– На какой это чьей стороне? – не поняла Валентина.

– Вызывать ли глобальное охлаждение, приведя к увеличению поверхности лесов, или же воспользоваться тем же самым стремлением и склонить pequeninos перенести вирус на другие планеты? То есть, а что бы выбрали творцы вируса? Распространять его повсюду или же регулировать климат?

– Наверняка вирус желает и то, и другое, и он получит и то, и другое, – заявил Садовник. – Группа Поджигателя наверняка захватит корабли. Но перед тем или же после того за них вспыхнет война, в которой погибнет половина братьев. Насколько нам известно, десколада подталкивает нас в обе стороны.

– Насколько нам известно, – повторил Эндер.

– Насколько нам известно, мы и сами, возможно, десколада, – закончил Садовник.

Ну да, подумал Эндер. Они знают об этой проблеме, хотя все мы пока что решили о ней не упоминать.

– Ты разговаривал с Кварой? – гневно спросила Эля.

– Я каждый день с ней разговариваю. Только что она имеет с этим общего?

– У нее была точно та же самая идея. Что разум pequeninos может быть результатом воздействия десколады.

– Неужто вы считаете, будто после всех ваших разговорах о разуме десколады подобный вопрос не пришел и к нам в головы? – спросил Садовник. – А если это так, что вы сделаете? Позволите уничтожить собственную расу, чтобы спасти наши куцые, второсортные мозги?

Эндер тут же начал протестовать:

– Мы не считаем ваши мозги…

– Неужели? – с издевкой спросил у него Садовник. – Тогда почему вы предполагаете, будто мы можем подумать о такой возможности лишь после того, когда об этом нам скажет человек?

На это Эндер ответа найти не мог. Он должен был признать, что в каком-то смысле считает pequeninos детьми. И пытается защищать их. Скрывать от них всяческие неприятности. Ему не пришло в голову, что они и сами прекрасно могут открыть самые ужасные кошмары.

– Предподожим, что наш разум является продуктом десколады, и вы откроете способ уничтожения вируса. Кем тогда мы станем? – Садовник оглядел всех с выражением горького триумфа. – Всего лишь древесными крысами.

– Ты уже второй раз используешь это определение, – заметил Эндер. – Что такое древесные крысы?

– Как раз это они кричали. Некоторые из людей, убивших материнское дерево.

– Такого животного не существует, – вмешалась Валентина.

– Знаю, – согласился с ней Садовник. – Мне объяснил Грего. «Древесная крыса» это сленговое название белок. Он даже показал мне голо белки на своем компьютере в тюрьме.

– Ты посетил Грего? – Эля явно была поражена.

– Я должен был спросить, почему нас пытались убить, а потом пытались спасать.

– Вот именно! – с триумфом воскликнула Валентина. – Ведь ты же не скажешь, будто то, что сделали той ночью Грего и Миро, удержав толпу перед сожжением Корнероя и Человека… ведь не скажешь, будто они сделали это, выполняя приказ генетических властей!

– А я и неговорил, что действия людей не имеют смысла. Это ты пыталась утешить меня такой теорией. Мы знаем, что у людей имеются свои герои. Одни лишь мы, pequeninos, являемся орудием гейялогического вируса.

– Неправда! – воспротивился Эндер. – Ведь и среди pequeninos есть свои герои. Например, Корнерой и Человек.

– Герои? Они действовали, чтобы добыть то, чего достигли: положение отцовских деревьев. Это их стремление к воспроизводству. Героями они могли быть для людей, которые умирают только один раз. Но та смерть, которая встретила их, по сути своей была рождением. А вовсе не пожертвованием.

– В таком случае, весь ваш лес – героический, – не сдавалась Эля. – Вы освободились от давних стереотипов. Вы заключили с нами договор, который потребовал изменить многие, давно уже укоренившиеся привычки и обычаи.

– Мы хотели знаний, машин и человеческой силы. Что героического в договоре, который требовал лишь того, чтобы мы перестали вас убивать? Взамен же вы дали нам тысячелетний скачок в техническом развитии.

– Ты что, не желаешь слушать никаких позитивных аргументов? – заметила Валентина.

Садовник же продолжил свою речь, не обратив на нее никакого внимания:

– Единственными героями во всей нашей истории были Пипо и Либо: люди, которые повели себя храбро, хотя и знали, что погибнут. Это они освободились от собственного генетического наследия. А кто из… из поросят… совершил это сознательно?

Эндеру было очень больно, когда Садовник использовал слово «поросята» для себя и своего народа. За последние годы это слово утратило оттенок симпатии и дружбы, который имело ранее, когда Эндер только прибыл сюда. Теперь им часто пользовались для оскорбления. Работающие с ним люди использовали наименование «pequenino». Неужто Садовник возненавидел себя после того, что узнал сегодня?

– Братские деревья отдают собственную жизнь, – подсказала Эля.

– Братские деревья живы не в том плане, как отцовские, – презрительно отрезал Садовник. – Они не умеют разговаривать. Только слушают. Мы приказываем, что им делать, а у них нет выбора. Всего лишь орудия, а не герои.

– Все можно перечеркнуть соответствующей интерпретацией, – сказала Валентина. – Так можно отрицать любую жертвенность, утверждая, будто жертва столь гордилась собой, что это никакая не жертвенность, а только доказательство эгоизма.

Вдруг Садовник спрыгнул со стула. Эндер ожидал повторения предыдущего поведения, но на сей раз pequenino не стал бегать кругами по комнате. Он подошел к Эле и положил руки ей на колени.

– Я знаю способ, чтобы стать настоящим героем, – объявил он ей. – Я знаю, как можно противостоять десколаде, отбросить ее, сражаться, ненавидеть и помочь в ее уничтожении.

– Я тоже, – ответила на это Эля.

– Эксперимент, – прибавил Садовник.

Она кивнула.

– Чтобы проверить, на самом ли деле разум pequenino концентрируется в десколаде, а не в мозге.

– Я это сделаю.

– Я не могу просить тебя об этом.

– Знаю, что не попросишь. Я требую этого для себя.

Эндер с изумлением понял, что каким-то образом Эля с Садовником близки, как он с Валентиной. Они могут договориться без излишних слов. Он не представлял, что такое возможно между представителями различных рас. Хотя, а почему бы и нет? Тем более, что они работают над одной проблемой.

Вот только не сразу до него дошло, на что решились Эля с Садовником. Валентина, которая не была с ними столь долго, никак не могла догадаться.

– Что происходит? – спросила она. – О чем они говорят?

Ей ответила Эля:

– Садовник предлагает очистить одного pequenino от всех копий вируса десколады и поместить его в стерильном помещении, где бы он не смог вновь заразиться, и проверить, сохранит ли он разум.

– Но ведь это же ненаучные методы, – начала протестовать Валентина. – Тут имеется слишком много переменных. Я правильно выражаюсь? Мне казалось, что десколада участвует во всех этапах жизни pequeninos.

– Исключение вируса означает, что Садовник сразу же заболеет, а через какое-то время умрет. То, что десколада сделала с Квимо, ее брат сделает с Садовником.

– Ведь ты же не разрешишь ему этого сделать? Это ничего не доказывает. По причине болезни он может утратить разум. Ведь даже у людей горячка может привести к распаду личности.

– А что мы еще можем сделать? – спросил Садовник. – Ожидать, пока Эля не обнаружит способ укрощения вируса? И только лишь после того убедиться, что без него… причем, в разумной, злобной форме… мы уже не pequeninos, а самые обыкновенные поросята? Что это вирус одарил нас языком, а когда его укротили, мы потеряли все? И теперь все сходны с братскими деревьями? Или нам следует это проверить, когда запустим антивирус?

– Но ведь это же не серьезный, научный эксперимент, где мы контролируем…

– Это в наивысшей мере серьезный и научный эксперимент, – прервал ее Эндер. – Такой, какой ты проводишь, когда у тебя на шее не висят бременем фонды… Тебе нужны только результаты, причем, немедленно. Такой эксперимент, который ты проводишь, когда понятия не имеешь, какими будут его результаты или даже сможешь ли ты их проинтерпретировать, а в это время банда сошедших с ума pequeninos только и ждет, как захватить корабли и разнести по всей галактике убийственную заразу, поэтому тебе необходимо делать хоть что-то.