А все потому, что Квара не сумела придержать язык за зубами. Теперь же она появилась на заседании, где станут оговаривать политику. Зачем? Какую общественную группу она представляет? Неужто все эти люди представляют себе, будто политика правительства или церкви сейчас стала исключительным доменом семейства Рибейра? Понятно, что здесь не было ни Ольгадо, ни Миро, но это ничего еще не значило: оба они калеки, и вся остальная семья неосознанно относится к ним как к детям. Квимо прекрасно знал, что никто из них не заслужил столь грубого отторжения.
Тем не менее, он сохранял спокойствие. Можно и обождать. Можно и послушать. А уже потом – сделать такое, что удовлетворит и Бога, и епископа Перегрино. Понятное дело, если это окажется невозможным, ему будет достаточно и того, что останется доволен Господь.
– Это я пригласил вас на сегодняшнюю встречу, – объявил бургомистр Ковано.
Квимо знал, что это добрый человек. Самый лучший бургомистр, и мало кто в Милагре толком это понимал. Его выбирали, поскольку он обладал натурой опекуна и работал изо всех сил, чтобы помочь людям и семьям в их неприятностях. И им было безразлично, правильную ли политику он определял – для простых людей это слишком абстрактные проблемы. К счастью, бургомистр в равной мере был как мудрым человеком, так и политически предусмотрительным. Такое соединение встречается редко, и Квимо был этому весьма рад. Наверное, Господь знал, что близятся трудные времена, и дал нам лидера, который проведет нас через них без ненужных страданий.
– Но я очень рад, видя вас всех вместе. Отношения свинксов с людьми в настоящее время гораздо напряженнее, чем когда-либо до того. Во всяком случае, так никогда не случалось с того момента, когда прибыл Говорящий и помог нам заключить с ними мир.
Виггин медленно покачал головой, но все прекрасно знали, какую роль сыграл он в тех событиях. Так что не было никакого смысла отрицать очевидное. Даже Квимо, в конце концов, должен был согласиться, что этот неверующий гуманист проделал на Лузитании хорошую работу. Квимо давным-давно уже позабыл о своей глубокой ненависти к Говорящему за Мертвых; где-то в глубине души он даже подозревал, что именно он, миссионер, единственный в семье по-настоящему понимает, чего достиг здесь Виггин. Ибо только проповедник Евангелия может понять другого проповедника.
– Понятное дело, что за часть всех наших неприятностей мы должны быть благодарными поведению парочки несносных молодых людей с жаром в душе, которых мы пригласили на эту встречу, чтобы они смогли увидеть некоторые из грозных последствий своих глупых и своевольных поступков.
Квим чуть было не расхохотался. Естественно, что все это Ковано сказал мягким и вежливым тоном; Грего и Квара лишь спустя минуту поняли, что их отругали. Я не должен сомневаться в тебе, Ковано; те не созвал бы сюда ненужных людей.
– Если я хорошо понял, среди свинксов сформировалось движение, стремящееся воспользоваться звездолетом с целью сознательного заражения остального человечества десколадой. И, благодаря вкладу присутствующей здесь молоденькой попугаихи, многие леса данную идею поддерживают.
– Если вы ожидаете, что я начну извиняться… – начала было Квара.
– Я ожидаю, что ты посидишь молча… разве это невозможно, хотя бы ближайшие десять минут? – В голосе Ковано прозвучало самое неподдельное бешенство. Квара широко раскрыла глаза и застыла на своем стуле.
– Следующей нашей проблемой стал молодой физик, который… так уж несчастливо складывается… поддерживает контакты с простыми людьми. – Ковано бросил быстрый взгляд на Грего и поднял бровь. – Ладно, если бы ты сделался всего лишь гордым интеллектуалом… А вместо этого ты связался с самыми глупыми, самыми склонными к насилию жителями Лузитании.
– С людьми, которые не соглашаются с вами, хотели вы сказать, – ответил на это Грего.
– С людьми, которые забывают, что весь этот мир принадлежит pequeninos, – заметила Квара. – Миры принадлежат тем людям, которым они нужны, и в которых они способны хозяйствовать.
– Заткнитесь, дети, иначе я выгоню вас с этого собрания, когда взрослые станут принимать решение.
Грего яростно глянул на бургомистра.
– Прошу не говорить со мной подобным образом.
– Буду говорить так, как мне этого хочется, – заявил Ковано. – По моему мнению, вы оба нарушили юридическую обязанность сохранения тайны. Я обязан посадить вас в тюрьму.
– И с каким же обвинением?
– У меня исключительные полномочия, если вы наверняка помните. Пока не кончится угроза, я не обязан предъявлять каких-либо обвинений. Я ясно выражаюсь?
– Вы не сделаете этого. Я нужен вам, – заявил Грего. – Я единственный приличный физик на всей Лузитании.
– Если начнется война со свинксами, физики нам будут не нужны.
– Это с десколадой нам следует воевать.
– Мы теряем время, – вмешалась Новинья.
Впервые с самого начала этой встречи Квимо поглядел на мать. Как ему показалось, она сильно нервничала. Даже была перепуганной. Уже много лет он не видел ее в таком состоянии.
– Мы собрались здесь из-за безумного намерения Квимо, – сказала Новинья.
– Мы называем его отцом Эстеваньо, – напомнил ей епископ Перегрино. Ему нравилось, чтобы о церковных должностях люди высказывались с надлежащим уважением.
– Он мой сын, и я стану называть его так, как мне захочется, – парировала Новинья.
– Ох и раздражительные люди здесь собрались, – вздохнул Ковано.
Все шло в нехорошем направлении. Квимо сознательно не говорил матери о своей миссии у еретиков. Он был уверен, что та воспротивится его поездке к свинксам, которые боялись и открыто ненавидели людей. Квимо прекрасно понимал, откуда взялся этот страх перед близким контак-том с pequeninos. Она была ребенком, когда ее родители пали жертвой десколады. Ксенолог Пипо стал для нее как бы отцом… а затем и первым человеком, которого свинксы замучили до смерти. Следующие два десятка лет она посвятила, защищая Либо – сына Пипо и следующего ксенолога – от точно такой же судьбы. Она даже вышла замуж за другого мужчину, чтобы Либо не воспользовался супружеским правом доступа к ее личным компьютерным архивам. Она считала, что там он смог бы обнаружить секрет, приведший Пипо к смерти от рук свинксов. И все напрасно. Либо погиб точно так же, как Пипо.
Хотя после этого они и узнали истинную причину всех этих убийств, хотя свинксы торжественно поклялись, что не принесут вреда кому-либо из людей, мама до сих пор не могла вести себя рационально, когда кто-нибудь из членов семьи отправлялся к поросятам. Теперь же она сидела на собрании, наверняка созванном по ее инициативе. И наверняка они захотят решать, должен ли Квимо отправиться в миссионерский поход. Да, утро приятным не будет. У матери имелась многолетняя практика настояния на своем. После брака с Эндрю Виггином она сделалась мягче. Но, когда считала, будто кому-то из ее детей что-то угрожает, тут же высовывала когти, и тут уже никакой муж не мог ее успокоить.
Так почему же бургомистр Ковано и епископ Перегрино позволили, чтобы эта встреча состоялась?
И тут бургомистр, как будто услышал невысказанный вопрос Квимо, начал объяснения:
– Эндрю Виггин предоставил мне новое известие. Поначалу я хотел сохранить его в тайне, послать отца Эстеваньо с миссией к еретикам, а затем просить епископа Перегрино помолиться. Но Эндрю заверил меня, что, раз угроза возрастает, важным будет то, чтобы все действовали, имея как можно более полную информацию. Говорящие за Мертвых явно патологически верят, будто люди ведут себя лучше, когда знают больше. Только я слишком долго занимаюсь политикой, чтобы разделять его уверенность. Тем не менее, он старше меня, во всяком случае – так он утверждает, поэтому я уступил, уважая его мудрость.
Квимо, естественно, знал, что Ковано никогда бы не уступил чьей-либо мудрости. Просто-напросто, Эндрю Виггин его убедил.
– Отношения между pequeninos и людьми становятся все более… гм… проблематичными. Наш невидимый сожитель, королева улья уже близка к высылке своих космолетов. Да и дела за границами планеты тоже усложняются. Говорящий за Мертвых узнал из собственных источников, что на планете, названной Дао, Путь, некто очень близок к расшифровке наших союзников, которые до сих пор не давали Конгрессу возможности отдать приказ об уничтожении Лузитании.
