Этан увидел разодетого в пух и прах варвара у разверстого проема. Он колебался, неуверенно осматриваясь, явно озадаченный отсутствием защитников. Этан затаился. Но осторожный офицер был увлечен рекой атакующих кочевников.

Несколько дикарей побежали к городу и замку, неуклюже ковыляя, потому что ледяные дорожки растаяли и стали бесполезны. Они достигли того места, где стена входила в замок — и были остановлены прочным барьером из камней и градом стрел сверху. Некоторые начали безрезультатно колотить в замурованные входы.

Другие пытались перелезть через необработанный камень. Стрелки легко сталкивали их вниз. Большинство повернуло, расправив крылья, и заспешило на лед.

Гавань быстро наполнялась кричащими воинами, устремленными на встречу с противником. Но противников нигде не было видно. Орда заколебалась, заворочалась. Потом, как один, бросилась к незащищенному городу с жутким воплем.

Софолдская армия встретила орду у береговой линии.

Взорам дикарей открылись замаскированные преграды из камней и линии заостренных столбов, крепко связанные канатами из колючих пика-пиновых веревок. Прочные, почти не рвущиеся веревки были трудолюбиво обработаны заточенными кусочками дерева, стекла, металла. Септембер, а не Вильямс, показал туземцам, как сделать имитацию колючей проволоки. Град стрел из арбалетов и луков, тьма копий встретили и свалили с ног сотни удивленных врагов в этой первой контратаке.

Но командиры дикарей подбадривали своих солдат, утверждая, что они имеют дело с последней попыткой обороны, что еще одно усилие, и слабые горожане непременно падут! Огромная волна накатила снова — и снова потеряла сотни воинов, упавших в едва прикрытые глубокие канавы, наполненные острыми кольями с ядом на остриях. Скрытые рвы были вскоре забиты стонущими, извивающимися телами.

И еще раз убеждали одетые в ярко-красные наряды капитаны кочевников своих солдат напрячься в последнем усилии и разметать ослабевших защитников! И в третий раз толпа бродяг бросилась вперед на софолдских солдат. Рукопашные схватки завязались вдоль берега, дикарская орда отвоевывала по сантиметру, каждое копье и каждый меч были при деле.

С высоты замковых укреплений Септембер спокойно сказал связникам:

— Будьте готовы.

Ответная серия вспышек раздалась из маленького домика, теперь находящегося в опасной близости к передней линии сражения.

Тем временем еще больше врагов ворвалось в гавань, влившись в толпу своих товарищей. Не менее десяти тысяч захватчиков обрушились на непрочные софолдские укрепления, с каждой секундой их становилось больше, и каждый из них был воплощением ненависти и ярости.

— Пора, — спокойно сказал Септембер.

Его приказ был передан по цепи. Операторы вспышек не успокоились, пока не убедились, что их сообщение принято.

Прошла минута. Этан приподнял голову и вгляделся через бойницу.

Лед задрожал.

Сотрясение подняло Этана с земли и бросило о твердую скалу. На своей щеке он почувствовал влажную липкость, но это была только царапина. На него обрушился шквал взорванного льда, перемешанного с кусками дикарских доспехов, оружия и самими дикарями.

Далеко на юго-западе ледяного поля Борда-тейн-Анст, рыцарь Софолда, чувствовал, как лед дрожит под ним, видел огромный столб пламени и дыма, извергнувшийся из гавани его родного города. Он понял, что сработала магия чужестранного волшебника. Но с другой стороны — испугался до смерти.

Земля под ним не разверзлась. Сдернув белоснежный плащ, под которым он пролежал целое утро, он встал и замахал мечом направо и налево. Потом он и еще шесть сотен софолдских воинов расправили свои даны и направились к тылу разбойничьего лагеря. В добавление к мечам и копьям каждый нес факел.

Когда ветер разогнал дым, в гавани открылась сцена, достойная пера

Данте. В воздухе, как пыль, носились жалящие, слепящие частицы льда, и

Этан был очень благодарен своим защитным очкам.

Снизу доносилась ужасная какофония, — там кричали и стонали от боли и страха. Обычно сдержанный, обладающий чувством собственного достоинства, величественный до холодности, молодой рыцарь прыгал, как дитя, обнимая каждого воина, до которого мог дотянуться, и ликуя от радости.

Неисчислимое множество дикарей, которые мгновение назад толпились в гавани, теперь лежали мертвые или погибающие от ужасных ран. Лед был взорван сотнями зарядов, но трещины не достигли незамерзающих глубин под ним. Расчеты Ээр-Меезаха и Вильямса оказались правильными. В этих местах ледяной покров был слишком толстым, чтобы его могли пробить насквозь взрывчатые вещества.

Пострадала стена, которая подверглась еще одной жестокой встряске.

Некоторые ее места выглядели слишком опасными, грозили обрушиться.

Смертоубийственный взрывной механизм, составленный школьным учителем из остатков их разбитой спасательной шлюпки, сработал эффективно. Сотни зарядов взорвались за считанные секунды один за другим.

В течение ночи во льду были пробуравлены отверстия, которые наполнили стеклом, металлом, костями, кусочками дерева, бронзовыми, железными и стальными опилками. Наполнили всем, что могло резать, колоть и рвать.

Тайники с грубой шрапнелью были залиты водой и к утру они замерзли.

Дикари были срезаны, как трава.

Армия Софолда вышла из-за своих укреплений и временных заграждений и с воем и криком набросилась на остатки врагов. Топоры, мечи и копья добивали и здоровых и раненых.

Ноги Этана стали ватными. Он отвернулся от зрелища отвратительного кровопролития.

Многие из тех, кто вышил, находились в шоке. Они были совершенно не способны оказать сколько-нибудь действенное сопротивление софолдцам.

Лучники и арбалетчики бросились из замка и каменного заграждения у другого конца стены на свои позиции наверху древней каменной стены. Они стреляли в сторону гавани, поражая тех, кто все еще сражался или пытался убежать.

Большая часть вражеских воинов беспорядочно металась взад-вперед, с каждой минутой теряя дюжины транов.

Этан выглянул из укрытия, заметил Септембера, наблюдающего за кровавой резней, и увел его.

Вражеский флот горел. Кто-то безуспешно пытался уйти под охваченными пламенем парусами. Раздуваемый беззаботным, безразличным ко всему ветром, огонь быстро распространялся от одного плота к соседнему, от соседнего — к другим. Этан увидел, как поднялся один парус, и тут же словно только того и ждал, загорелся, как фитиль, от пламени рядом стоящего судна. Пика-пина и мачты вспыхивали, как спички, как бумага на ветру.

От ужасных криков мурашки побежали по спине Этана. Он закрыл лицо руками и опустился на землю. Септембер дружески положил руку на его голову и попытался успокоить его.

— Я знаю, о чем вы думаете, приятель, — сказал он тихо. — Но вы должны вспомнить и о том, что пережил этот народ. Между ними и их врагами небольшая разница: чуть больше начитанности и чуть более гуманная философия жизни. Но по сути, и те и другие — одинаковые животные… как, впрочем, и большинство людей, когда нас вынуждают… Для них женщины и дети кочевников так же опасны, как и мужчины. Не из-за того, что они могут сделать, а из-за того, кого они представляют. Понимаете?

Этан сидел неподвижно, будто окаменевший. Он поднял глаза.

— Нет.

Септембер что-то буркнул и ушел. До конца своих дней Этан не забудет донесшегося издали душераздирающего вопля.

Зажатая между беспощадными врагами с одной стороны и всепожирающим огнем с другой, когда-то гордая, непобедимая Орда Смерти бросала шлемы, оружие и доспехи и в беспорядке бежала к своим горящим жилищам. Септембер пытался привлечь внимание Гуннара. Наконец рыцарь успокоился настолько, что мог его выслушать.

— Твой тейн-Анст хорошо справился со своей работой, правда? Хватит ли у нас здравого смысла, чтобы правильно организовать преследование? Да, они испуганы и многие из них безоружны, но им терять нечего. К тому же ужас удваивает силы. Это может усложнить преследование.