– Складывается впечатление, что ты удивлена, – заметил епископ Перегрино.

– Я догадываюсь, зачем господа созвали подобное совещание, – парировала его слова Валентина. – Должна ли я писать протокол?

– Какая покорность, – вздохнул епископ. – Но мне известны твои сочинения, дочь моя. Мы бы согрешили глупостью, если бы не попросили совета в трудной ситуации.

– Советом я поделюсь, – заверила его Валентина. – Только сама я особо больших надежд не питаю. Бургомистр Ковано сразу же перешел к делу.

– У нас масса долгосрочных проблем, – заявил он. – Только вот шансы на их разрешение у нас ничтожны, если мы не справимся с самыми срочными. Вчера вечером в доме Рибейра имело место нечто, что можно именовать как ссора…

– Ну почему это самые наилучшие умы собрались в самом нестабильном семействе? – вздохнул Перегрино.

– Они вовсе не самая нестабильная семья, ваше преосвященство, – запротестовала Валентина. Просто-напросто, это такая семья, внутренние сотрясения в которой вызывают больше всего замешательства на поверхности. В других семьях случаются гораздо более ужасные ссоры, но вы не обращаете на них внимания, поскольку это не имеет особого значения для колонии.

Епископ с умной миной покивал головой, только Валентина подозревала, что на самом деле он внутри кипит от злости. Она поправила его с самого начала, причем – по такой мелочи. Только сама она знала, что это не мелочь. Если епископ с бургомистром признают, что семейство Рибейра менее стабильно, чем на самом деле, они могут утратить доверие к Эле, Миро или Новинье. Но все они были совершенно необходимы, если Лузитании суждено выжить в наступающих кризисах. Кстати говоря, даже самые незрелые, Квара и Грего, тоже могут оказаться нужными. Они уже потеряли Квимо, по-видимому, самого наилучшего из них всех. Так что нельзя отбрасывать оставшихся. Но если лидеры Лузитании неправильно оценят семью Рибейра как группу, то очень скоро так же неправильно они начнут оценивать и отдельных ее представителей.

– Вчера вечером семья распалась, – продолжал бургомистр. – Мало кто еще даже продолжает разговаривать с остальными. Я пробовал отыскать Новинью и только лишь недавно выяснил, что она нашла укрытие у Детей Разума Христова. Она никого не желает видеть, ни с кем не хочет разговаривать. Эля доложила мне, что мать поставила пароли на все файлы в ксенобиологической лаборатории, поэтому сегодня утром все работы там просто-напросто остановились. Квара сейчас с Элей, хотя в это трудно и поверить. Этот их парень, Миро, пребывает где-то за оградой. Ольгадо сидит дома, а его жена утверждает, что он отключил глаза. Это у него такой метод разрыва контакта с окружающим миром.

– Пока что все это свидетельствует о том, что они весьма тяжело переживают смерть отца Эстеваньо, – заявил Перегрино. – Я обязан навестить их и духовно поддержать.

– Все это совершенно нормальные реакции на страдания, – согласился с ним Ковано. – Если бы все дело было только в этом, я бы этого совещания не созывал. Как вы уже сами сказали, ваше преосвященство, вы бы справились с этим сами, в качестве духовного пастыря. Я был бы тут совершенно не нужен.

– Грего. – Валентина заметила, кого не хватало в списке бургомистра.

– Вот именно. Он отреагировал тем, что направился в бар. Даже в несколько баров, пока не наступило утро. Каждому полупьяному, врожденному хулигану… а таких у нас хватает… он рассказывал, что свинксы хладнокровно убили отца Квимо.

– Que Deus nos aben?oe, – пробормотал епископ. – В одном из баров произошли неприятности. Разбитые окна, поломанные стулья, двое попало в больницу.

– Драка? – спросил Перегрино.

– Собственно говоря, нет. Просто они дали выход злости.

– Так что, теперь они уже спокойны.

– Будем надеяться, – вздохнул Ковано. – Только вот возмущения эти закончились только под утро. Когда прибыл констебль.

– Констебль? – удивилась Валентина. – Всего один?

– Он командует добровольными помощниками полиции, – объяснил бургомистр. – И еще добровольной пожарной дружиной. Мы установили двухчасовые патрульные обходы. Пришлось вытаскивать людей из постелей. Понадобилось их целых два десятка, чтобы вернуть хоть какой-то порядок. Во всей полиции у нас всего пятьдесят человек, и, обычно, только четыре человека дежурят. Вообще-то они прохаживаются всю ночь и рассказывают друг другу анекдоты. Так вот, среди тех людей, что устроили разгром в баре, было несколько полицейских, отдыхающих от службы.

– Вы хотите сказать, что в сложной ситуации на них нельзя будет положиться.

– Этой ночью они повели себя великолепно. Я имею в виду тех, кто дежурил.

– Но, нельзя будет ожидать, что им удастся справиться с серьезными волнениями, – заявила Валентина.

– Ночью они справились, – напомнил ей епископ. – Сегодня первый шок уже пройдет.

– Совсем наоборот. Сегодня известие о случившемся доберется до всех остальных. Все узнают про смерть Квимо, и эмоции еще сильнее вскипят.

– Возможно, – согласился с этим бургомистр. – Только вот по-настоящему меня волнует следующий день, когда Эндрю привезет тело. Нельзя сказать, чтобы отец Эстеваньо был по-настоящему популярной личностью. Он никогда не ходил выпить с ребятами. Но он был чем-то вроде духовного символа. После того, как он сделался мучеником, найдется намного больше желающих отомстить за него, чем учеников, готовых последовать его примеру, когда он был еще жив.

– Так ты предлагаешь, мы должны устроить скромные, простые похороны? – резюмировал Перегрино.

– Сам не знаю. Может людям нужно и крупное, торжественное действо, где они дадут выход своему отчаянию, после чего успокоятся.

– Похороны – это не самое важное, – заявила Валентина. – Проблемой является сегодняшняя ночь.

– Это же почему? – удивился Ковано. – Первый шок после смерти отца Эстеваньо уже должен был пройти. Тело прибудет только завтра. Так что же будет ночью?

– Сегодня вечером вы должны закрыть все бары. Запретить продавать спиртное. Арестовать Грего и выпустить только лишь после похорон. Объявить полицейский час с захода солнца и призвать на службу всех имеющихся полицейских. Патрулировать город всю ночь, группами по четыре человека, вооруженными палками и ручным оружием.

– У нашей полиции нет оружия.

– Необходимо им выдать его. Им вовсе не обязательно заряжать его, достаточно, что оно у них будет. Палка не устрашит от начала ссоры с властью, поскольку всегда можно удрать. А вот пистолет – это уже повод для хорошего поведения.

– Но ведь это крайние меры, – воскликнул епископ Перегрино. – Полицейский час! А как же с людьми, которые работают в ночную смену?

– Можно отменить все, за исключением самого необходимого.

– Извини, Валентина, – запротестовал Ковано. – А не слишком ли ты перегибаешь палку? Может быть, что именно это и вызовет ту самую панику, которой ты желаешь избежать.

– Вы же никогда еще не встречались с волнениями, правда?

– Только лишь с тем, что случилось вчера ночью, – признался бургомистр.

– Милагре – это небольшой городок, – вмешался Перегрино. – Всего лишь пятнадцать тысяч жителей. Маловато для настоящих волнений. Такие вещи случаются в крупных городах, на плотно населенных планетах.

– Волнения не зависят от числа жителей, – ответила ему Валентина. – Это функция плотности населения и всеобщего страха. Все эти пятнадцать тысяч человек толкутся на территории, которого не хватило бы на предместье крупного города. И все окружено оградой… И это по собственному выбору, потому что за оградой живут невыносимо чуждые существа, считающие весь этот мир своим владением. А ведь все видят обширные прерии, которые должны осваивать люди, вот только pequeninos не позволяют им этого. Город пережил эпидемию, он отрезан от других миров, а в скором будущем здесь еще и появится флот, чтобы атаковать, покорить и покарать. И люди считают, что все это, абсолютно все – исключительная вина свинксов. Вчера ночью они узнали, что pequeninos снова убили, хотя и торжественно клялись, что не сделают вреда никому из людей. Грего представил им живописный рассказ об измене свинксов; а парень умеет составлять слова в кучу, особенно, самые плохие. Люди, которые выслушали его в баре, отреагировали на это насилием. Заверяю вас, если вы не предотвратите угрозы, то сегодня ночью будет еще хуже.