– Это означает, что я ничего не знаю о его местонахождении.

Репортер наморщил нос:

– Отлично. Если вы думаете, что фраза «Шеф Совета Науки признается в том, что не знает о местонахождении одного из своих лучших агентов» звучит лучше, то это ваше дело. Но в обществе растут настроения, направленные против Совета. Идут разговоры о недееспособности Совета, допустившего, чтобы Сириус получил преимущества на Сатурне, и о его попытках оправдать свои действия ради спасения своей политической репутации.

– Вы разговариваете в оскорбительном тоне. До свидания, сэр.

– Сирианцы определенно утверждают, что Лакки Старр захвачен в системе Сатурна. Никаких комментариев и по этому поводу?

– Нет. Позвольте пройти.

– Сирианцы говорят, что Лакки Старр будет на конференции.

– О? – На момент Конвей не смог подавить своего интереса.

– Похоже, что вас задело, шеф. Вся штука заключается в том, что сирианцы убеждены: Старр будет давать показания в их пользу.

– Поживем – увидим.

– Вы признаете, что он будет на конференции?

– Мне ничего не известно об этом.

Репортер отступил в сторону.

– Превосходно, шеф. А сирианцы между тем говорят, что Старр уже дал им ценную информацию и что сирианцы на основе этого готовы обвинить нас в агрессии. Интересно, что собирается делать Совет? Бороться с нами или против нас?

Чувствуя себя в западне, Конвей измученно пробормотал:

– Никаких комментариев, – и двинулся к кораблю.

Репортер прокричал ему вслед:

– Старр – ваш приемный сын, не так ли, шеф?

На миг Конвей обернулся. Затем, не сказав ни слова, поспешил на корабль.

Ну что ему говорить? Что он мог сказать, кроме того, что впереди его ждет межзвездная конференция, более важная для Земли, чем любое другое совещание в истории? То, что эта конференция дает огромные преимущества Сириусу. Что весьма велики шансы, что мир, Совет Науки, Земная Федерация – все будет уничтожено.

И что только тонкий щит, создаваемый усилиями Лакки, может спасти их. Больше, чем что-либо еще – больше даже, чем проигранная война – Конвея угнетала мысль о том, что, если сирианская сводка новостей верна и если конференция, несмотря на нестандартные действия Лакки, все же провалится, Лакки останется в истории как архипредатель Земли! И лишь очень немногие знают истину.

Государственный секретарь Ламонт Финни был профессиональным политиком, прослужив около пятнадцати лет в законодательных органах, и его отношения с Советом Науки никогда не были очень дружественными. Теперь он постарел, здоровье его не улучшилось, и он стал брюзгой. Официально он возглавлял делегацию Земли на Весту. В действительности, однако, и Конвей очень хорошо это понимал, будучи главой Совета Науки, именно он, Главный Советник, должен быть готовым взять на себя всю ответственность за провал конференции, если она провалится.

Финни сделал это понятным, прежде чем корабль, один из самых лучших космических лайнеров Земли, взмыл вверх.

– Пресса почти не контролируется. Ваше положение, Конвей, неважное, – сказал он.

– И всей Земли также.

– Ваше, Конвей.

Конвей мрачно проговорил:

– Ну что ж, у меня нет никаких сомнений относительно того, что, если дела пойдут плохо, Совет не сможет ожидать поддержки от правительства.

– Да, боюсь, никакой поддержки не будет. – Тщательно заботясь об уменьшении неприятностей при взлете, Государственный секретарь пристегнулся ремнями и убедился, что бутылочка с пилюлями против космической болезни у него под рукой. – Правительственная поддержка, оказанная вам, означала бы лишь отставку правительства, и возникло бы множество неприятностей в связи с военным положением. Мы не можем допустить политическую нестабильность.

Конвей подумал, что Финни совсем не верит в благоприятный результат конференции, он ожидает войны, и вслух сказал:

– Послушайте, Финни, если произойдет самое худшее, мне понадобятся голоса, чтобы спасти репутацию Советника Старра от…

Финни мгновенно поднял свою седую голову с гидравлической подушки кресла и посмотрел на него потухшими глазами.

– Невозможно. Ваш Советник отправился на Сатурн самовольно, не спрашивая разрешения, не получив никакого приказа. Он добровольно шел на риск. Если дело обернется плохо, то это его вина. Что еще мы можем сделать?

– Я знаю, он…

– Я не знаю, – настаивал политик. – Я ничего не знаю официально. Вы достаточно долго участвовали в общественной жизни, чтобы знать, что при определенных условиях народ нуждается в козле отпущения и настоятельно его требует. Советник Старр станет козлом отпущения.

Он снова откинулся на подушку и закрыл глаза. Конвей откинулся рядом с ним. Где-то в другом конце корабля другие люди находились на своих постах, и послышался нарастающий гул двигателей, их рев достиг пика, когда корабль оторвался от стартовой площадки и исчез в небе.

«Метеор» парил над Вестой на высоте тысячи миль, схваченный ее слабым притяжением, медленно кружил вокруг нее, блокировав двигатели. К нему пришвартовалась маленькая спасательная шлюпка, отошедшая от сирианского корабля. Наставник Зейон покинул «Метеор», чтобы присоединиться к сирианской делегации на Весте, и его место занял робот. В спасательной шлюпке находились наставник Йонг и Бигмен.

Лакки удивился, когда на видеоэкране показалось лицо Йонга.

– Что вы делаете в космосе? Бигмен с вами?

– Да. Я его страж. Думаю, вы ожидали увидеть робота.

– Да, конечно. Или после событий последнего времени они не доверяют роботов Бигмену?

– Нет, это только маленькая уловка Девура для того, чтобы я не присутствовал на конференции. Это пощечина Службе.

– Наставник Зейон будет там, – заметил Лакки.

– Зейон, – фыркнул Йонг. – Он подходящий человек, но он их сторонник. Он не может осознать, что Служба – это больше, чем слепое повиновение приказам сверху; у нас моральный долг перед Сириусом, и задача Службы – следить, чтобы планета управлялась в соответствии с нерушимыми принципами чести, которыми руководствуется и сама Служба.

– Как Бигмен? – поинтересовался Лакки.

– Вполне прилично. Он выглядит несчастным. Странно, что такая странно выглядящая личность имеет более твердое чувство долга и чести, чем личность, подобная вашей.

Лакки стиснул зубы. Оставалось немного времени, и всякий раз, когда Йонг принимался рассуждать о потере чести Лакки, он волновался. Ведь отсюда был лишь шаг до вопроса, не имеет ли Лакки каких-либо шансов восстановить свою честь, а тогда они могли заинтересоваться истинными намерениями Лакки, после чего…

Йонг пожал плечами.

– Ну, ладно, я обязан сделать так, чтобы все было хорошо. Я отвечаю за ваше благополучие. И своевременно мы опустим вас перед конференцией.

– Постойте, наставник. Вы оказали мне услугу, вернувшись на Титан…

– Я ничего не сделал для вас лично. Я исполнял долг.

– Тем не менее вы спасли жизнь Бигмену и мне. Может так случиться, что по окончании конференции ваша жизнь, не исключено, окажется в опасности.

– Моя жизнь?

Лакки сказал озабоченно:

– Один раз я уже получил доказательство того, что Девур способен по той или иной причине решить отделаться от вас из-за риска, что сирианцы узнают о его драке с Бигменом.

Йонг горько улыбнулся:

– Его ни разу не было видно за все путешествие, он находился все время в своей кабине из-за лица. Так что я в достаточной безопасности.

– И все же, если вы посчитаете себя в опасности, сразу обратитесь к Гектору Конвею, шефу Совета Науки. Клянусь, он примет вас как политического изгнанника.

– Думаю, вы говорите из добрых побуждений, но мне кажется, что после конференции именно Конвей будет нуждаться в политическом убежище. – И Йонг отключил связь.

А Лакки посмотрел вниз на мерцающую Весту и грустно подумал о том, что в конце концов шансов в пользу предположений Йонга значительно больше.