Только возле калитки Виола осторожно вывернулась, чтобы не войти в дом с Ули в обнимку. Изобразила это так, как будто его объятья мешают ей справиться со щеколдой. Ей не хотелось обижать славного мальчика. Подумав о нём так, она в очередной раз удивилась тому, что воспринимает Ульриха как младшего. А ведь на самом деле это она моложе на несколько лет, да и по общественному положению юноша много выше. Он уже признанный граф, владелец обширных земель и властитель жизней нескольких тысяч подданных, к тому же маг, хоть и недоучившийся. Но уже через год основной курс университета будет им пройден, Ули получит диплом городского мага. Не факт, что он собирается продолжать учёбу, выбрав специализацию: для его гремонской жизни это уже излишество. А значит, он полностью вступит в свои права.

Кто она по сравнению с ним? Никто. Служанка в доме городского мага. Даже если она сумеет завести своё дело и станет настоящей купчихой, всё равно до графа ей как до неба. Да, она ему нравится, нравилась ещё тогда, когда была замученная, драная, грязная и выглядела не лучше нищенки. Но какое это может иметь значение? Для Ульриха она может быть только увлечением, пускай не вовсе мимолётным. Жениться ему «матушка» не позволит. Да и нужно ли ей, Вильке, такое счастье? Быть госпожой графиней не её удел.

Рассудок чётко раскладывал всё по полочкам, но что-то внутри ему сопротивлялось. Пожалуй, впервые в жизни ласковые прикосновения мужчины не пугали и не раздражали. То, как он целовал ей руки, вызывало томление во всём теле. Это пугало и одновременно кружило голову.

Разумная часть Вильки убежала к себе, как только они с Ульрихом вошли в дом. А глупые, нерациональные чувства рвались к нему и подсказывали, что только рядом с ним её настоящее место. Сам Ули был обескуражен внезапным бегством девушки. Ведь он видел, что ей не противен. О том, какова разница их положения, или о том, что будет дальше, он не думал. Он просто чувствовал: никакая другая не сравнится с его Виолой и расстаться с ней, потерять снова - самая большая глупость, которую он может совершить.

Ясно было, что торопиться не следует: Виола пока не готова к тому, чтобы понять, в чём её счастье. Но что он ей нравится, Ули ощущал так же ясно, как видел глазами милое личико девушки. А если так, то они будут вместе, это просто вопрос времени. Самого ближайшего.

Вилька же мухой взлетела на чердак и рухнула в свою постель, не переодевшись. Она была в смятении и не знала, какую дорогу выбрать. То ли слушаться рассудка: отправить милого Ули далеко и надолго, то ли броситься ему на шею и будь как будет. Она не была дурочкой и сознавала, что Ульрих не для неё.

Но он оказался первым мужчиной, который взволновал её чувства и не был ей неприятен. Она отлично понимала, что неизменное отвращение к мужчинам, которое она питала, связано с неудачным браком и ужасным опытом близости. Это как с едой. Если человек хоть раз отравился грибами, анчоусной пастой или безобидной сметаной, то всю остальную жизнь избегает этих вкусных и полезных продуктов. Что же говорить о ней, которая мучилась несколько лет подряд? Но это же ненормально! Другие женщины живут со своими мужьями счастливо и получают от близости удовольствие. Ну, или хотя бы не испытывают особого отвращения. В результате у них есть дети.

Виола не очень хотела замуж, потому что весь предыдущий опыт кричал: там нет ничего хорошего. Но вот от ребёночка она бы не отказалась. Не сейчас, когда у неё нет собственного угла, а в будущем, когда в её жизни всё устаканится. Только откуда он возьмётся, если от мужчин её воротит? Ули же отторжения не вызывал, его прикосновения были скорее приятны и будили глубоко спавшую женскую чувственность. Ей нравилось, когда он её обнимал, ей хотелось с ним... целоваться? Да, целоваться. Возможно, и всё остальное с ним покажется не таким уж страшным?

Глава 11

***

Вот такую, валяющуюся в платье и башмаках на нерасстеленной кровати, её застала Регина. Она пришла, чтобы спросить, какие продукты надо докупить к завтраку у молочника, и увидела совершенно нетипичную картину. Чтобы аккуратистка Виола плюхнулась на кровать в верхней одежде? С ней наверняка что-то случилось.

Регина тут же села рядом и погладила свою начальницу по растрепавшимся волосам, как погладила бы ребёнка. Затем тихо прошептала:

- Бедная моя девочка, что с тобой стряслось?

Вилька, устыдившись собственной слабости, тут же поднялась с кровати. Сейчас она впервые почувствовала, что Регина старше и больше пережила. До сих пор Виола об этом знала, но знание было какое-то умозрительное: она ощущала свою подопечную как младшую, нуждающуюся в защите и помощи. Сейчас нуждалась она сама. Не в помощи, упаси боги, и не в защите, но в том, чтобы её выслушали доброжелательные уши. Кроме этого ей нужен совет опытной женщины. Как себя вести с Ульрихом? К чему прислушаться: к внутреннему чувству или к голосу разума? Регина до сих пор проявляла себя как разумная женщина, запуганная, но вменяемая. Может, её совет будет к месту? Но стоит ли переводить их отношения в слишком близкие, личные? Ведь о таком не стоит говорить с чужими, только с самыми родными.

Она подняла голову и взгляд её карих глаза встретился с голубыми глазами Регины. Та смотрела на Вильку так участливо, так ласково, что напомнила ей уже почти забытую мать. Тонкий лёд отчуждения в душе девушки хрустнул и растаял. Она схватила Регину за руки и заговорила горячо, сбивчиво:

- Гина, я не знаю, что со мной происходит. Всё так странно. Я думала, что забыла про Ули, а он приехал и у меня душа не на месте. Никак в голове не укладывается. Мы же с ним путешествовали долго, почти четыре декады. Я за им ухаживала: кормила, мыла и так далее. Кроме жалости никаких чувств он у меня тогда не вызывал, относилась как к дитяте великовозрастному. Да он и был такой. Вставать не мог, его до ветру Тео на руках носил, я с ложечки кормила. Разговорчивый, правда. Когда в сознание пришёл, то болтал без передышки насколько сил хватало. Правда, немного их тогда у него было. Ты меня знаешь, я не болтушка. Так что он говорил, я слушала. Половину мимо ушей пропускала, мне тогда было о чём подумать. Но помню: про то, что я ему нравлюсь, говорил не раз и не два. Только что это для меня могло значить? Больные влюбляются в сиделок, но сиделки не влюбляются в своих пациентов. Хотя привязалась к нему, не спорю. Он для меня был как младший братишка, больной, слабый и беспомощный. Жалко его было до слёз. Ведь он не просто так заболел, его враг подкупил его же учителя, чтобы тот парня извёл по-своему, магически. Вот учитель ему и дал задание, на котором бедняга Ули растратил всю свою силу и впал в состояние, которое называют магической комой. Из тех, с кем такая беда случилась, редко кто вообще выживает. Но мы с Тео его каким-то чудом вытащили. А он, стоило прийти в себя, соловьём разливался, всё твердил, какая я замечательная. И смех, и грех! Ноги не держат, а тоже туда же. Я тогда его слушала, а сама прикидывала, сколько нам за него заплатят. Ведь это было задание Теодора: довезти его домой в Эгон живым. Хорошо, что наняла нас графиня, которой он был нужен живой. С бароном Давенеи, который хотел убить Ули и нанимал убийц, ни я, ни Тео связываться бы не стали. Брать деньги за смерть - грех, а за жизнь и здоровье - милое дело. Вот мы его живым и привезли, даже магию удалось сохранить, правда, не знаю каким чудом. Но это уже не моё дело было. Передали графине с рук на руки и из головы вон. Столько всего после того случилось, что я и думать о нём забыла. Хотя вру. Нередко вспоминала, думала: как он, выздоровел? Вернулась к нему магия? Хотела знать, потому что уж больно много сил и труда я в него вбухала. Так не напрасно ли? Но чтобы я мечтала о нём, или вспоминала как человека и тем более мужчину... Не было этого! А тут увидела: он такой красавчик! И смотрит на меня влюблёнными глазами, и речи говорит нежные... Голова сама кругом пошла. Ведь всё понимаю: он маг и граф, а я никто и звать никак. Нет у нас с ним будущего. А стал он мне руки целовать и я едва не сомлела. И сладко, и томно, и хочется ещё и ещё. Что делать, Гина?