Я не поддамся.

Вместе со слезами дождь слегка смыл хмель, и, слегка протрезвев, я почувствовал гнев. И как водится, еще раз сказал себе, что не сдамся. И должен же я… Неужели я… И вообще…

Я все еще пытался спорить сам с собой, сам себе что-то доказывал, а ноги уже несли меня неизвестно куда. Мимо проплывали дома, двери, окна, окна, окна… И за каждым был по крайней мере один шпион. Они составляли идиотские, никому не нужные шифровки, чистили оружие, из которого не могли никого застрелить, обменивались кодами, воровали никому не нужные секретные документы. А я был здесь, снаружи, как и положено. Я мог сто раз завербоваться к ним и все равно остался бы по-прежнему снаружи. Потому что был инспектором снов. Вот так-то. Вот таким образом.

Мелькнула дверь, над которой висела знакомая вывеска.

Чисто машинально я остановился и долго смотрел на нее, пока до меня не дошло, что это вывеска той гостиницы, в которой я остановился.

Я вошел в вестибюль. Текло с меня немилосердно. Хозяин был за стойкой и что-то сосредоточенно выстукивал на портативной рации. Увидев меня, он моментально спрятал рацию и удивленно вздернул брови. Я прошлепал прямо к барьеру, за которым он сидел. И тут хозяин гостиницы проявил просто чудовищную ловкость. Он куда-то исчез, а через мгновение вернулся вместе с полотенцем и большим махровым халатом. Не знаю, как это получилось, но он провел меня в небольшую подсобную комнатушку, находившуюся рядом с вестибюлем, заставил раздеться и вытереться полотенцем. Через некоторое время на мне уже оказался махровый халат. Я сидел на кушетке с игривой голубой обивкой и большими глотками пил из огромной чашки горячий кофе.

Хозяин куда-то унес мою одежду, вернулся и сообщил, что к утру она высохнет. Потом я допил кофе и почувствовал, что почти протрезвел. Мне даже стало стыдно за то, что со мной так возятся. Я начал было извиняться, но хозяин гостиницы сказал, что все это «совершеннейшие пустяки, ну просто совершеннейшие пустяки». Он даже проводил меня до лифта. Я поднялся на восьмой этаж и, слегка покачиваясь, пошел к своему номеру.

Войдя в него, я увидел зомби.

Он лежал, вольготно развалившись у меня на кровати, совершенно неподвижно и в этот момент удивительно напоминал страшную восковую куклу из музея мадам Тюссо.

Я плюхнулся в стоявшее у двери кресло и спросил:

— Ну?

Зомби молчал. Он даже не шевельнулся, словно и вправду был всего лишь восковой куклой.

Я закинул ногу на ногу и стал его рассматривать.

Вид у него, конечно, был не из приятных.

Этакий вполне готовый к погребению мертвец. Мне показалось, что трупное пятно на его левой щеке слегка увеличилось. Хотя откуда? Должно быть, зомби был мертв по крайней мере уже лет пятьдесят—шестьдесят. Если бы что-то в нем действительно гнило, столько он бы не протянул. Весь этот гной, все эти сыплющиеся с него червячки на самом деле свидетельствовали не о гниении, а о том, что они вырабатываются его организмом. Он так функционировал. Вообще какой-нибудь медик из статичного мира отдал бы за возможность сделать вскрытие этого зомби правую руку. Никак не меньше.

Итак, что же ему от меня надо?

Зомби шевельнулся, повернул ко мне голову.

— Ну? — снова сказал я.

— Баранки гну, — пробормотал зомби.

Глаза у него сегодня были совсем белые, без зрачков, как у мраморной статуи.

— Значит, добрался? — спросил он.

— Да, добрался, — с вызовом сказал я. — А что, кому-то это не нравится?

Зомби молчал.

Великий Гипнос, этому-то что от меня надо?

— Теперь выход будешь искать?

— Нет, утром станцую ламбаду и отправлюсь обратно.

— Понятно.

Зомби рывком, словно марионетка, которую дернули за привязанные к конечностям веревочки, сел на кровати.

— Значит, все-таки рассчитываешь эту игру выиграть?

— Может, и рассчитываю, — сказал я.

— Это хорошо, — хихикнул зомби. — А вот скажи-ка мне, что ты будешь делать, когда найдешь выход?

— А ты как думаешь? — Я усмехнулся.

— Правильно. Я думаю, ты в мир снов уйдешь и вернешься из него как можно скорее, с подмогой. Своих товарищей, инспекторов снов приведешь. Тогда вы зморе и покажете.

— Может быть. — Я насторожился.

Удовлетворенно кивнув, зомби снова растянулся на моей кровати. Минуту спустя он пошарил по карманам, вытащил какую-то довольно толстую серую палочку и сунул ее в рот.

Я заинтересованно наблюдал.

Зомби взял со стола коробок спичек, как ни в чем не бывало поджег эту палочку и выпустил клуб зеленого дыма.

Ого, а я-то думал, что зомби не курят! Но зачем ему это, ведь зомби дышать ни к чему?

— Веточка дерева флю, — заметив мой недоуменный взгляд, объяснил зомби. — Когда-то давно я жил на великой цепи миров. Славное было времечко. Был там один мир, куда попадают те, кто умер насильственным образом в статичном мире… В общем, там я к этим палочкам и пристрастился. Иногда, когда змора в хорошем настроении, она меня ими снабжает. Иногда.

По мере того как он вдыхал дым палочки флю, движения его становились более плавными. Мне показалось даже, что на щеках у него выступило что-то похожее на легкий румянец.

Выдохнув в очередной раз зеленый дым, зомби спросил:

— Значит, ты решил не сдаваться?

Я промолчал.

— Правильно делаешь. Потому что уже поздно. Змора могла еще передумать, пока ты не ушел из-под ее наблюдения, попутно уничтожив один из снов лабиринта. Когда это случилось, она сообразила, что тебя недооценила, и слегка испугалась. А змора никогда не прощает того, кого она испугалась хоть на секунду.

Он выпустил новый клуб дыма и продолжил:

— Так что теперь ты даже не можешь сдаться. Она тебя просто уничтожит, на всякий случай.

— Ну что ж, моя игра еще не проиграна.

Я слегка разозлился. Какой-то ходячий труп лежит на моей кровати и меня же учит жизни.

— Какая игра? — крикнул зомби. — Кретин! О какой игре может идти речь? Не было никакой игры, не было! Были слова, а игры не было. Понял?

— Понял, — сказал я. — Ты только успокойся, не надо нервничать. Ну, проиграю я… Тебе-то какое дело?

— Дело… — хмыкнул он и положил палочку флю в девственно чистую пепельницу. — Дело… Есть у меня дело. Я ведь тоже здесь не по своей воле. Змора меня из мира-цепи выкрала — точно так же, как и стащила все эти сны. У меня тоже, может, своя гордость есть. Мне-то что? Ну, прикончите вы змору, я себе другого хозяина найду. Это просто. Вот только никогда тебе ее не победить. Послушай совета, плюнь на все и беги отсюда, потому что тебе ее не обыграть. Уходи. Спрячься в снах. Потом она о тебе забудет, и ты выберешься в свой мир. Но только уходи сейчас, пока она еще не отрезала этот сон от других. Если она заподозрит, что ты собрался сделать, то отрежет как пить дать. Уходи.

— Значит, — я взял со стола оставленную несколько часов назад пачку сигарет, вынул одну штуку и тоже закурил, — значит, ты советуешь мне уйти. А если я твоему совету не последую?

— Тогда ты умрешь.

— Ну да, глядя на тебя, начинаешь понимать, что это действительно не очень хороший вариант.

— Вариант? — горько усмехнулся он и вдруг, вскочив с кровати, прошел мимо меня к двери. Уже взявшись за ручку, он обернулся и презрительно сказал: — Я тебя предупредил. Время у тебя, чтобы убраться, — до рассвета. Потом будет поздно. Все, шутки кончились. Подумай, хорошо подумай.

— А чего думать-то? — буркнул я ему в спину. — Завтра я этот выход найду, расшибусь, но найду.

Зомби открыл дверь, шагнул прочь из номера, но на пороге все же обернулся и, смерив меня с головы до ног тяжелым взглядом, медленно, чеканя каждое слово, сказал:

— Когда попадешь в мир-цепь, передай там от меня другим зомби привет.

Дверь он закрыл со страшным грохотом.

Вот так. Стало быть, не у одного меня есть нервы. Оказывается, они есть еще и у зомби. Очень забавно.

Я медленно, неторопливо докурил сигарету, потом встал, прошел к окну и отдернул штору.