Я не страдаю ностальгией (а если и страдал бы, то рассматривал бы ее как свой личный недостаток, с которым нужно бороться). Но все же время от времени мне вспоминается наша сиб-группа и времена учебы. Мы были суровыми ребятами, не то что нынешние сибы — они куда мягче, и к началу действительно серьезных тренировок мы избавились от тех, кому с нами было не по пути. В первом же бою, оказавшись на мостике учебного боевого робота, я убил своего одногруппника. Я смотрел на его труп, и меня посетила мысль: а были ли мы когда-нибудь по-настоящему близки? К своему удивлению, я не чувствовал ни малейшего раскаяния. Я ни о чем не жалел. Ни тогда, ни потом.
Группа Маттлова-Прайд сейчас вышла на заключительный этап подготовки. Осталось пять кадетов, включая кадета Эйдена, за которым я слежу особо, хотя бы потому, что он так напоминает мне Рамона. Сейчас у этих кадетов происходит внутренняя ломка. Они уже почти готовы к тому, чтобы стать наполовину людьми, наполовину машинами. Этого требует воинская специальность. Водитель должен составлять одно целое со своим боевым роботом. У настоящих воинов совершенно иная, чем у других, психология. Я годами твержу об этом. Но посторонним такого не понять. Они даже отдаленно не представляют себе, в чем дело. Да что посторонние! Не все воины это понимают. Мне доводилось слышать, что все сводят к эффектам, создаваемым нейрошлемом. Чушь, чушь и еще раз чушь. Сколько раз у меня в бою был поврежден нейрошлем, а ощущение, что мы с моим боевым роботом единое целое, оставалось. И я не представляю, как может быть иначе. Кстати, кто меня понимал, так это танкисты. Они говорили, что у них в бою возникает такое же ощущение.
Говоря о группе Маттлова-Прайд, не могу не отметить успехов оставшейся пятерки. Они меня радуют. Эти кадеты делают все от них зависящее, чтобы стать настоящими воинами. Хотя подозреваю, двоим из них не суждено дойти до Аттестации. В первую очередь кадету Пери, хотя в теоретических дисциплинах она чуть ли не на первом месте. Но у Пери не все ладится с механикой и вождением. Если она не наверстает, то ей грозит серьезная опасность сойти с дистанции уже на подступах к Аттестации. Впрочем, она будет исключительно полезна Клану и в любой другой касте. Человек должен приносить максимальную пользу, а не портить свою жизнь ради пустой бравады. Это расточительство. Надо переговорить насчет Пери с Сокольничим Джоанной.
Что до Эйдена и Марты, то у этих двоих лучшие показатели в группе. Хотя, как мне кажется, только Марта знает об этом. Эйден, как я частенько замечаю по его глазам, несколько неуверен в себе. Несомненно, к этому приложила руку Джоанна. Она сделала все от нее зависящее, чтобы лишить парня уверенности в себе. сломать его. Но ей это не удалось. Каждый раз он вновь поднимается во весь свой внушительный рост, как тогда, в первый день, когда Джоанна основательно его избила. Стремление к сопротивлению — вот отличительная черта его характера. И одновременно я вижу в нем какую-то внутреннюю слабину. Это меня серьезно беспокоит. Я уже не раз советовал Джоанне быть с ним помягче, но она стоит на своем. Джоанна не верит в теорию, утверждающую, что поощрением можно добиться лучших результатов, чем наказанием. По ее словам, быть добреньким с кадетом, значит, развивать в нем внутреннюю расхлябанность, что ни к чему хорошему не приведет. Возможно, так оно и есть. Не знаю. Ей виднее. Знаю только, что из меня с моей раздражительностью и приступами внезапного бешенства педагог неважный. Я склонен скорее наказывать, чем поощрять. Хотя, с другой стороны, офицеры, которые придерживаются этой теории, воспитывают совсем неплохих воинов.
Многим кажется странным, что наши способы воспитания в основе своей прямо противоположны способам, практиковавшимся в прежние времена. Тогда офицеры-инструкторы видели свою задачу в стирании индивидуальности. Кадетов собирали в группы и учили действовать слаженно, как единое целое. Как я понимаю (мне попадалась литература по этому вопросу), подготовка кадров сводилась в основном к промыванию мозгов. Все" что не соответствовало групповым интересам, подлежало искоренению. В результате получался сплоченный армейский коллектив. Мы же идем другим путем. Мы берем сплоченную группу, сиб-группу в нашем случае, и разрушаем ее единство. Нам нужна не группа, а индивидуумы. Иногда, если получается, мы даже натравливаем сибов друг на друга, как это имеет место в группе Маттлова-Прайд. Для чего, спрашивается? Для того, чтобы сделать из них настоящих водителей боевых роботов. Водитель в бою один, поэтому он должен научиться действовать в одиночку, полагаться лишь на свои силы. А для этого нужно оторвать его от группы и сделать индивидуалистом. Конечно, мы осознаем важность группового взаимодействия, особенно в боевых условиях. Но это следующий уровень, уровень звена. Именно внутри звена, куда попадает молодой воин, он вновь познает чувство единства с новыми товарищами, впервые испытанное им в сиб-группе. Но узы, связывающие членов звена, разительно отличаются от уз, связывающих сиблингов. В сиб-группе все ровесники. В звене же постоянно происходит обновление состава, ибо на место погибших или выбывших по иным причинам постоянно приходят новые воины. Оказавшись в звене, молодой воин видит, что командные состязания, столь популярные в сиб-группах — этот гимн слаженности и гармоничности сибских отношений, — являют собой лишь блеклое отражение тех по-настоящему тесных связей, что возникают здесь, между боевыми товарищами.
Трудно предсказать судьбу еще двух кадетов в группе Маттлова-Прайд — коротышки по имени Брет и кадета Рены. Первый, Брет, показывает отличные результаты в боевых искусствах. Уровень теоретической подготовки у него тоже неплохой. Не глуп. Однако берет больше напором, чем умением.
Очень честолюбив. Всегда стремится победить — качество, совершенно необходимое для воина.
С Реной сложнее. Когда-то она страдала избыточным весом, отчего и теперь в ее движениях наблюдается замедленность и скованность. Ей не хватает грациозности. Однако это с лихвой компенсируется ее бесстрашием и настойчивостью. Рена никогда не отступает перед трудностями. Полагаю, что она вполне может удивить нас всех.