– Стив, возможно, это очень важно. Это что-то другое… не газы.
– Терри, – терпеливо начал объяснять Лэнг, – не пройдет и двадцати дней, как американцы вместе с нами, французами, итальянцами, саудовцами и остальными обрушат на Саддама такой бомбовый удар, какого мир еще не видел. За три недели будет сброшено больше бомб, чем за всю вторую мировую войну. Генералы в Эр-Рияде сейчас порядком заняты. Мы не можем пойти к ним и сказать: «Эй, ребята, остановите всю свою машину, потому что мы не в состоянии понять, что значит одна коротенькая фраза в перехваченном телефонном разговоре». Будем смотреть правде в лицо: какой-то багдадский чиновник в экзальтации сказал, что Аллах будет на их стороне, вот и все.
– В этом нет ничего удивительного, Терри, – поддержал коллегу Паксман. – Сколько существует мир, развязавший войну всегда объявлял, что Бог на его стороне. Больше в той фразе ничего нет.
– Но его собеседник сказал, чтобы тот заткнулся и положил трубку, – напомнил Мартин.
– Значит, он был занят и раздражен.
– И назвал его сыном потаскухи.
– Значит, он не питает к нему симпатий.
– Возможно.
– Терри, пожалуйста, забудьте об этом разговоре. Это были всего лишь слова. Речь шла об отравляющих веществах. Саддам рассчитывает на них. Со всеми другими вашими выводами мы полностью согласны.
Мартин ушел первым, Паксман и Лэнг – двадцатью минутами позже. Они плотно застегнулись, подняли воротники пальто и зашагали по тротуару, высматривая свободное такси.
– Знаете, – сказал Лэнг, – Мартин – очень умный парень, мне он нравится. Но он ужасно суетлив и беспокоен. Вы слышали о его личной жизни?
Мимо проехало свободное такси, но с погашенным огоньком. Время обеда, ничего не поделаешь. Лэнг выругался.
– Да, конечно, «ящик» все проверил.
«Ящиком» или «ящиком 500» называли службу безопасности MI5. Когда-то, очень давно, официальным адресом МI5 действительно был лондонский абонементный почтовый ящик 500.
– Тогда вы в курсе дела.
– Стив, я не думаю, что одно имеет отношение к другому.
Лэнг остановился и повернулся к своему подчиненному:
– Саймон, поверьте мне. У него просто не все дома, и он только зря тратит наше время. Послушайтесь совета, бросьте этого профессора.
– Это будут газы, отравляющие вещества, мистер президент.
Прошло лишь три дня после встречи Нового года, но в Белом доме праздника давно не ощущалось, а сотрудники аппарата президента большей частью работали теперь без выходных.
В тишине овального кабинета за большим столом спиной к высоким узким окнам из пятидюймового зеленоватого пуленепробиваемого стекла под гербом Соединенных Штатов Америки сидел Джордж Буш.
Напротив Буша расположился генерал Брент Скоукрофт, советник президента по национальной безопасности.
Президент взглядом показал на представленные ему результаты анализа оперативных данных.
– Вы согласны с выводами? – спросил он.
– Да, сэр. Материалы, которые только что поступили из Лондона, говорят о том, что британцы пришли к таким же выводам. Саддам Хуссейн не уйдет из Кувейта, если не найдет способа спасти свое лицо. А мы побеспокоимся о том, чтобы он не нашел такого способа. Что же касается всего остального, он будет рассчитывать на массированную газовую атаку на наземные силы коалиции непосредственно перед наступлением или во время их перехода через границу.
После Джона Ф. Кеннеди Джордж Буш был первым американским президентом, который не понаслышке знал, что такое война. Он не раз видел тела убитых в бою американцев, но мысль об извивающихся в предсмертных судорогах молодых солдатах, последние минуты жизни которых будут в буквальном смысле слова отравлены ядовитым газом, разрывающим легкие или парализующим нервную систему, была особенно отвратительна, просто невыносима.
– Как он собирается пускать эти газы? – спросил Буш.
– Мы полагаем, что он может воспользоваться четырьмя способами, господин президент. Самый простой – это сбрасывание начиненных газами бомб с истребителей и бомбардировщиков. Колин Пауэлл только что разговаривал с Чаком Хорнером, который сейчас находится в Эр-Рияде. Генерал Хорнер говорит, что ему нужно тридцать пять дней непрерывных воздушных налетов на Ирак. На двадцатый день ни один иракский самолет не сможет достичь границы. К тридцатому дню ни один иракский самолет не оторвется от земли больше чем на шестьдесят секунд. Он говорит, что отвечает за свои слова, сэр, и может поклясться погонами.
– А другие способы?
– У Саддама есть несколько многоствольных ракетных установок. Не исключено, что он использует и их.
Иракские многоствольные ракетные установки советского производства представляли собой усовершенствованный вариант старых «Катюш», с огромным успехом применявшихся Красной Армией во второй мировой войне. Ракеты запускались из прямоугольного блока стволов, установленного на грузовике или на стационарной платформе. Дальнобойность таких устаревших ракет достигала ста километров.
– Конечно, господин президент, из-за малого радиуса поражения такие ракеты Саддам сможет запустить только с территории Кувейта или из иракской пустыни на западе. Мы уверены, что наши Джей-СТАРы обнаружат все установки и они будут обезврежены. Иракцы могут маскировать их как угодно, но металл выдаст себя в любом случае. Что же касается других способов, то у Ирака имеются большие запасы начиненных отравляющими веществами снарядов для артиллерии и танков. В этом случае дальнобойность не превысит тридцати семи километров, то есть девятнадцати миль. Нам известно, что снаряды уже доставлены в передовые части, но при такой малой дальнобойности все орудия будут располагаться в пустыне, без какой-либо маскировки. Наши летчики уверены, что они обнаружат и уничтожат их. Этими снарядами занимаются уже сейчас.
– А предупредительные меры?
– Они принимаются, господин президент. На случай атаки возбудителями сибирской язвы проводится всеобщая вакцинация. Британцы тоже делают прививки. Производство вакцины против сибирской язвы мы увеличиваем с каждым часом. Кроме того, все будут иметь газовые маски и противогазы. Если Саддам попытается…
Президент встал, повернулся и поднял голову. С герба на него смотрел орел, сжимавший в когтях пучок стрел.
Двадцать лет назад он видел эти ужасные наглухо застегнутые мешки с телами погибших, прибывавшие из Вьетнама; он знал, что еще больше таких мешков хранится сейчас в контейнерах без надписей под саудовским солнцем.
Какие меры ни принимай, все равно у кого-то останется незащищенной кожа, кто-то не успеет вовремя натянуть противогаз.
В следующем году ему снова предстоит борьба за президентский пост. Но дело не в этом. Независимо от того, выиграет он избирательную кампанию или проиграет, у него не было ни малейшего желания прославиться тем, что в пору своего президентства он обрек на гибель десятки тысяч солдат и не за девять лет, как во Вьетнаме, а за несколько недель или даже дней.
– Брент…
– Да, господин президент?
– Джеймс Бейкер должен скоро встретиться с Тариком Азизом.
– Через шесть дней в Женеве.
– Попросите его, пожалуйста, зайти ко мне.
В первую неделю января Эдит Харденберг снова стала радоваться жизни, действительно радоваться жизни – впервые за много лет. Разве это не прекрасно: открывать для своего молодого друга чудеса культуры любимого города, рассказывать о них. На Новый год сотрудникам банка «Винклер» были предоставлены четырехдневные каникулы; после каникул на культурные мероприятия оставались лишь вечера, когда можно было сходить в театр или на концерт, и уик-энды, когда были открыты все музеи и картинные галереи.
Полдня Эдит и Карим провели в музее «Югендштиль», восхищаясь современным искусством, а еще полдня – в музее «Зецессьон», где размещалась постоянная выставка работ Климта.
Молодой иорданец был в восторге, он засыпал Эдит Харденберг вопросами, а она, поддавшись его энтузиазму, с горящими глазами объяснила, что в «Кюнстлерхаусе» есть еще одна изумительная выставка, на которую они обязательно должны сходить в следующий уик-энд.
