– Ваш коллега Йонг, похоже, считает последнее самым серьезным недостатком. Он не делает секрета из своего невысокого мнения о Девуре.

– Йонг является… является представителем экстремистского течения среди наставников. Тот шрам на руке он получил во время каких-то звездных волнений, сопровождавших приход к власти нынешнего руководителя Центрального Управления.

– Дяди Девура?

– Да. Служба была на стороне предыдущего руководителя, и Йонг честно исполнял приказы. В результате при новом режиме он не получил повышения по службе. О, они отослали его сюда и назначили в комитет, который представлял Сириус на Весте, но фактически он оставался в подчинении Девура.

– Племянника руководителя.

– Да. И Йонга это возмутило. Сам Йонг не может понять, что Служба является государственной организацией, и нет никаких вопросов в отношении ее политики или политики лиц или групп, которые ею руководят. В других отношениях он прекрасный наставник.

– Но вы не ответили на вопрос, считаете ли вы Девура соответствующим требованиям сирианской элиты.

– А что у вас на Земле? У вас разве никогда не было неподходящих правителей? Или даже преступных? – разозлился Зейон.

– Да, были, – признался Лакки, – но на Земле мы – разнообразная масса; мы отличаемся друг от друга. Ни один правитель не может оставаться у власти очень долго, если он не идет на компромиссы. Стоящие за компромисс правители, может быть, не динамичны, но зато они не тираны. На Сириусе вы развивались в сторону единообразия, и правитель может идти на крайности ради этого единообразия. По этой причине автократия и насилие в политике представляют собой исключение на Земле, а у вас же они становятся правилом.

Зейон вздохнул, и прошли долгие часы, прежде чем он снова заговорил с Лакки. Разговор продолжался до тех пор, пока Мимас на видеоэкране не увеличился в размерах, и они должны были сбросить скорость перед приземлением.

– Скажи мне, Советник (я говорю о твоей чести), это своего рода уловка? – в конце спросил Зейон.

У Лакки засосало под ложечкой, но он сказал спокойно:

– Что вы подразумеваете под уловкой?

– Действительно ли на Мимасе находится Советник?

– Да. Чего вы боитесь? Того, что у меня на Мимасе есть какое-то силовое замаскированное приспособление, предназначенное отправить всех нас в небытие?

– Может быть, что-то в этом роде.

– А что я в таком случае выиграю? Уничтожу один из сирианских кораблей и дюжину сирианцев?

– Зато будет восстановлена твоя репутация.

Лакки пожал плечами.

– Я заключил сделку. Там у нас есть Советник. Я пойду и заберу его, он не окажет сопротивления.

– Очень хорошо. Думаю, в конце концов ты не стал бы сирианцем. Лучше тебе оставаться землянином.

Лакки горько улыбнулся. Вот что, значит, было причиной горького юмора Зейона. Его представление о чести вступало в противоречие с поведением Лакки, несмотря на то что таким образом он собирался принести пользу Сириусу.

С Центрального Порта Интернейшенл-Сити, Земля, Главный Советник Гектор Конвей собирался лететь на Весту. Он ничего не слышал о Лакки с тех пор, как «Метеор» скрылся в тени Идальго.

Краткий доклад, представленный капитаном Бернольдом, был достаточно специфическим и отличался, как обычно, твердым здравым смыслом, присущим Лакки. Созыв конференции был единственным выходом из создавшегося положения. Президент сразу понял это, и, хотя некоторые члены кабинета были настроены воинственно, их позиция не прошла.

Даже Сириус (совсем как и предсказывал Лакки) энергично поддержал эту идею. Очевидно, сирианское правительство надеялось, что конференция не удастся и приведет к войне. Внешние события давали им карты в руки.

Именно этот факт следовало во что бы то ни стало держать в тайне от общественности. Если бы все подробности были переданы через субэфир без тщательной подготовки, возмущенная общественность, несомненно, подталкивала бы правительство Земли к войне против всей Галактики. Созыв конференции только бы ухудшил положение, его могли интерпретировать как трусливое предательство в пользу сирианцев.

Но и полная секретность была просто невозможна, к тому же и пресса была разозлена и возмущена выхолощенными правительственными отчетами. С каждым днем положение ухудшалось. Президенту следовало любым способом продержаться до начала конференции. А если бы конференция провалилась, то существующая ситуация показалась бы медом по сравнению с той, которая надвигалась.

Последовавшее затем всеобщее негодование обрушилось бы на Совет Науки, он был бы совершенно дискредитирован и уничтожен, Земная Федерация лишилась бы своего могущественного оружия как раз тогда, когда она более всего нуждалась в нем.

Уже несколько недель Гектор Конвей не спал без снотворного и впервые за всю свою карьеру всерьез подумывал об отставке.

Он тяжело поднялся и направился к кораблю, подготавливаемому к запуску. Через неделю он будет на Весте для предварительных дискуссий с Доремо. Этот старый красноглазый государственный деятель способствовал балансу сил. В этом не было сомнения. Его могущество держалось на слабости окружающего его маленького мира. Он был, пожалуй, самым честным и бескорыстным нейтралом в Галактике, и даже сирианцы прислушивались к нему.

Если бы Конвей сумел достучаться до него, чтобы начать с…

Он едва заметил приближающегося к нему человека и остановился, чтобы избежать столкновения.

– Эй! Что такое? – воскликнул с досадой Конвей.

Человек притронулся к полям шляпы:

– Жан Дьепп из Транс-субэфира, шеф. Я хотел бы знать, не ответите ли вы на несколько вопросов?

– Нет, нет. Я уже готов подняться на борт корабля.

– Понимаю, сэр. Но у меня есть важная причина, чтобы задержать вас. Другого шанса у меня может и не быть. Вы, конечно, направляетесь на Весту.

– Да, конечно.

– Чтобы обсудить грубые нарушения закона на Сатурне?

– Ну и что?

– Чего вы ожидаете от конференции, шеф? Вы полагаете, что Сириус прислушается к резолюциям и голосованию?

– Да, думаю, это будет так.

– Вы думаете, что голоса будут против него?

– Уверен в этом. Теперь я могу пройти?

– Простите, сэр, но как раз теперь возникло нечто очень важное, о чем должны знать люди Земли.

– Прошу вас, только не говорите мне, о чем они, по вашему мнению, должны знать. Уверяю вас, что благоденствие людей на Земле близко моему сердцу.

– И именно поэтому Совет Науки разрешит иностранным правительствам голосовать за или против вторжения на территорию Земной Федерации? Этот вопрос отложен до вашего собственного решения?

Конвей не мог не заметить скрытой угрозы во внешне вежливых, но настойчивых вопросах репортера. Вблизи от корабля за спиной репортера он увидел Государственного секретаря, беседующего с группой других представителей печати.

– Чего вы добиваетесь? – устало спросил он.

– Боюсь, шеф, что общественность сомневается в добросовестности Совета. И еще раз в этой связи: Транс-субэфир принял сообщения сирианского радиовещания, которые не доведены до широкой публики. Мы нуждаемся в ваших комментариях по поводу этих сообщений.

– Никаких комментариев. Сообщения сирианского радиовещания годятся только для домашнего употребления, но не содержат ничего, заслуживающего комментариев.

– Этот отчет был довольно обстоятельным. Кстати, где сейчас Советник Дэвид Старр, легендарный Лакки? Где он?

– Что?

– Продолжим, шеф. Я знаю, что агенты Совета не любят гласности, но разве Советник Старр не был послан на Сатурн с секретной миссией?

– Ну, если это так, молодой человек, неужели вы думаете, что я вам скажу об этом?

– Да, если уже на Сириусе говорят об этом. Для них это уже не секрет. Они говорят, что Лакки Старр вторгся в Сирианскую систему и был схвачен. Это правда?

– Я ничего не знаю о настоящем местонахождении Советника Дэвида Старра, – жестко проговорил Конвей.

– Не означает ли это, что он, возможно, находится сейчас в системе Сатурна?