— Итак, — начал Габ-Габ, — мы остановились на том, что, следя за скупщиками краденого, полиция часто ухитряется обнаружить зонтик, или банджо, или грелку, которые были когда-то похищены. Куда бы ни отправлялся Шницель Хлопс, при нем всегда был список пропавших вещей. Но нигде он не нашел ни малейшего следа ни одной вещи. Он велел своим помощникам, младшим детективам, переодевшись трубочистами, фининспекторами, кем угодно, каждый день заходить к скупщикам, вынюхивать и высматривать. Но из этого ничего не получилось. Тем не менее на этот раз Хлопс не был сбит с толку, он кое-что узнал, вернее, вычислил дедуктивным методом.

— Погоди, погоди, я не расслышала, — попросила белая мышка. — Как ты сказал, «дико активным»?

— О, темнота! — воскликнул Габ-Габ. — Нет! Дедуктивным методом. Без него ни один приличный детектив не обходится. Это значит — работать мозгами, если они у тебя есть. Размышлять. Ты замечаешь какую-нибудь мелочь, некоторое время перевариваешь ее в голове, и в конце концов из этого получается новая мысль. Например, ты входишь сюда, а твои усики вымазаны патокой. Я бросаю на тебя взгляд и начинаю размышлять, и в конце концов с помощью дедуктивного метода определяю, что ты была в чулане. Теперь ясно?

— Да, — застенчиво ответила мышка, — кажется, ясно. Но, по-моему, ты с помощью дедуктивного метода определил, что я такая же неряха, как ты. А это неверно. Впрочем, все равно. Рассказывай дальше, пожалуйста.

— Итак, Шницель Хлопс размышлял следующим образом — он сказал себе: «Если вор не относит краденые вещи скупщикам, то что же он с ними делает? Он наверняка отправляет их пароходом за границу, чтобы продать там через сообщников. Ага! Вот и еще одно звено в цепочке! В местной картотеке отсутствует. Имеет сообщников за границей. Да, он, несомненно, иностранец — опасный иностранец. Но почему тогда полиции других стран ничего о нем не известно? Не может быть, чтобы на столь ловкого и опытного преступника не завели где-нибудь карточку. Странно, очень странно!» Тут он почувствовал, что сейчас снова зайдет в тупик и, чтобы этого не случилось, отправился домой писать письмо бабушке, страдающей ревматизмом.

На востоке уже разгоралась заря, когда, отперев дверь отмычкой, великий сыщик вошел в дом. На крыльцо вылез кот и стал лакать свое утреннее молоко. Но Хлопс ничего не замечал. Он был раздражен и раздосадован.

Он отправился прямо в кабинет и упал в кресло. На столе лежала пачка писем, утренняя почта, которую только что принесли. Угрюмо и рассеянно — мысли его были далеко — Хлопс стал просматривать письма. Наконец ему попался конверт с иностранной маркой. Он разорвал его зубами. В то утро Хлопс ненавидел все иностранное.

Но по мере того как сыщик читал письмо, его настроение менялось. Сначала у него глаза на лоб полезли. Затем он разинул рот от изумления. Затем его лицо расплылось в широкой ухмылке. Письмо было от начальника полиции Венесуэлы, страны в Южной Америке. Видите ли, Холодильный Сыщик забыл посчитать, сколько ответов получил, а это письмо шло из такой далекой страны несколько недель. «Мы почти уверены, — говорилось в нем, — что человек, которого вы разыскиваете, значится в нашей картотеке уже три года. Обычно он проникает в дом через кухонное окно. На обратном пути всегда задерживается, чтобы полакомиться клубничным вареньем — если оно есть. Но не откажется и от любого другого. Собственно, неравнодушен ко всякой еде. Родом не из нашей страны, но хорошо известен здесь как Педро-Пузо-Кукурузо, Мексиканский Кухонный Бандит. Сокращенно Кукурузо. Работает ли ваш преступник с собакой? Если да, можете не сомневаться, это Кукурузо».

Шницель Хлопс подскочил на стуле. Он подскочил так внезапно и так высоко, что стукнулся головой о потолок. Но в страшном волнении даже не заметил этого.

— Собака! — вскричал он. — Ну конечно же! Тарелка на полу. Кому еще могли поставить тарелку на пол?!

Тут в кабинет ворвался один из его помощников — только что неподалеку ограбили еще один дом. Великий сыщик быстро наклеил длинную седую бороду и поспешил на место преступления. Он опросил всех обитателей дома. Но, разумеется, никто не видел, как грабитель входил, никто не видел, как он выходил; и, разумеется, на кухне остались следы ужина: вымазанные в варенье ножи и ложки — и одна грязная тарелка на полу. Хлопс стал изучать землю вокруг дома в поисках собачьих следов. И, конечно, нашел их — на грядке под кухонным окном. Теперь он окончательно уверился, что Педро-Пузо-Кукурузо и есть тот таинственный грабитель, которого он разыскивал. И немедленно дал объявление во все газеты:

Теперь все знали, как зовут грабителя и как он выглядит, и все стали вспоминать и гадать. Но узнать имя и некоторые детали внешности, еще не означает поймать. В стародавние времена имена Робин Гуда и капитана Кидда были известны каждому, и, однако, они преспокойненько разгуливали на свободе. И в самом деле, несмотря на все толки и пересуды, не нашлось ни одного человека, кто действительно встречал бы этого невидимку, чьи многочисленные преступления наделали столько шума.

И в конце концов Хлопс начал недоумевать и сомневаться. Может, это был вовсе не Кукурузо? Иностранец не мог бы прошмыгнуть незамеченным, когда все вокруг его ищут. В дома проникали так же, как и раньше, почти каждую ночь. Но теперь пропадали только продукты. Не украшения, не зонтики — только продукты. И в каких количествах! Бережливые хозяйки в одну ночь лишались всех своих запасов — мешков муки, корзин яблок, дюжины банок с компотом. Великий сыщик был крайне озадачен. Потому что одному человеку этого не съесть. Казалось, теперь работает целая банда.

И Хлопс сказал себе: «Ну что ж. Допустим, мы ошибались. Но если мы не умеем найти человека, быть может, мы найдем собаку?» И он снова обошел все места преступлений и тщательно изучил все собачьи следы под увеличительным стеклом. Потом он их зарисовал. Потом показал дрессировщикам и продавцам собак. Те сказали, что никогда в жизни не видели таких отпечатков лап и понятия не имеют, какой породы может быть эта собака. Что нисколько не удивительно, так как раз сам Кукурузо представлял собой совершенно новый вид грабителя, его четвероногий помощник тоже должен был быть совершенно новым видом собаки.

— Ну и какой породы была эта собака? — спросил я.

Габ-Габ торжествующе улыбнулся:

— Жульдог.

— Кто-о? — Джип даже подскочил.

— Жульдог, — повторил писатель. — Смесь бульдога с жуликом. Очень редкая порода. Видите ли, для того чтобы успешно обчистить кухонные шкафы и холодильники, чрезвычайно важно в ночной тиши не издать ни одного лишнего звука. Неловкая рука, тянущаяся за банкой соленых огурцов или батоном колбасы, может наделать столько шума, что проснется Спящая Красавица. А у жульдога была тонкая длинная мордочка и длинное туловище на коротких ножках. Он мог проскользнуть между бутылками с уксусом и жестянками с чаем и принести пучок спаржи, ничем не звякнув по дороге. Его специально дрессировали, и он никогда не ел того, за чем его посылали, потому что знал: перед тем как смыться, его хозяин обязательно поставит для него на кухонный пол тарелку с вкуснейшим ужином.

Все это выяснилось позже. Пес оставался неизвестным, неузнанным и не пойманным до последней минуты, потому что, как и сам Кукурузо, умел менять внешность. Иногда он переодевался в кокер-спаниеля, иногда — в немецкую овчарку. И вел себя всегда так, как того требовала его новая внешность. Если он преображался в задумчивого скотч-терьера, то еле ковылял по городу — седой, старенький, страдающий одышкой. Если в приветливого щенка эрделя, то скакал, резвился и приставал ко всем с вопросами. Он умел лаять и рычать шестью разными голосами. Если нужно, он умел косить глазами. Он умел все. И, конечно, его никто никогда не мог вывести на чистую воду. Да что там говорить, и у Педро-Пузо-Кукурузо, и у его собаки голова варила.