В период, предшествующий принятию нового Уголовного кодекса Российской Федерации, на страницах юридической печати развернулась оживленная дискуссия о том, по какому пути должно пойти новое законодательство в части борьбы с преступной неосторожностью — по пути расширения сферы уголовно наказуемой неосторожности или по пути ужесточения санкций за отдельные неосторожные деяния, повлекшие причинение наиболее существенного вреда.

Как показало изучение материалов практики, расширение сферы уголовно наказуемой неосторожности является неизбежным, что обусловлено определенными объективными причинами — увеличением мощности и сложности техники, появлением новых ее видов, все большим насыщением нашей жизни мощными техническими установками и другими источниками повышенной опасности, внедрением новых технологий и т. д.[368] Именно эти процессы обусловили установление ответственности за такие преступления, как нарушение правил безопасности на объектах атомной энергетики (ч. 2 ст. 215 УК), ненадлежащее исполнение обязанностей по охране оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ и взрывных устройств (ч. 2 ст. 225 УК), нарушение правил обращения экологически опасных веществ и отходов (ст. 247 УК), нарушение правил эксплуатации ЭВМ, системы ЭВМ или их сети (ч. 2 ст. 274 УК), нарушение правил обращения с оружием и предметами, представляющими повышенную опасность для окружающих (ст. 349 УК), и др.

Очевидно, что этот процесс, т. е. расширение рамок уголовно наказуемой неосторожности, повлекшей тяжелые последствия, будет продолжаться за счет криминализации наиболее опасных неосторожных деяний. Это не означает прекращения декриминализации отдельных неосторожных преступлений, степень опасности которых может уменьшаться в связи с изменениями, происходящими в стране.

Другой путь совершенствования уголовно-правовых норм об ответственности за неосторожные деяния путем ужесточения санкций соответствующих статей, как это предлагали отдельные правоведы, едва ли является перспективным. Не секрет, что санкции ряда статей о неосторожных преступлениях в УК РСФСР 1960 г. были чрезмерно жестоки. Значительное число ученых и практических работников в период действия УК 1960 г. высказывалось за существенное снижение верхних пределов санкций за неосторожные преступления. Это было обусловлено тем, что по результатам выборочных исследований назначение наказаний за неосторожные преступления ближе к верхним пределам случалось крайне редко. С другой стороны, по этим делам оказывался чрезмерно высокий процент наказаний ниже низшего предела и условного осуждения. Это наглядно видно при изучении практики назначения наказания по ч. 1 ст. 85 УК РСФСР 1960 г., предусматривающей ответственность за нарушение правил безопасности движения на железнодорожном, водном и воздушном транспорте. Процент условного осуждения по этой статье, предусматривавшей лишение свободы до 15 лет, в ряде мест достигал более чем 53 %. Реальное лишение свободы составляло не более 1/4 всех наказаний, причем 1/3 из этого числа — были наказания ниже низшего предела. Эти данные свидетельствуют о том, что карательная политика в сфере неосторожных, особенно тяжких, преступлений в определенной мере расходилась с политикой законодательной. А это означало, что либо практика неоправданно либеральна, либо закон необоснованно суров. Поскольку карательная практика, являясь непосредственным рецептором социальной информации, более чувствительна к потребностям жизни, то, видимо, было бы правильным, чтобы законодательная практика корректировалась соответствующим образом. Именно это и учел законодатель в новом УК, снизив высший предел санкции за такие, например, преступления, как нарушение правил безопасности движения и эксплуатации железнодорожного, воздушного или водного транспорта (ст. 263 УК), нарушение правил дорожного движения и эксплуатации транспортных средств (ст. 264 УК) и др.

Социальные корни неосторожности тесно связаны с установками, взглядами, принципами личности, т. е. с ее социальной позицией. Невнимательность, недисциплинированность, легкомыслие, проявляющиеся в неосторожном причинении ущерба правоохраняемым интересам, коренятся в недостаточной значимости этих интересов для виновного, отсюда — в недостаточно внимательном к ним отношении.

Совершение неосторожных преступлений объясняется главным образом социальной безответственностью, недисциплинированностью, беспечностью, завышенной самооценкой, расхлябанностью некоторых лиц, их пренебрежительным отношением к выполнению своих обязанностей и правил предосторожности, невнимательным отношением к жизни и здоровью окружающих, принятием на себя функций, которые виновный не способен осуществить по состоянию здоровья, отсутствию опыта или иным причинам. Иногда, значительно реже, неосторожные преступления совершаются в особом психофизиологическом состоянии личности: усталости, забывчивости, неустойчивости внимания, замедленной реакции и т. д. Как уже отмечалось, законодатель предусмотрел два вида неосторожной вины — легкомыслие и небрежность.

Легкомыслие характеризуется тем, что виновный предвидит возможность наступления общественно опасных последствий своего действия (бездействия), но без достаточных к тому оснований самонадеянно рассчитывает на предотвращение этих последствий.

Определяя интеллектуальный элемент легкомыслия, законодатель говорит лишь о предвидении возможности наступления общественно опасных последствий и не указывает, в отличие от определения умысла, осознания лицом общественно опасного характера действия (бездействия). Это дало основание одним ученым утверждать, что в данном виде неосторожности у лица отсутствует сознание опасности самого деяния, а другим, наоборот, что лицо осознает общественную опасность своих действий.

Однако в связи с тем, что законодатель, определяя легкомыслие, не включил в интеллектуальный элемент отношение субъекта к действию (бездействию), решение этого вопроса не имеет уголовно-правового значения. Такое решение данного вопроса представляется правильным, так как при данной форме вины виновный либо осознает фактические обстоятельства дела (например, сознательно превышает скорость, рассчитывая на свой опыт), либо даже не осознает их (например, в силу невнимательности не заметил запрещающего сигнала светофора). И в том, и в другом случае совершено административное правонарушение при условии отсутствия предусмотренных ст. 264 УК последствий. Поэтому общественно опасный характер такого поведения, влекущего уголовную ответственность, обнаруживается лишь при наступлении определенных, как правило, достаточно тяжелых последствий. Ответственность за неосторожные преступления в подавляющем большинстве случаев наступает лишь при наличии общественно опасных последствий. Вопрос же об осознанном или неосознанном нарушении правил предосторожности имеет значение лишь при индивидуализации наказания.

Поскольку легкомыслие, как правило, связано с сознательным нарушением определенных правил предосторожности, установленных для предотвращения вреда, осознание наступления общественно опасных последствий делает этот вид неосторожной вины, при прочих равных условиях, более опасным по сравнению с небрежностью. Лицо, действующее легкомысленно, всегда осознает отрицательное значение возможных последствий и именно поэтому возлагает на определенные обстоятельства надежду на их предотвращение. Следовательно, при легкомыслии виновный осознает потенциальную общественную опасность своего действия или бездействия, полагая, что если подобное поведение и чревато опасными последствиями, то уж в данном конкретном случае их не будет.

Как уже отмечалось, интеллектуальный элемент легкомыслия заключается в предвидении виновным возможности наступления общественно опасных последствий. Предвидением возможности наступления общественно опасных последствий своего действия (бездействия) легкомыслие сходно с такой формой вины, как умысел, и одновременно по этому же признаку отличается от небрежности. Предвидение при легкомыслии имеет определенные особенности. Лицо предвидит, что совершаемые им действия (бездействие) в других случаях в аналогичной обстановке могут вызвать вредные последствия, но самонадеянно полагает, что в данном конкретном случае эти вредные последствия не наступят. Таким образом, при легкомыслии лицо, сознавая абстрактно общественно опасный характер своего поведения, предвидит возможность наступления вредных последствий вообще, в подобных случаях, но считает, что в данных конкретных условиях реальность их наступления маловероятна или даже невозможна. Таким образом, предвидение при легкомыслии отличается от предвидения при умысле меньшей степенью определенности; если при косвенном умысле виновный предвидит реальную возможность наступления общественно опасных последствий, то при легкомыслии эта возможность предвидится как абстрактная. Предвидение абстрактной, т. е. отвлеченной от данной конкретной ситуации, возможности наступления общественно опасных последствий характеризуется тем, что виновный не осознает действительного развития причинной связи, хотя при надлежащем напряжении своих психических сил мог бы осознать это. Он самонадеянно преувеличивает свои возможности либо неправильно оценивает обстановку или объективно существующие обстоятельства, которые, по его мнению, должны предотвратить наступление вредных последствий, чего на самом деле не происходит. Элемент легкомыслия заключается в самонадеянном расчете на предотвращение вредных последствий своего поведения. Наиболее определенно и четко проводится различие умысла и легкомыслия по волевому критерию. При легкомыслии субъект не желает наступления вредных последствий (что характерно для прямого умысла) и не допускает их, не относится к ним безразлично (что характерно для косвенного умысла). Наоборот, при легкомыслии субъект надеется предотвратить наступление вредных последствий, но его расчеты самонадеянны, т. е. основываются хотя и на реальных факторах, каковыми могут быть силы природы, профессиональные навыки, действия других лиц, механизмов и т. д., однако без достаточных на то оснований.