— Их могли изготовить с местными технологиями? — спросил Виктор.

— Их и делают с использованием местных технологий, — раздраженно пояснила Велса. — Из растений. Но главное не в том, что их делают, а как их делают. Я могу признать, что какая-то сверх наблюдательная бабушка обнаружила, что отвар одной травки помогает от головной боли, а из другой — лечит раны. Но антибиотики — это качественно иной уровень и случайно их не изобретешь. Случайно на рецепт приготовления не наткнешься. Здесь нужен научный подход и наблюдения.

— А если…, — начал было Петер.

— А если кто-то сделает, то он просто не поймет, что сделал. Нужны наблюдения за поведением бактерий. Но это лекарство, — Велса кивнула на принесенный кувшин, — сделан вовсе не случайно. Вы бы видели то оборудование! Примитивно, конечно, но все же это оборудование. Колбы для выращивания какой-то плесени, потом перегонный куб, они делают вытяжку.

— Целая лаборатория?! — удивился Руп.

— Ну, лаборатория громко сказано. Говорю же, простые инструменты. Но самое главное состоит в том, что никто не умеет пользоваться даже тем примитивом, что там стоит.

— То есть? Ты же говоришь, что они изготовляют антибиотики? — поразился Шора.

— Изготовляют. Но больше ничего не умеют. Такое впечатление, что кто-то дал им оборудование, научил изготавливать одно лекарство и все. А то, что с тем оборудованием еще что-то можно сделать они не представляют. Это все равно, что Алур покажет… вон Линке две-три радиодетали, научит их соединять, чтоб, допустим, пищало и на этом ограничится. А Линка потом будет покупать эти три детали и делать так, как ей показали. А то, что эти детали можно соединить по-другому и получить… пусть вспышку, она и не догадается. Вот так и эти лекари. Они знают, как получить антибиотики и делают его, считая, что оборудование больше ни на что не годно.

Ненадолго в комнате воцарилась тишина. Наконец, Виктор заговорил:

— Могу высказать предположение. Возможно, что та империя, что существовала до этих фэтров, обладала знаниями по изготовлению этих самых лекарств и не только антибиотиков. Вела исследования. Но когда она пала, то большинство знаний было утеряно во время войны, а многие остались только в описании. Кто-то запомнил процесс, и гонят они с тех пор эти антибиотики по написанному, боясь уклониться. Возможно такое?

Велса пожала плечами.

— А я откуда знаю? Может и возможно. Только, судя по описанию в твоей книге, та империя тоже не обладала необходимыми научными знаниями. Если мы признаем, что они могли разрабатывать такие, достаточно сложные лекарства, то значит, они знали много о микробиологии. Но возможно, что этот рецепт был подарком экспедиции, открывшей эту планету. Я читала о подобном, хотя это и запрещается.

На этом и сошлись, однако у Виктора после этой встречи остался в душе неприятный осадок. У него создавалось впечатление, что что-то он упустил. Какую-то важную деталь. Где-то он ошибся. Но думать было некогда. Уже на следующий день закружили дела. Заболел Хонг и он почти до вечера сидел около него, пока Велса не прогнала Виктор из дома, заявив, что Хонг болен не смертельно, а вот встревоженная физиономия землянина может кого угодно загнать в гроб.

Но в основном все это время Виктор пропадал в кузнице, где готовилась самая важная часть операции — соединение разных слоев клинка. Малейшая ошибка и внутри лезвия останутся полости, что будет для меча иметь катастрофические последствия. Кузнец даже чуть не наорал на Виктора, который надоел ему своими предостережениями.

На проковку лезвия ушло почти две недели. Хоть кузнец и злился, но к предостережениям Виктора он отнесся серьезно. Почти неделю он расковывал металл, потом складывал его пополам и снова расковывал. Потом полученную заготовку он начал приваривать к мечу. Вот тут и началась основная работа. Чтобы не сделать ошибки, кузнец работал очень тщательно, внимательным образом следя за проковкой и тем, как два куска металла соединяются друг с другом. Постепенно он заворачивал раскованный кусок, обертывая им заготовку клинка. И вот к концу месяца пребывания экспедиции на планете Нордак он, наконец, закончил изготовление меча. Осталась последняя процедура, самая ответственная — закалка. Перед той ночи, когда должна была она произойти, Виктор самым тщательным образом изучил всю информацию из компьютера об этом, отпечатал цветовые диаграммы, показывающие цвет металла в зависимости от температуры. Изучив информацию, он приготовил раствор жидкой глины, куда намешал большое количество сажи и добавил сок местного растения, который придал глине вяжущие свойства. После этого он самым тщательным образом обмазал оба клинка — меча и его пары, длинного кинжала — оставив только лезвия. Теперь довольно толстый слой глины покрывал клинок у гарды. Примерно на одну треть меч был заточен только с одной стороны. Другой стороной предполагалось парировать удары. Но дальше заточка шла уже с обеих сторон клинка, сходясь у острого кончика. Глина была нанесена таким образом, что там, где меч имел один режущий край, оставался открытым только тот участок, который должен был быть в последствие заточен. Обратную сторону закрывал слой глины. Когда же меч становился с двухсторонней заточкой, глина была нанесена самым аккуратным образом по бокам клинка таким образом, чтобы не было закрыто лезвие меча. У кинжала Виктор просто замазал боковины, оставив открытыми режущие кромки.

Кузнец, увидев эти художества, едва за голову не схватился. Виктору пришлось даже прикрикнуть, а то кузнец немедленно счистил бы всю глину. Пришлось Виктору объяснять, что закрытый участок меча нагреется меньше и сталь будет закалена до упругой прочности, а вот открытые участки — то есть конкретно режущая часть и кончик меча, получат полную закалку.

— Тот есть разные части меча будут закалены по-разному? — Все-таки он действительно был хорошим кузнецом и мигом осознал преимущество подобной закалки. Больше он не спорил, но с этого времени посматривал на Виктора с каким-то непонятным выражением лица. Виктор старался не обращать на это внимания.

Наконец настала ночь. Виктор внес в кузницу меч и кинжал и аккуратно, стараясь не сбить подсохшую глину, положил их на наковальню. Подмастерья уже старались вовсю, качая меха, и огонь горел жарко. Кроме него в кузнеце не было никакого освещения. Это делалось специально, что бы кузнец мог увидеть реальный цвет раскаленного металла и оценить его температуру. С этой же целью закалка оружия производилась только по ночам.

— А ну шевелись, бисово отродье! — прикрикнул кузнец на подмастерьев.

Те заработали мехами быстрее. Кузнец же ухватил меч за рукоятку клещами и погрузил лезвие в огонь, аккуратно протягивая его сквозь пламя. Вскоре металл, не закрытый глиной, накалился, и сам засветился в темноте. Кузнец аккуратно извлек лезвие и переправил его в самый темный угол, чтобы оценить степень нагрева. Потом снова погрузил в огонь. На третий раз кузнец двинулся к бочке с водой.

— Стой!!! — заорал Виктор. — Рано!

— Как рано! — закричал в ответ кузнец. — Если мы еще нагреем, то его разорвет в воде!!!

— А я сказал рано! — В голове Виктора отчетливо был отложен тот цвет металла, необходимого для хорошей закалки. Как он помнил, он соответствовал примерно 1200–1300 градусов. Кузнец же нагрел меч едва ли до девятисот. — Грей еще! Под мою ответственность.

Кузнец секунду пытался рассмотреть лицо землянина в темноте. Потом пожал плечами и снова погрузил клинок в огонь. Наконец Виктор согласно кивнул. Кузнец выругался, осторожно приподнял раскаленный меч, бросил его в бочку с ледяной колодезной водой и поспешно отскочил. Раздалось страшное шипение. Раскаленная глина, не выдержав подобного перепада температуры, разлетелась на мелкие кусочки, отскочив от металла клинка.

Кузнец осторожно извлек меч из бочки с водой и осмотрел. В отсвете огня горна было видно, как его недоверчивое выражение лица сменяется на недоумевающее, а потом на восхищенное. Виктор наблюдал за ним, затаив дыхание.