Грандиозность раскинувшегося перед ней лабиринта поражала. Его дальние кольца уходили за горизонт и пропадали в сизой дымке.
Роуз проверила, открываются ли окна, но не нашла ни одной задвижки. Сверившись с рисунком на ковре, она предположила, что скорее всего опочивальня Петра расположена в одной из башен того самого дворца, что выткан в центре.
«Чуть позже нужно обстоятельно изучить ковер», — решила Роуз, ведь она никогда не откажется от идеи побега и постарается найти способ вернуться домой. А пока ей нужно было найти туалетную комнату. Туда хотелось сильнее, чем пить и есть.
Вернувшись в опочивальню, Роуз заглянула в каждый угол, но ни потайных дверей, ни ниш не обнаружила, зато нашла под кроватью ночную вазу. Ваза ей понравилась — красивая, расписанная золотом. Девушка воспользовалась ею, ругая Петра на все лады.
Так и не утолив жажду и голод, и испытывая муки уже только по этому поводу, Роуз решилась заглянуть в замочную скважину. Ее мучило любопытство, что же находится за дверью, в которую запретил стучаться граф. Но к ее разочарованию с другой стороны торчал ключ. Поднявшись с колен, она уперлась в дверь лбом, прикидывая, стоит ли покричать и напомнить о своем существовании, или лучше умереть от жажды. Пусть Петру будет хуже.
Еще мгновение — и принцесса кубарем вывалилась в распахнувшуюся дверь. Та просто напросто оказалась не заперта.
Поднимаясь с пола и в очередной раз ругая Петушка, Роуз обнаружила себя в комнате, обставленной изысканной белой мебелью. Мягкие диваны составляли композицию с креслами и пуфами. В небольшом камине весело потрескивали дрова, и веяло приятным жаром. На полу лежал ковер с таким высоким ворсом, что ноги утопли по щиколотку. Слева, у витражного окна, стоял сервированный стол с двумя креслами. Запах свежеприготовленной еды вызвал у принцессы неприличное урчание в животе.
Но не желанная пища сейчас занимала ум Роуз. Принцесса злилась: у камина стояли два одинаковых дивана, украшенных горой подушек, и на каждом спокойно мог разместиться крупный мужчина. Даже ножки не пришлось бы поджимать!
— Так зачем же ты, Петушок, мучился сам, а потом и меня заставил полночи крутиться на неудобном кресле? — задала она вопрос несуществующему собеседнику, но на всякий случай оглянулась. Вдруг Петр выпрыгнет откуда-нибудь из шкафа и опять потащит ее душить за ласковое «Петушок»?
Голодный спазм напомнил ей, что на полный желудок думается лучше, и она с удовольствием отведала нехитрую еду: хлеб, молоко, козий сыр, кусок отварного мяса.
Насытившись, Роуз подергала створки витражного окна. Оно тоже не открывалось, поэтому принцессе не удалось рассмотреть сквозь окрашенное во все цвета радуги стекло панораму противоположной стороны лабиринта. Осталось только догадываться по застывшим теням строений, что окно выходит во внутренний двор огромного замка.
В белой комнате не оказалось шкафов и полок, кроме еще одной двери, похожей на ту, первую. Подергав ручку, надавив на нее плечом, лбом, коленом, Роуз убедилась, что эта уж точно закрыта. Замочная скважина показала лишь часть лестницы с деревянными перилами и ни единой живой души на ней.
Не привыкшая сидеть без дела, принцесса вспомнила о замечательном ковре. Вернувшись в спальню, Роуз осторожно забралась на рабочий стол и принялась рассматривать рисунок. Он был так тщательно выткан неизвестными мастерами, что девушка легко нашла четыре башни, имеющие веранды. Они венчали углы крепостной стены. Грандиозное строение в центральной части внутреннего двора собственно и было дворцом. Получалось, она находилась в одной из башен, но пока не понятно в какой именно. Но… точно не в той, из которой видно озеро.
Роуз, рассматривая крепостные стены, заметила, что их рисунок повторяет вторая линия. В отличие от коричневых стен, она была выткана голубым цветом. Скорее всего, так обозначался ров, заполненный водой. Но обычно, насколько помнила принцесса, через ров прокладывался мост, и, как правило, он был подъемным. На ковре же она насчитала целых восемь мостов. В чем же смысл? Большое количество мостов представляет явную угрозу для обороны замка. Неужели люди, живущие во дворце, уверены, что зеленый лабиринт их защитит?
Роуз слышала от отца о трудной проходимости лабиринтов, но у нее есть такое преимущество, как точный рисунок! А это шанс вырваться на свободу! Осталось только незаметно выбраться из замка, переплыть ров, пересечь поле и вынырнуть с другой стороны загадочного строения! Роуз даже захотелось побегать по комнате, в такое возбуждение она пришла от идеи справиться с загадкой лабиринта.
Принцесса водила пальцем по вытканному рисунку, но все время упиралась в тупик. Однажды она даже подобралась к внешней его части, но не смогла вспомнить с какого прохода начала движение.
Походив из угла в угол, Роуз сообразила, что можно срисовать этот участок лабиринта и уже на бумаге обозначить путь, по которому во время побега она будет следовать. Порывшись в бумагах на столе Петра, принцесса нашла чистый лист и карандаш, но нарисовать лабиринт оказалось не так просто. Роуз путалась, перескакивала с витка на виток, а дорисовав фрагмент, выясняла, что закончила его не тем куском хитросплетения. Испорченные листы она рвала на части, вкладывая в это действо столько чувств, будто только бумага была виновата в отсрочке побега. Следы своих художеств, исполненных графитом, она сжигала в камине, где продолжал полыхать жаркий огонь.
Вымотавшись, но так и не сумев сносно нарисовать ближайшую к замку часть лабиринта, принцесса присела у камина. Поправляя кочергой горящую бумагу, Роуз ворчала:
— Если так будет продолжаться, то мне придется до старости рисовать этот проклятый лабиринт. Должен же быть какой-нибудь выход!
Она понимала, что гораздо проще было бы воспользоваться порталом, но не затем ее похищал Петр, чтобы помогать сбежать.
Мысль, что если ей удалось один раз пройти дорогой Бахриманов, то получится и во второй, вызвала новый прилив сил. Может все не так сложно? Она произнесет нужные слова, махнет рукой и портал пропустит ее, как «свою»?
Роуз на разные лады кричала «Дорогу идущему Бахриману» и творила десятки пасов рукой, но портал так и не открылся. Идея оказалась бессмысленной.
Услышав шаги на лестнице, Роуз заметалась. Остаться здесь или бежать в спальню? Исписанная бумага сожжена, но она не успеет вернуть карандаш на стол. Нельзя, чтобы граф узнал о попытках перерисовать лабиринт. Приподняв край ковра у стены, она сунула под него грифель и быстро села в одно из кресел.
Дверь открылась настежь, и в комнату ворвался Петр. По взъерошенным черным волосам, завившимся на потном лбу в тугие спирали, по прерывистому дыханию, вздымающему широкую грудь, по небрежно расстегнутому вороту белоснежной рубахи Роуз догадалась, что весь путь до покоев граф бежал.
Ее поразила мужская красота лица, которую она смогла оценить при дневном свете. Разлет густых бровей, крупный, но такой правильный прямой нос, четко очерченные губы, имеющие привычку складываться в ироническую улыбку, хорошо знакомую с детства.
Появившийся от быстрого бега темный румянец окрашивал его тщательно выбритые щеки, а в глазах светилось то нетерпеливое ожидание, что свойственное человеку, спешащему увидеть некую диковинку.
«Диковинка» сидела в одном из кресел и пытливо рассматривала лицо похитителя.
Петр замер, словно споткнулся о невидимую преграду, едва сделав несколько шагов. Встретившись с пленницей глазами, граф постарался взять себя в руки и скрыть следы возбуждения. Губы сложились в ухмылку, которая когда-то бесила маленькую принцессу. Роуз точно знала, что сейчас последует издевка. Но неожиданно для себя она сделала поразительное открытие: Петр скрывал за ехидной улыбкой и обидными словами свой к ней интерес.
— Для разнообразия ты не пыталась посмотреть на себя в зеркало? — он с удовольствием проследил, как Роуз меняется в лице. Равнодушную маску, которую она нацепила на себя, как только Петр появился в комнате, сменила растерянность. Граф многозначительно поднял бровь, а Роуз, стараясь не терять достоинства, медленно поднялась с кресла и отправилась в спальню, где в одной из створок шкафа находилось зеркало.
