Что редко бывает в дипломатической практике, разведывательную сеть в Германии возглавлял сам посол Владимир Деканозов, ничего не смыслящий в дипломатическом искусстве, но профессиональный чекист, долгое время возглавлявший разведку (Иностранный отдел) НКВД. В Берлине он возглавлял и координировал работу обеих ветвей разведки: и по линии НКВД, и по линии ГРУ.

Разведчиком-профессионалом был и первый секретарь посольства Валентин Бережков – доверенное лицо Сталина и Молотова, имеющий право доклада через голову посла непосредственно в аппарат Сталина. Изящный и элегантный, умеющий располагать к себе на дипломатических раутах, он имел особое задание по добыванию информации в дипломатических кругах и по распространению нужной дезинформации.

Резидентуру НКВД возглавлял 2-й секретарь посольства Амаяк Кобулов – родной брат знаменитого заместителя Берия – Богдана Кобулова. Фактически вторым резидентом с января 1941 года считался при посольстве Александр Коротков, развивший лихорадочную, полулегальную деятельность.

Разведкой занимался и пресс-атташе посольства Александр Смирнов (будущий посол СССР в Иране), добывающий очень важную информацию в окружении министра пропаганды Германии доктора Геббельса.

Интересы ГРУ представляли: военный атташе генерал-майор Тупиков и военно-морской атташе контр-адмирал Воронцов, имеющий собственную агентурную сеть, нисколько не меньшую, чем сеть НКВД.

Гестапо практически не мешало действиям советской резидентуры, в которую превратилось посольство Москвы. Напротив, оно обрушило на сталинских разведчиков такую лавину дезинформации, которая затопила их с головой и не позволила вынырнуть даже на протяжении многих лет после окончания войны.

Сам посол Владимир Деканозов вращался в самых высоких кругах нацистского общества и более часто с рейхсмаршалом Герингом, который принимал советского полпреда в своем поместье Каринхолл, обставленном со средневековой роскошью. В просторном кабинете, увешанном картинами мастеров эпохи Возрождения, маленький щуплый Деканозов в костюме-тройке и величественный Геринг в придуманном специально для него мундире рейхсмаршала вели неторопливую беседу. Вдвоем, на фоне друг друга, они выглядели очень комично и наверняка могли бы составить прекрасную эстрадную пару, будь судьба хоть чуть милосерднее к ним обоим.

Показывая Деканозову американскую газету с крупным заголовком «Сталинский паровой каток готовится раздавить Германию», Геринг, улыбаясь, покачал головой и заметил, что англичане и американцы очень много бы дали, чтобы такое произошло в действительности. Они спят и видят, чтобы стравить между собой первые в мире социалистические страны во имя спасения своего прогнившего общества и совершенно антинародного государственного строя. Летом фюрер собирается поставить окончательную точку в этом вопросе. Накануне фюрер показал Герингу проект директивы «Об особой подсудности в зоне действия плана „Барбаросса“, предусматривающего освобождение военнослужащих вермахта от любой уголовной ответственности при грабежах и убийствах мирного населения на территории Советского Союза. Речь идет об уничтожении идеологии, – пояснил фюрер. А Деканозов лично принимал участие в составлении обширного документа по истреблению и депортации мирного населения на территории Прибалтики.

Сейчас же Деканозов поведал Герингу, что лично всегда был сторонником не только политического, но и военного союза между СССР и Германией. В военном союзе, пояснил он, мы были бы абсолютно непобедимыми. Даже трудно вообразить, что бы произошло, если бы в единый военный союз слились боевые потенциалы СССР и Германии! Разве не об этом мечтал еще кайзер Вильгельм II?

В самом деле, оживлялся Геринг, что, в сущности, нас разделяет? Всего лишь разная трактовка понятия «социализм». Мы за национальный социализм, вы – за интернациональный. Вы – за тотальную национализацию экономики и торговли, мы предпочитаем иметь многоукладную. Но, мой дорогой посол, я уверяю вас и вы убедитесь со временем, что были правы мы, а не вы. В мире не существует никакого интернационализма. Это придумали евреи, а будь у них свое государство, и они бы не были интернационалистами. И вы неизбежно придете к тому же. Вы отбросите еврейский интернационализм и придете к русскому национализму, как мы пришли к немецкому. Один народ, один рейх, один вождь!

Сам Деканозов по национальности армянин, т.е. принадлежит к национальному меньшинству, которое веками преследовалось и истреблялось нисколько не меньше евреев. Сталин и Берия грузины – тоже представители нацменьшинства, подвергавшегося геноциду со всех сторон: и от монголов, и от турок, и от персов, потерявших свою независимость за частоколом русских штыков, чтобы спасти свою нацию от поголовного истребления. А между тем идеи, почерпнутые Деканозовым из бесед с Герингом и другими нацистскими лидерами и переправленные в секретных депешах в Москву, нашли в сердце Сталина живой отклик [76].

Впрочем, Геринг интересовал Деканозова не столько как теоретик социализма, сколько как главнокомандующий видом вооруженных сил, несущих на своих плечах в настоящее время основную тяжесть войны против Англии. В поместье была оборудована специальная галерея, где в торжественном военно-траурном оформлении висели портреты пилотов, сложивших головы в битве над Британией. Время от времени в ходе беседы в кабинет входили адъютанты, щелкали каблуками, извинялись и передавали рейхсмаршалу срочные донесения. Бывало, и сам Геринг, пробежав глазами очередную бумагу, извинялся перед Деканозовым и куда-то срочно уезжал.

Да, признавался Геринг, англичане оказались намного сильнее, чем мы предполагали. Но их дело так или иначе проиграно. Пока Соединенные Штаты раскачаются, с англичанами будет покончено. Их сокрушение далось нам нелегко. В настоящее время мы вынуждены держать против них, в преддверии окончательного удара, практически все наличные силы Люфтваффе. И если бы вы (тут Геринг тонко улыбался) действительно собирались на нас напасть, как об этом пишут газеты, то убедились бы, что на Востоке у нас практически нет авиасоединений. Солдат там действительно много, поскольку там формируются части вторжения в Англию подальше от любопытных глаз их разведки.

Существует и еще одна проблема, продолжал рейхсмаршал, которую я сообщу вам, посол, исключительно в надежде на вашу общеизвестную порядочность и умение хранить деликатные тайны. Война с Англией очень непопулярна в германском народе. Во всех слоях общества. Ведь мы – кровные братья. Мы соотносимся почти так же, как русские и украинцы. Вы составляете семью славянских народов, а мы, англичане и скандинавы, – семью германских народов. И если мы сегодня говорим об окончательном сокрушении Англии, то, пожалуйста, не подумайте, что речь идет о их истреблении. Вовсе нет! Речь идет исключительно о их возвращении в семью германских народов…

Пока советский посол вел приятные, полезные и взаимообогащающие беседы с руководителями третьего рейха, его подчиненные тоже трудились не покладая рук.

Валентин Бережков был неизменным лицом, представляющим посольство СССР на всех дипломатических раутах. Там же присутствовала и вся берлинская богема, изнывающая от скуки в пуританских ограничениях военного времени: очаровательная Ольга Чехова – кинозвезда, от которой млели все нацистские бонзы, начиная с самого Гитлера, неизменно приглашающего племянницу великого классика русской литературы на все торжества в имперской канцелярии; аристократически холодная Пола Негри – владычица дум берлинского бомонда; неотразимый Вилли Форст – мечта всех девушек Германии и многие другие. Но дипломаты мало обращали внимания на красоту кинозвезд и опереточных див. Шла война, и они были на службе, ставя своей главной задачей выудить друг у друга побольше информации.

Более всего Бережков любил беседовать со словоохотливым турецким послом Гереде. Сейчас, после вступления немецких войск в Болгарию, информация турка могла быть наиболее ценной, хотя бы для прояснения позиции Турции в этом вопросе. Тем более что Гереде сам лез с информацией, неизменно начиная свой разговор фразой: «Не могу поручиться, что это так, но все может быть, и потому я решил вас проинформировать конфиденциально…» При этом он угощал Бережкова турецким кофе («таким густым, – вспоминает Бережков, – что в чашке чуть ли не торчком стояла ложка»), рахат-лукумом и знаменитым измирским ликером. Излюбленной темой разговора турецкого дипломата были разговоры о возможном захвате немцами нефтяных районов Ирака.