Неотрывно глядя на Ирку, отражение подошло к стеклу со своей стороны и, подышав на него, что- то написало. Почерк был ее же, Иркин, но буквы перевернутые. Ирка смогла разобрать их, лишь догадавшись поднести к стеклу еще одно зеркало.

«Помни о своем обещании! Заберешь того, с кем будет биться Джаф!» — прочитала она, и тотчас, точно ожидая этой минуты, зазвонил телефон. Звонила Фулона:

— Вы с Матвеем выехали в Домодедово? Знаете, где парковаться?

— Куда-куда мы выехали?

— С ума сошла?! У нас самолет в Сургут в одиннадцать десять! Билеты уже на руках! И никаких телепортаций! От мрака можно ожидать чего угодно. Ему выгодно, чтобы кто-нибудь из нас телепортировался прямо в кирпичную кладку.

— Так, значит, ВСЕ произойдет уже сегодня? — спросила Ирка, пугливо оглядываясь на запотевшее стекло, в котором таяли буквы.

— ВСЕ произойдет уже завтра на рассвете! — отрезала старшая валькирия и сбросила вызов.

Ирка кинулась будить Багрова. Четверть часа спустя их праворульный автобус несся в сторону Домодедово. Матвей не выспался, колотил по гудку и то и дело высказывался. Опять у него весь город был заполнен чайниками, выжившими из ума стариканами, дамочками за рулем и слабоумными пешеходами. В этом царстве безумных водителей лишь один человек, по мнению Матвея, проявлял дальновидную мудрость и исключительный профессионализм. И это был, конечно, он сам. Даже когда Багров на красный свет проскочил перекресток, виноват в этом оказался идиот, повесивший светофор не на месте.

— Ну все! Там камера была! Теперь квитанция со штрафом придет! — вздохнула Ирка.

— Она придет Бабане! Автобус ее! — парировал Матвей.

— Очень мило, опять Бабане отдуваться! Она что, виновата?

— Конечно, виновата! Почему она купила правый Руль, а не левый?.. Может, на леворульном автобусе я бы не… Вот собака эта собака! Куда она лезет?!

— У этой собаки — пешеходный переход! Она идет точно по нему! — укорила Ирка.

— Да! Но он для пешеходов, а не для собак! Хотя иной пешеход хуже собаки!

Ирка пожала плечами и больше не спорила. Матвей есть Матвей. Он как мистер Джекил и доктор Хайд. Порой Ирке казалось, что Багровых вообще-то два, и из этих двоих она любит только одного.

На коленях у Ирки топтался бессмертный щенок, которого не с кем было оставить. Ирка трепала его за уши, а щенок грыз ей сгиб пальца. Ирка играла с ним и старалась не оборачиваться туда, где под поднятыми задними сиденьями «японца» лежали рунка и копье. О рунке Ирка могла думать спокойно, а вот о копье… Все мысли о том, что будет утром, она старательно отгоняла, рассматривая только ближайшее событие.

Их обогнала машина, у которой на заднем стекле было написано: «Продам 2012 год».

Ирка задумалась: а если бы действительно можно было продать один год из прошлого — пошла бы она на это? А чего, продала бы, если бы хорошо заплатили! Ведь это год минувший и как бы уже не существующий. Чего его жалеть? Продать со всеми потрохами, и все дела! Но ведь вместе с годом она отдала бы и все его события, и внутренние открытия, и все-все-все! Да остальная жизнь просто обвалилась бы!

— Обломайтесь! Не продам! — сказала Ирка вслух.

Багров удивленно оглянулся па нее. Ирка смутилась и стала смотреть на тротуар. Проплывали люди, киоски, остановки. На одной из остановок, не глядя друг на друга, стояла грустная пара. В положении их тел ощущалась скрытая ссора.

— Вот и кончилось лето, вот и лету конец! И тебя кто-то где-то поведет под венец! — подумала Ирка, и опять почему-то вслух.

— Кого под венец? — озадачился Матвей.

— Тебя, тебя… Стой! — закричала Ирка. — Тормози! Смотри, кто там у дороги!

Багров снизил скорость, опасно перестроившись сразу через две полосы. На краю проезжей части у столба прыгали Вихрова, Мошкин и Чимоданов.

— Что вы тут делаете? — закричала Ирка в окно.

— Попутку ловим! Мефа едем провожать!

— В Домодедово? Ну дела! Залезайте!

Удивляясь совпадению, Ирка выскочила, открывая перед ними раздвижную дверь «японца». Чимоданов с самодовольством африканского царька плюхнулся у окна, Ната посередине, Мошкин же скромно притулился с краешку, как бедный родственник.

Багров поспешно тронулся, потому что, конечно, остановились они перед очередной камерой и в запрещенном месте. Скорее всего, Бабаня получит еще одно «письмо счастья».

— Как дела, Евгеша? — спросила Ирка с переднего сиденья, оборачиваясь назад. Ей захотелось приободрить Мошкина, уж больно он был зажатый.

— Да вот… Встречаюсь с девушкой! Я же встречаюсь с девушкой, да? — испугался Мошкин.

— А эта девушка не… — начала Ирка.

— Нет, — сказала Вихрова со змеиной улыбкой. — Если я правильно поняла твой взгляд, то эта счастливица не я! Мне такого счастья на три обоймы стрелять!

— И не Катя? — растерялась Ирка.

Мошкин замотал головой:

Катя встретила свое счастье. Она помолвлена с лейтенантом!

— Полиции?

— Военным переводчиком. От пушек далеко, к начальству близко. Хороший лейтенант, бравый такой… В последний раз, когда я их видел, она вытирала ему нос. Вытирала же, да? — снова усомнился Евгеша.

— Теперь он точно станет маршалом! Ну если Катя будет генералиссимусом, — захохотала Вихрова. Про свою личную жизнь Ната ничего не сказала, но и без того понятно было, что у Вихровой все сложно, запутанно и опасно.

Куча разбитых сердец, какие-то женатые тридцатилетние бизнесмены, их супруги, караулящие под дверью с баночками кислоты, вылетающая в окна мебель, рыдания, клятвы и прочие душевные памперсы.

В Домодедово они приехали уверенные, что опоздали Багров злился, спешил, сигналил, но ему мешали всевозможные бараны, которые тоже почему-то ехали по шоссе в ту же сторону. На регистрацию они уже никак не успевали, но, по счастью, оказалось, что их рейс на Сургут отменили и слили со следующим рейсом той же авиакомпании.

Валькирии как раз проходили досмотр и ухитрились создать очередь. У движущейся ленты была навалена огромная груда щитов, шлемов, нагрудников и тренировочных копий. Настоящих копий, как определила Ирка, здесь не было. Они возникнут в последний момент.

Рядом с валькириями прыгал похожий на грушу турист с кучей пакетов и фотоаппаратом на шее.

— Вы что, по-русски не понимаете? Уберите ваше барахло! — негодовал он.

— Так я вам тоже по-русски говорю: втяните живот и пройдите бочком! — хладнокровно отвечала Фулона.

Рядом с валькириями Ирка обнаружила и Дафну с Мефодием. Дафна держала на руках Депресняка, облаченного в комбинезон со множеством металлических бляшек Из-за этих бляшек от Дафны требовали снять с кота комбинезон, чтобы пустить его по ленте. Дафна же, разумеется, отказывалась, поскольку Депресняк без комбинезона являл собой зрелище не для слабонервных.

— А если там оружие? — спрашивала сотрудница службы безопасности.

Где? В коте?.. Да зачем нам оружие? Самолет захватывать? Да мы его голыми руками! кипел Меф, рискуя угодить в кутузку. К счастью, сотрудница была настроена миролюбиво.

— Слушайте, неужели нельзя вести себя прилично? Ну хотя бы как эти молодые люди! — сказала она, показывая на возникших за спиной у Мефа Ирку и Багрова.

В следующую секунду Багров скромно положил на движущуюся ленту палаш, а Ирка — рунку и копье Таамаг, и сотрудница со стоном стиснула ладонями виски. Фулоне пришлось долго размахивать своей мистической книжечкой, пока их наконец всех пропустили.

Мефодий подошел к Чимоданову и ткнул его кулаком в бок, а тот ткнул Мефа кулаком в челюсть. Они всегда так здоровались.

— Тебя еще не грохнули? — спросил Петруччо.

Меф озабоченно потрогал челюсть, потому что Петруччо перестарался.

— Пока нет. А Дафна недавно обнаружила, что слово «чемодан» задом-наперед читается «надо меч».

«Надо меч», гневно сопя, покосился на Дафну, и та торопливо перепорхнула к Вихровой. Ната уже с минуту сложным движением бровей охмуряла двух датчан, которые при более близком знакомстве оказались поляками и, рассыпая согласные, кинулись целовать «прекрасной пани» ручки. Один из них попытался мелким оптом поцеловать руку и Дафне, но коварная Дафна подсунула ему погладить Депресняка, и поляк ушел, всхлипывая и глотая слезы.