А на территории соседского участка Марина тем временем ощущала себя более чем комфортно. Жизнь казалась ей удивительным приключением в компании милых и доброжелательных людей. Кот был очарователен, муж благороден, дом гостеприимен и надёжен, фавн красив и умён, хозяин честен, хозяйка чувствовалась вообще родной и любимой. Солнечный день манил жизнерадостностью в сад.

Свежесть и прохлада, царившая под высокими и раскидистыми яблонями, вливалась легко и естественно с каждым дыханием в лёгкие, в кровь. Марина счастливо впитывала в себя красоту, любуясь грацией стволов и ветвей, пышностью крон, яркостью красок. Захотелось дотронуться до упругих листьев, почувствовать кожей их совершенство. «Здравствуй, чудесное дерево! Здравствуй, красавица, здравствуй, плодоносица! Будь сильной и стойкой, яблонька! Морозов не бойся и засухи! Ветрам не давай сломать себя! Тяжесть плодов своих выдержи!» Благодарное дерево нежно касалось листьями лица и шеи, ветви будто бы потеряли жёсткость и мягко пружинили, пропуская человека ближе к стволу. Руки сами легли на корявую и усталую поверхность сильного древа. Прижавшись к нему грудью, слившись телом своим с телом растения, девушка подняла лицо вверх: «Мы с тобой одно целое сейчас. Чувствуешь? Ты берешь тепло моего тела и души. А я становлюсь сильной и обильно плодоносящей. Жизнь моя принесёт мне теперь много плодов разных, но несомненно полезных, радующих людей и тех, кто смотрит сейчас». Сама удивляясь мысли своей, откуда-то зная, что на неё точно смотрели, и не испытывая ни малейшего смущения при этом, Марина приняла решение быть более прежнего бдительной в отношении своих слабостей.

«Интересно, а мои желания говорить с деревьями – это сила или слабость? Видимо, не то, и не другое. Это просто моё понимание жизни». Оказавшись рядом со старым облезшим и потрескавшимся, покосившимся забором, она невольно посмотрела через широкую щель на территорию соседского участка и заметила стройную фигурку на огороде. «Какая красивая! Господи, какая же она красивая!» Зависти не было, был только восторг. Сонечка, строившая в этот момент свои отношения с растительным миром, почувствовала взгляд из-за разделяющих приусадебные хозяйства дощатых щитов. Ей стало неловко и захотелось закрыться от глаз, хозяина которых рассмотреть не было возможности. «Кто бы ты ни был, уйди Бога ради! Нечего пялиться на меня! Уйди, уйди!» Марина уловила смысл правильно и снова направилась в глубь сада.

Тел старался быть беспристрастным. Он помнил, как сложно давалось это на Земле. Здесь, в Обители Духов, без бремени тяжёлых и вязких в инертности своей энергий, которые так необходимы людям для поддержания жизни физической оболочки, справляться со своими индивидуальными предрасположенностями было проще. Однако Тел был неудовлетворён собой, как наблюдателем, а Натсах, как значительной фигурой в их общей игре на Земле:

«Ты бы знала, девочка, что испытала желание спрятаться от себя самой! При чём от взгляда сильнейшей и чистейшей своей стороны. Как символично! В одних условиях ты молодец, а в других пока не справляешься. Скверно».

Хором перевёл своё внимание на связь состояний Тела и Нат. Их поля входили в резонанс нижними, грубыми слоями. Мудрейший призвал ингибитора Гена и переключил себя на другие процессы.

Ген, обогащённый новыми знаниями о мире и о себе, вышел из созерцания в пространство наблюдений и присоединился собою к событиям в земном квадранте 2543.

Евдокия с мужем провели почти сутки в состоянии похожем на больное или, скорее, бредовое. Фавны не теряли времени, приводя несколько запущенное лесное хозяйство в порядок на свой манер: они поставили новую поленницу и загрузили её дровами, поправили крыльцо и расшатавшуюся дверь, заменили прогнившие ступени, стащили к избушке около десятка поваленных, старых деревьев и распилили их на чурбачки. Сау, нагулявшись по лесам и набрав достаточно новой для себя информации о людях, тоже с удовольствием проявилась, как незаурядная хозяйка. Найдя под скамьёй раскрытым, но не разобранным до конца Евдокией, зелёный рюкзак с хлебом, маслом, сыром и чем-то ещё, а в погребе традиционные для людей запасы картошки, лука, моркови и солёных грибов, она сотворила нечто, что было позже признано и носителями копыт и лицами, не обременёнными такими излишествами, как вполне съедобное и даже вкусное. Устав тесниться в помещении кухни, рядом с печью, чтобы не затекали от неудобного положения за обедом хвосты, Сутр с Певцом вынесли скамьи и стол из дома на поляну. Решив не будить людей, а дать им как следует отдохнуть в послеоперационный период для тонких тел, носители рогов за трапезой обсуждали способы возвращения двух Сутров, нелегально пребывающих на заповедной территории другого мира. Певец говорил:

– Я не могу не возвращаться на ночное время. Я старший. Может потребоваться информация или поступят новые вводные. Так рисковать нельзя! Я всегда отчитываюсь по возвращении.

– Однажды этого не потребовалось.

– Только однажды! Это потому, что ты была по ту сторону! А теперь ты находишься здесь! О чём ты думала, когда затевала это?

– Я не жалею о совершённом. Я многое поняла и узнала. И вообще, если потребуется, я могу долго находиться в этом мире: столько, сколько нужно.

– «Я! Я! Я!»… Послушай себя, Сау!

– Ты не слышишь себя.

Сау кокетливо улыбнулась и продолжала:

– Ты чувствуешь силу своей индивидуальности не меньше меня и упоминаешь об этом так же часто. Кстати, не вижу в этом ничего дурного. Что плохого в понимании собственной ценности? На сколько я успела рассмотреть и проанализировать проблемы людей, именно неуважение к собственной персоне, а как следствие, и к персоне рядом стоящего, приводит к быстрому дряхлению физического тела. Плоть же живёт на потребностях «Я»! Для нас это естественно, а их головы ещё предстоит поправить… Иначе они вымрут. Собственно, это пока мой предварительный прогноз. Возможно, будут другие варианты. А ты, мой великолепный вождь, кажется, инфицирован бациллой человеческого мира, если так реагируешь на идеи самореализации!

– Думаю, у них есть чему поучиться. Иначе не было бы Великого Слияния! Оно же является естественным процессом взаимопроникновения и взаимополезным обучением – по сути, расширением всех субъектов!

– Не митингуй! Я всё понимаю. Но помни, что люди живут пока гораздо меньше нас и очень много болеют. Не стоит разрушать своё прекрасное тело, совершенствуя душу.

– Люди так не считают.

– Они просто не умеют набирать опыт, не разрушаясь. Думаю, если бы у них получалось сохранять и преумножать энергии духа, не умерщвляя плоть, они бы стали только счастливее и мудрее. Перенимая у них лучшее, не потеряй, что имеешь! Мне нужен здоровый и красивый муж! Моё «Я» нуждается в сохранении твоего!

Сидевший молча, Сутр активизировался:

– Подожди, сестрёнка, подожди! Что значит сказанное тобой только что? Вы договорились о совместной жизни?

– Вообще-то нет. Но моя интуиция подсказывает мне, что Певец хочет того же, что и я. Разыгрывать традиционные уговоры согласной невесты не вижу смысла, как и не думаю, что необходимо ждать, когда жених вообще соберётся этим заняться. Вы не согласны, мальчики?

Смущённо сопя, оба фавна соображали, что ответить. Сау равнодушно пожала плечами:

– Ладно. Нет – так нет! Консерватизм на плодотворной почве этого мира, я вижу, дал мощные корни. Не погубите в его сетях свои тела!

Певец, потеряв благородное очарование спокойствия, суетливо прокомментировал собственное молчание:

– Я же не сказал, что меня это не устраивает. Я согласен. Просто неожиданно всё!

Сау удовлетворённо кивнула:

– Вот и хорошо.

Вечерело. На обновлённом крыльце появилась заспанная, с отёкшим лицом, баба Яга:

– Что-то неспокойно мне. Как будто происходит что-то.

Сутр улыбнулся в своей уникальной манере – сердечно и горделиво одновременно:

– Так всегда что-нибудь происходит. Разве это повод для беспокойства? Евдокия философски констатировала: