Но, может, они всего лишь троица глупцов, и они так и будут торчать на лугу за границами людской колонии на Лузитании, пока наконец жара не заставит их выйти. Никто из ожидающих смеяться не будет, это понятно. Но их высмеет весь город. Это будет смех отчаяния. Означающий, что нет уже пути спасения, нет свободы, один только страх – до тех пор, пока смерть не прибудет в одной из множества возможных форм.

– Ты с нами, Джейн? – спросил Эндер.

Ему ответил спокойный голос.

– Эндер, когда я буду занята делом, уже никакая часть меня не сможет с тобой говорить.

– То есть, ты будешь немой. Как же нам узнать, что ты с нами?

Она тихонько рассмеялась.

– Эндер, глупышка! Пока ты там, я тоже с вами, внутри тебя. Если же меня в твоем разуме нет, то не будет и никакого «там».

Эндер представил, как распадается на мириады разбросанных в хаосе составных частей. Их возможность выжить зависела не только от того, удержит ли Джейн в себе образец корабля, но и сможет ли он сам удержать образец своего разума тела. А ведь он понятия не имел, достаточно ли сильно его сознание, чтобы сохранить такой образец в месте, в котором законы природы не действуют.

– Готовы? – бросила Джейн.

– Она спрашивает, готовы ли мы, – повторил Эндер.

Миро сразу же кивнул. Эля опустила голову. Через секунду она осенила себя знаком креста, покрепче схватила стойку с пробирками и кивнула.

– Если мы даже только улетим и вернемся, Эля, это уже будет победой, – напомнил ей Эндер. – Даже если ты и не создашь этот вирус. Если корабль действует как надо, мы сможем повторить попытку. Так что не думай, будто все зависит от того, что ты сегодня сможешь представить.

Она улыбнулась.

– Я не буду удивлена поражением, но приготовлена к успеху. Если я вернусь с реколадой, то моя группа уже ждет, чтобы выпустить на свободу бактерию. Потом мы ликвидируем десколаду. Признаюсь, штука довольно рискованная, но в течении пятидесяти лет у этой планеты вновь должна появиться саморегулирующаяся гейялогия. Я уже вижу оленей и коров в высоких травах Лузитании и орлов на небе. – Она напряженно глянула на свои пробирки. – Я прочитала молитву Деве и Духу Святому, сотворившему Бога в лоне ее, чтобы он снова прибыл и создал жизнь в этих пробирках.

– Аминь, – сказал Эндер. – А теперь, Джейн, если ты готова, можем отправляться.

Вокруг маленького космолета ждали провожающие. На что они надеялись? Что кораблик начнет подскакивать и выпускать клубы дыма? Что вдруг ударит гром и блеснет молния?

Корабль стоял на месте. Все стоял. Он все так же оставался на месте, неизменный и недвижимый. И вдруг он исчез.

Внутри корабля они ничего не почувствовали. Не раздалось какого-либо звука, ничего не дрогнуло. Не было даже какого-либо указания на перескок из внутреннего во внешнее пространство.

Но они узнали, что это произошло, потому что неожиданно их стало не трое, а шестеро.

Эндер сидел между парой людей: молодой девушкой и молодым мужчиной. Но у него не было времени к ним присматриваться, поскольку он мог глядеть лишь на человека, сидящего напротив, там, где только что было пустое сидение.

– Миро, – шепнул он.

Ведь это был именно Миро. Но не Миро-инвалид, парень калека, который вступил на борт корабля вместе с ним. Тот все так же оставался сидеть по левую сторону от Эндера. Этот Миро был сильным, молодым человеком, которого Эндер знал когда-то. Человеком, сила которого была надеждой всей семьи, красота которого была гордостью Оуанды, который умом и сердцем сочувствовал pequeninos и не мог им отказать в достижениях людской культуры.

Миро, целый и здоровый.

Откуда он здесь взялся?

– Я обязан был догадаться, – сказал Эндер. – Мы должны были подумать об этом. Твой образец, Миро, который ты носишь в себе, в своем собственном разуме… Это не тот образец, которым ты являешься, но каким ты был.

Новый Миро, молодой Миро, поднял голову и улыбнулся.

– Я думал над этим, – сказал он. Он говорил ясно и выразительно, слова легко стекали из его уст. – Я рассчитывал на это. И потому молил Джейн, чтобы она взяла меня сюда. И это исполнилось. Именно так, как я желал.

– Но теперь вас двое, – заметила Эля. Сама она выглядела перепуганной.

– Нет, – ответил ей новый Миро. – Только я. Только истинный я.

– Но ведь тот все так же сидит здесь…

– Сидеть будет недолго. Это всего лишь старая, пустая оболочка. И правда. Давний Миро упал на своем сидении будто труп. Эндер присел рядом с ним, осторожно прикоснулся, прижал пальцы к шее в поисках пульса.

– Да зачем же сердцу биться? – сообщил Миро. – Теперь aiua Миро пребывает во мне.

Эндер отвел руку, и тут же кожа старого Миро распалась облаком пыли. Эндер отпрянул. Голова мертвеца упала с плеч на колени сидящей фигуры, а затем вообще растеклась белесоватой жидкостью. Эндер вообще отскочил и тут же наступил кому-то на ногу.

– Вай! – воскликнула Валентина.

– Смотри, куда прешься, – прибавил мужской голос.

Но ведь Валентины на корабле нет, подумал Эндер. И голос этого мужчины мне тоже известен.

И он повернулся к ним, к мужчине и женщине, что появились на пустых сидениях рядом с ним.

Валентина. Ужасно молоденькая. Именно так она выглядела, когда, будучи еще подростком, плавала вместе с ним по озеру в частных владениях… на Земле. Именно так она выглядела, когда он сам любил ее, когда более всего нуждался в ней, когда она была единственной причиной, по которой согласился продолжать обучение… единственной причиной, ради которой стоило спасать мир.

– Ты не настоящая, – заявил он.

– Почему же не настоящая, – возразила она. – Ты же только что наступил мне на ногу.

– Бедный Эндер, – прибавил молодой мужчина. – Неуклюжий и глупый. Не слишком хорошее соединение.

Вот теперь Эндер его узнал.

– Петер, – прошептал он.

Его брат, его враг с самого детства… Сейчас он был в том возрасте, когда стал Гегемоном. Образ, показываемый через каждое видео; именно тогда Петер так все организовал, что после своей великой победы Эндер не мог возвратиться на Землю.

– А я думал, что уже никогда тебя не увижу, – признался Эндер. – Ты ведь так давно умер.

– Никогда не верь в сплетни о моей смерти, – ответил ему на это Петер. – У меня жизней как у кошки. И столько же клыков, когтей, и такой же миленький, уютный характер.

– Откуда ты тут взялся?

– Они должны были родиться из образцов, хранящихся в твоих мыслях, Эндер, – вмешался Миро. – Ты же ведь знал их.

– Ну конечно. Но вот почему? Мы должны принести сюда наше собственное зачатие. Образец, согласно которому познаем самих себя.

– Точно, Эндер? – спросил Петер. – В таком случае, ты у нас совершенно исключительный тип. Личность настолько сложная, что необходимо два человека, чтобы ее охватить.

– В тебе нет ни единой моей частицы.

– Пускай так и остается, – съязвил тот. – Я люблю девчонок, а не грязных стариканов.

– Я не желаю тебя, – заявил Эндер.

– А меня никто не желал. Хотели тебя. Но получили меня, правда? И вот я попал прямо сюда. Ты думаешь, мне не известна моя истинная история? Ты, и эта твоя лживая книжонка, «Гегемон». Такая вся умная и наполненная пониманием. Про то, как Петер Виггин размяк на старости лет. Как он сделался мудрым и справедливым повелителем. Во, смех! Говорящий за Мертвых, как же. Ведь все время, когда ее писал, ты знал правду. Посмертно ты смыл кровь с моих рук, прекрасно зная, что при жизни мне хотелось ходить в крови по колено.

– Успокойся, – вмешалась Валентина. – В «Гегемоне» он написал правду.

– Все так же его защищаешь, ангелочек?

– Нет! – крикнул Эндер. – Я же покончил с тобой, Петер. Убрал тебя из собственной жизни. Вот уже три тысячи лет ты не существуешь.

– Можешь удирать, но укрыться не удастся.

– Эндер! Эндер! Перестань!

Тот оглянулся. Это кричала Эля.