— Вот так, Кира. Моя мать родила Дашу не от моего отца, — его голос дрожал, а пальцы снова доставали сигарету.

Я открыла рот, но ничего не произнесла, лишь переводила взгляд с напечатанного текста на Егора, глотающего дым, и обратно. Несколько минут мы просто молчали. Я пыталась уложить услышанное в своей голове, но оно упорно сопротивлялось.

— Как ты вообще додумался до этого?

Он затушил окурок. Дрожащие руки, не давали ему вытащить очередную сигарету из цветной картонной коробочки. Егора колотило с невероятной силой. Аккуратно забрав пачку, я сама вытащила сигарету, передавая ее в ледяные мужские пальцы. Он удивленно хмыкнул, вскинув свои брови, но тут же чуть ли не с благодарностью посмотрел мне в глаза.

— Знаешь, что спасло меня от неуда по биологии? — Егор приподнял уголки своих губ в усмешке, не сводя с меня взгляда, но не дожидаясь моего ответа, продолжил, делая затяжку. — Знание, что у родителей с первой группой крови вероятность рождения ребенка с такой же равна ста процентам. У Дашки третья отрицательная, — уже натянуто добавил он.

— Ты как это провернул? Стащил у Даши ее волос?

Егор закатил глаза, нервно посмеиваясь:

— Все гораздо проще. Сестра месяц назад была в летнем лагере, и перед тем как туда поехать, нужно было сдать анализы. Отвозил ее в эту клинику я. — Очередная сигарета была докурена, а бычок спрятан в пепельницу под приборной панелью. — В медицинской карте увидел группу крови. Было два варианта: или врёт запись, или моя мать. Меня сразу что-то дернуло сдать кровь на ДНК, а «Хабаровск» в количестве пяти штук быстро обеспечил анонимность, — он кивнул подбородком на лист у меня в руке.

Егор замолчал. Я опять ошарашенно уставилась на результы ДНК. У меня не было даже подходящих слов, чтобы хоть что-то сказать вразумительное. Егор запустил ладони в свои волосы и издал тяжкий вздох:

— Представляю лицо матери, когда я ткну ей этой бумажкой. — В его взгляде промелькнула что-то мерзко-зловещее.

— Не вздумай, — я встрепенулась на сидении, отодвигаясь от него чуть дальше, крепко держа листок.

Он замер на мгновение, сузив свои разноцветные глаза:

— Кира… — его широкая ладонь капканом потянулась ко мне, — отдай.

— И не подумаю, — мои пальцы еще сильнее вцепились в бумагу, — пока не придешь в себя.

— Кира, — зашипел парень и, замерев на секунду, резко дернулся к моей руке своей лапищей. — Отдай по-хорошему.

— Этот документ останется у меня до тех пор, пока ты начнешь размышлять адекватно, а не эмоциями, — я снова умудрилась ловко увернуться от его рук в тесном пространстве автомобиля.

Егор буквально навалился на меня всем свои телом, практически уже вплотную прижав к двери машины, обдавая едким запахом табака. Его глаза неадекватно горели, а по лицу заходили желваки.

— Сейчас жалею, что вообще дал тебе это в руки, — не осознавая, что начинает делать мне больно, он цепко держал меня за запястье, сжимая его все сильнее, пока наши свободные руки боролись между собой за листок с анализом ДНК. — Мне очень интересно послушать оправдания матери на этот счет.

— Егор, успокойся! Ты сейчас можешь сотворить какую-нибудь дичь и пожалеть потом об этом. Зачем тебе это надо?

— Да за тем! Она раздражает меня! — Голос Егора сорвался до крика, а глаза полыхнули таким зверским взглядом, что я неосознанно отпрянула от него.

В машине повисла идеальная тишина. Было слышно, как он нервно вдыхает и выдыхает воздух. На несколько секунд мы молча сцепились взглядами.

— Раздражает кто? Дашка? — тихо переспросила я.

— Нет, Кир, — он замотал головой, отодвигаясь от меня на свое сидение. — Моя мать.

По его растерянному виду можно было понять — Егор сам не ожидал, что скажет подобное. Он грубо потер свое лицо ладонями, потянулся опять к сигаретам, пока я ошарашено хлопала глазами.

— А из-за чего? Что произошло между вами?

— Ничего, — хмыкнул он. — В прямом смысле этого слова. Между нами никогда и ни-че-го не происходило.

Заметив на моем лице все то же недопонимание, Егор сделал длинную затяжку и заговорил:

— Матери никогда особо не нужны были ни я, ни моя сестра. Она просто удачно женила на себе моего отца, забеременев мной. Это в бизнесе он жесток и непоколебим, но за пределами всего этого… — на его лице промелькнула тень разочарования. — Он настолько слеп в своей любви, что мне даже жаль его. А этот документ быстро откроет ему глаза.

— Ты хочешь устроить грандиозный скандал? — я в недоумении нахмурила лоб.

— А почему бы и нет, — холодно произнес Егор.

Я буквально опешила от его слов. У меня давно проскакивали мысли, что его отношения с матерью, мягко говоря, лишены тепла и заботы, но даже предположить не могла, что настолько.

— Егор, но она же твоя мать, как ни крути.

— Боже, Кира, — он нетерпеливо закатил глаза, а сигаретный дым клубом вырвался из его лёгких, — не всем быть такими святыми, как ты и прощать направо и налево. Моей маме не плевать только на кредитные карточки и дорогие отели, в которых она, как выяснилось, трахается за спиной моего отца. Эта женщина жила всегда только для себя. Она лишь при отце мило сюсюкала с нами а стоило ему уехать, то все, что мы получали с сестрой — это сухой поцелуй в лобик. Она за все годы моей спортивной карьеры ни разу даже не была на соревнованиях. Я, конечно, и отца мало видел дома, но любую свободную минуту он всегда проводил со мной и Дашей.

Он сделал последнюю глубокую затяжку, что сигарета дотлела практически до его пальцев, и выкинул окурок в окно. Выпустив дым через ноздри, Егор полез за следующей уже бессчетной сигаретой. Мне очень хотелось его остановить, но то, сколько напряжения держал в себе его взгляд, как сжаты были его скулы, просто побоялась.

— А что будет с Дашей? — осторожно спросила я. — Ты подумал о ней? Каково будет узнать отцу и Даше, что они по факту никто друг другу? Когда я смотрела на них в беседке, то мне показалось, что роднее их на свете никого нет. Ты уверен, что им нужна твоя правда?

Разноцветные глаза озлобленно потемнели, а такие любимые черты лица исказились. Боже, сколько же в нем было обиды. От него исходили такие отталкивающие волны, что мне захотелось вжаться в сидение.

— Это твой эгоизм, основанный лишь на детских обидах. Этот листок — просто способ выместить злобу, вот и все, — я покачала головой, стараясь не оставлять в своей памяти этот взгляд.

— И что я должен делать, Кир? — он подался вперед ко мне, окутывая сигаретным дымом. — Молчать и знать, что моего отца дурили все двенадцать лет? — Бархатный голос наполнился сарказмом.

Преодолевая неприятное ощущение от ядовитого взгляда разноцветных глаз и запаха сигарет, я осторожно приблизилась к Егору.

— Как бы тебе ни нравился этот ответ, но да, — мои пальцы прикоснулись к скулам и спокойно очертили ее напряженный контур. — Сейчас у твоей сестры есть замечательный, любящий папа, а у твоего отца любимая дочь. Ты готов взять на себя ответственность за то, что произойдёт, когда громогласно заявишь об измене своей матери? Ведь тебя не просили озвучивать эту правду.

Егор замолчал, отстранённо смотря куда-то мимо меня. Затушив недокуренную сигарету о пепельницу, он закрыл глаза и взъерошил рукой свои волосы.

— Кира, но моя мать…

— Посмотри на меня, — я буквально заставила его повернуться ко мне, придерживая ладонью за подбородок, — Не разрешай своим эмоциям и обидам взять вверх. Одно наказание уже и так настигло ее…

— И какое же? — он иронично хмыкнул.

— Озлобленность собственного сына, — тихо произнесла я, ища в его взгляде хоть какой-то отклик на произнесенные мною слова и надеясь, что они были поняты правильно.

Он должен был понять. Егор замер, а я продолжала аккуратно водить пальцами по его щеке. Он судорожно сделал вдох и выдох, соприкоснув наши лица лбами.

— Кир, это сложнее, чем кажется… — прошептал Егор, и в каком-то секундном моменте его голос дрогнул.

— Сделай это ради Даши, — я как можно крепче сжала его ладонь. — Она и отец, правда, очень любят друг друга, а ты можешь все эгоистично разрушить. Твои родители должны разбираться в этом сами.