрым, озябшим, усталым и перепуганным.
Он отбил в сторону плавающую звезду, перенеся на нее свое раздражение. А яркая искорка была, наверно, столь же несчастна, как и он сам, – ее смыло с неба, и теперь она стала всего лишь плавающим мусором...
Здесь, к счастью, было слишком мелко для Кита, единственного небесного монстра, который сейчас мог представлять опасность... Путники выбирались из слякоти.
– В реальной жизни, – вслух подумал Честер, – видимо, прошла гроза...
Они шли бесконечно долго. Голем вел их в темноте, непрерывно понукая. Некоторое время их еще преследовал гнев созвездий, затем путники вошли под полог джунглей, и небесные обитатели потеряли их из виду. Но безумие все еще оставалось с ними. Им представлялось, что почва под ногами стала ореховым маслом; до нему было трудно идти. Деревья, опасные сами по себе, теперь словно приобрели дополнительно чужую злобность: они сделались пурпурными, загудели все разом и протягивали им зловещие овальные плоды.
Бинк знал, что безумие, каким бы оно ни казалось – добрым или дым – уничтожит их, если они ему безвольно поддадутся. Чувство самосохранения заставляло его все время сопротивляться, и это сопротивление становилось тем сильнее, чем больший опыт он приобретал. Но все же ему никак пока не удавалось надежно и прочно пробиться к реальности. В некоторой степени то, что происходило с ним, напоминало иллюзии Королевы. Но безумие ведь действовало не только на восприятие, но и на эмоции, и потому было особенно опасным.
Бинк услышал, как голем закаркал, обращаясь к Кромби на языке грифонов, и увидел, как летающая рыба уселась тому на голову. По всей вероятности, она устала и ей надо было отдохнуть.
– Да, она заслужила награду, – кивнул Бинк. – За своевременную услугу...
– Награду? За что? – удивленно спросил голем.
Бинк уже хотел было ответить, но тут же понял, что это бесполезно: Гранди не был реальным, его ничто не волновало. Он лишь делал то, что ему полагалось делать, но человеческие совесть и сочувствие не были в него заложены.
