— Вы бойко говорите о смерти, лорд Ульсенн, — яростно произнес Уркварт. — Но лучше говорите потише, иначе Ледовая Мать заберет вас к себе быстрее, чем вы думаете.

Вытащив гарпун из мачты, он продолжал:

— Мы идем туда ради нашей же пользы. Лучше выпустить немного вашей крови сегодня, мой кроткий лорд, чтобы задобрить Ледовую Мать, нежели выпустить ее всю еще до конца путешествия.

Со слезами гнева на глазах Янек бросился на гарпунщика. Улыбаясь, Уркварт поднял его над собой и бросил на палубу. Ульсенн упал лицом вниз, из его носа пошла кровь. Перекатившись, он начал отползать от гиганта. Команда облегченно рассмеялась. Губы Арфлейна тоже растянула улыбка, но она исчезла, едва только он увидел Ульрику, подбежавшую к истекающему кровью мужу. Наклонившись, она вытерла кровь с его лица.

На мостик поднялся Манфред Рорсейн.

— Не следует ли вам успокоить своих офицеров, капитан? — спросил он вежливо.

— Уркварт знает, что делает, — повернувшись к нему, ответил Арфлейн.

Внезапно Хансен показал на юг.

Через час наполнивший паруса ветер принес холодный дождь со снегом, что заставило обитателей корабля вновь надеть меховую одежду.

Вскоре корабль продолжил путь. Команда вновь полностью подчинялась Арфлейну.

Ульсенн с женой спустились вниз, за ними последовал и Манфред. Однако офицерам Арфлейн предложил задержаться на мостике. Хансен и Потчнефф молча ждали, когда он отдавал приказы поднять вес паруса и выставить дозорных. Наконец повернувшись к ним, Арфлейн угрюмо посмотрел на Потчнеффа. Напряжение достигло предела, когда Арфлейн, пожав плечами, произнес:

— Что ж, вы свободны.

Оставшись вдвоем с Урквартом, они рассмеялись.

Спустя две ночи, Арфлейн ворочался в постели не в силах уснуть. Он прислушивался к легким ударам полозьев о неровности льда, шуму ветра и поскрипыванию рей. Все было как обычно, и все же шестое чувство подсказывало ему: что-то не так. Наконец он соскочил с постели, оделся, прицепил нож к поясу и вышел на палубу.

С тех пор как он увидел, что Потчнефф, Ульсенн и Файдур нашли общий язык, он был готов к любым неприятностям. Слова Уркварта, без сомнения, не произвели на них большого впечатления; Может, Файдур и изменил свое мнение, но Ульсенн наверняка остался при старых убеждениях. В его нечастых появлениях на палубе рядом с ним бессменно шагал Потчнефф.

Арфлейн посмотрел на небо. Оно было по-прежнему затянуто тучами, через которые проглядывали редкие звезды.

Палубу освещала луна да тусклые огни в рубке. Он различил лишь силуэты дозорных на носу и корме. Потчнефф должен быть на вахте, но на мостике не было никого, кроме рулевого.

Поднявшись по трапу, он прошел в рубку. Рулевой приветствовал его коротким кивком головы.

— Где вахтенный офицер, рулевой?

— Полагаю, он прошел вперед, сэр.

Арфлейн сжал губы. Впереди, кроме дозорного, не было ни души. Он рассеянно взглянул на компас, сверяя его с картой.

Они отклонились от курса на три градуса. Арфлейн смерил рулевого убийственным взглядом.

— Три градуса от курса? Ты спал?

— Никак нет, сэр. Мистер Потчнефф сказал, что мы на верном курсе, сэр!

— В самом деле? — Лицо Арфлейна потемнело. — Три градуса право руля!

Сойдя с мостика, он направился на поиски Потчнеффа. Они оказались безрезультатными. Арфлейн спустился в кубрик, где в гамаках спали свободные от вахты матросы. Он хлопнул по плечу ближайшего из них. Тот выругался.

— В чем дело?

— Это капитан. Отправляйся на палубу к рулевому. Знаешь навигацию?

— Немного, сэр, — пробормотал матрос, вылезая из гамака.

— В таком случае ступай на мостик. Рулевой скажет тебе, что делать.

Пройдя по темному коридору, Арфлейн подошел к пассажирским каютам. Каюта Янека Ульсенна была как раз напротив каюты его жены. Помедлив, Арфлейн громко постучал в дверь Ульсенна. Ответа не было. Он повернул ручку. Дверь оказалась открытой.

Он вошел. Каюта была пуста, хотя Арфлейн ожидал найти здесь Потчнеффа.

В гневе Арфлейн вернулся на бак, тщательно прислушиваясь к каждому шороху.

— Что случилось, сэр? — позвал его с мостика Потчнефф.

— Почему вы ушли с вахты, сэр? — закричал Арфлейн. — Спускайтесь сюда!

Через несколько мгновений офицер был рядом с ним.

— Извините, сэр, я…

— Как давно вы ушли с поста?

— Совсем недавно, сэр. Мне нужно было облегчиться.

Идите за мной, мистер Потчнефф.

Поднявшись по трапу, Арфлейн вошел в рубку и остановился у компаса. Матросы у штурвала с любопытством посмотрели на вошедшего следом первого офицера.

— Почему вы сказали рулевому, что мы на курсе, когда мы отклонились от него на три градуса? — набросился на него Арфлейн.

— Три градуса, сэр? — обиженно спросил Потчнефф. — Мы шли точно по курсу, сэр.

— В самом деле? Не хотите ли свериться с картой?

Подойдя к столу, офицер развернул одну из лежащих на столе карт.

— В чем дело, сэр? Мы идем точно по курсу, — победно сказал он спустя минуту.

Нахмурившись, Арфлейн склонился над картой. Внимательно приглядевшись, он заметил, что на одном участке линия курса была подтерта и перенесена чуть в сторону. Для чего кому-то понадобилось подделывать карты? И почему такое незначительное отклонение, которое к тому же легко обнаружить? Возможно, это дело рук Ульсенна, подумал Арфлейн. А может быть, даже и Потчнеффа…

— Можете ли вы объяснить, каким образом курс на карте был исправлен?

— Нет, сэр. Я не знал этого. Кто бы мог…

— Был здесь кто-нибудь сегодняшней ночью, может быть, пассажир? Или член экипажа, зашедший сюда не по долгу службы?

— Только Манфред Рорсейн, сэр. Больше никого.

— Вы были здесь все время?

— Нет, сэр. Я ходил проверить вахтенных.

Потчнефф легко мог солгать. Легче всего изменить курс было именно ему. — С другой стороны, рулевого мог подкупить Манфред Рорсейн. Уверенности не было ни в том ни в другом.

Арфлейн постучал пальцем по столу.

— Разберемся с этим утром, мистер Потчнефф.

— Да, сэр.

Выйдя из рубки, Арфлейн услышал крики дозорного. Голос его едва был слышен за шумом ветра, но понять, о чем он кричит, не составило труда:

— Полынья! Полынья!

Подбежав к борту, Арфлейн посмотрел вперед. Полынья, встреченная ночью, была намного опаснее полыньи дневной. Корабль шел вперед довольно медленно, еще оставалось время, чтобы выбросить за борт абордажные крючья.

— Все на палубу, мистер Потчнефф, — закричал он.

Голос офицера, многократно усиленный мегафоном, повторил его команду.

Вокруг в темноте беспорядочно забегали люди. Внезапно корабль накренился на борт, и Арфлейна сбило с ног. Заскользив по палубе, он ухватился за ограждение и встал на ноги. Вокруг раздавались панические крики.

Перекрывая шум голосов, в воздухе раздался треск льда, проседающего под кораблем. Судно еще больше накренилось на левый борт.

Выругавшись, Арфлейн, шатаясь, добрался до рубки. Бросать тяжелые якоря было уже поздно, они могли легко проломить лед под кораблем.

Вокруг высоко в воздух взлетали куски льда и падали на палубу. Послышалось бульканье воды, затем снова раздался треск ломающегося льда.

Ворвавшись в рубку, Арфлейн схватил мегафон и вновь выбежал на мостик.

— Все к канатам! Все на правый борт! Полынья!

Где-то в темноте Потчнефф отдавал приказы взявшимся за швартовочные канаты матросам. Они знали свое дело. Их задачей было перебраться по канатам через борт и попытаться вручную вытянуть корабль по тонкому льду. Это казалось единственным шансом на спасение.

Вновь раздался треск льда. На палубу хлынула вода.

Полозья правого борта повисли в воздухе. «Ледовый дух» грозил вот-вот перевернуться. Рядом с Арфлейном появился наполовину одетый Хансен.

— Плохо дело, сэр. Мы ушли слишком далеко. Если лед под нами не выдержит, у нас нет шансов…

Арфлейн коротко кивнул:

— Прыгайте за борт и помогайте тащить канаты. Кто-нибудь присматривает за пассажирами?