Полковник отвел взгляд, но скорее от неприятия всех этих собранных в кучу детей и их родителей, чем от предполагаемого Махони драматизма сцены. Очередное столкновение с отношениями «дети — родители» привело Эйдена в замешательство. Опять противно засосало под ложечкой. Сейчас эта группа людей вызвала у него целую бурю чувств и заставила полковника думать о явлении, природу которого он никогда не понимал. Связь, по-видимому как-то существовавшая между ребенком и его родителем, тревожила воображение, будоражила ум, но никогда не находила у Эйдена приемлемого объяснения.

— Когда ваши силы атакуют, эти дети умрут первыми. Они сами решили свою судьбу, они умрут свободными. Но позволь мне узнать, так ли необходима гибель тех, кто раньше сражался с вами плечом к плечу, а теперь вынужден лишаться жизни еще до начала боя? — спросил Джаррет Махони.

Эйден не знал ответа. Более того, он не хотел размышлять над этой проблемой.

— Мы достаточно серьезны, Прайд. И позволь мне уверить тебя в этом, — продолжил главарь мятежников.

Махони сделал жест в ту часть толпы, где находились заложники, и оттуда вытолкнули Астеха Триона. Предводитель повстанцев медленно подошел к краю круга. Кто-то протянул ему маленький лазерный пистолет, и Махони, приставив дуло к затылку Астеха Триона, в следующее же мгновение нажал на курок. Грянул короткий выстрел, и Астех, бывший ненамного взрослее самого старшего из сгрудившихся у агроробота детей, повалился мертвым на землю.

— Это убедило тебя, полковник?

Эйден с трудом сдерживал себя, чтобы опять не броситься на главаря мятежников.

— Нет смысла в продолжении всего этого. Переговоры окончены. Проводи нас обратно до городских ворот.

Джаррет Махони засмеялся.

— И ты думаешь, что я позволю вам уйти? Ни за что, ведь теперь у меня в заложниках находятся главнокомандующий оккупационными силами и представитель Ком-Гвардии.

Эйден рванулся вперед, но мятежники схватили его за руки и удержали.

— Ты не можешь нарушить условий перемирия, по которым мы пришли сюда, — вскричал полковник.

— Не могу? Я что-то не припомню, что соглашался на какие-либо условия. Ты появился здесь, Прайд, и предъявил свои требования, при этом отказавшись выслушать меня. Я не приглашал тебя ни под каким флагом, ни под белым, ни под каким-либо еще. Нет, теперь ты мой заложник. И даже если мы соглашались на какое-то перемирие, я с удовольствием позволю себе его нарушить. Меня это только позабавит.

Эйден понял, что спорить с Махони бессмысленно: перед ним — фанатик.

— Тут ты просчитался, — сказал он Джаррету Махони. — Я воин клана, и у нас не принято придавать значение званию воина. Неважно, кто окажется у тебя в заложниках — полковник или тех, ответ будет одним и тем же. Ты проиграл, Махони.

— Не я, — ответил главарь мятежников и указал на детей, — они!

Хотя помехи время от времени и прерывали изображение, Джоанна все же была в курсе событий, происходящих за городскими стенами Випорта, — по распоряжению Эйдена над поселением кружила пара оснащенных видеокамерами истребителей. Им было приказано не вмешиваться, но только записывать данные об оборонном потенциале Випорта, что могло пригодиться в случае широкомасштабной атаки.

Джоанна видела, что главарь мятежников говорил правду. У них были склады со взрывчаткой, хорошо заминированный агроробот, заложники и объединившиеся шайки озлобленных повстанцев. Когда Джаррет Махони согласился открыть ворота Эйдену, Джоанна предложила незамедлительно атаковать крепость силами своего звена, но Эйден очень четко приказал ей не делать этого.

Но когда мятежники захватили Эйдена и представителя Ком-Гвардии в заложники, общий канал связи чуть не взорвался от проклятий Джоанны. Она приказала своему звену двигаться вперед, и скоро четыре боевых робота, подойдя к краю леса, присоединились к «Грифону» Дианы.

Джоанна вкратце пересказала Диане о том, что только что произошло в Випорте, и увидела, что молодая воительница чуть ли не вопреки приказу готова броситься в атаку. Джоанне стало любопытно, чем вызвана такая готовность — праведной яростью недавно посвященного воина или же она определялась таким глупым понятием вольнорожденных, как отец.

Джоанна связалась с командным центром для получения приказа. Капитан Харин Кричелл — заместитель Эйдена — передал специальные указания, которые полковник оставил перед отлетом в Випорт.

— Но эти приказы не соответствуют сложившейся ситуации. У мятежников в заложниках оказался командующий оккупационными силами, — возразила Джоанна.

— Я согласен, но полковник предписал, что мы не должны атаковать Випорт ни при каких обстоятельствах, пока он сам не отдаст приказ или не будет убит.

— Со всем должным уважением, капитан, посмею заметить, что он не в состоянии отдавать приказы. Ведь Эйден Прайд захвачен мятежниками.

— У него есть микропередатчик, так что полковник сможет приказать атаковать, но пока этого не произойдет или пока ситуация не изменится, нам остается только ждать.

— Но, капитан...

— Этого вполне достаточно, звеньевой Джоанна. Оставайтесь на своих позициях. Скоро подойдет другое звено, они хорошо знакомы с местностью.

Джоанна с трудом удержалась от того, чтобы не сказать Кричеллу, что знание местности несущественно, когда торчишь в таком маленьком захолустном местечке, как Випорт.

Когда Диана получила с камер истребителя на первый экран запрошенное ею изображение событий, происходящих в осажденном городе, ее напугало огромное скопление людей на центральной площади. Клановцы, и не только воины, но и представители других каст, не часто собираются вместе. Даже во время церемоний или на советах каждый человек уверен, что для него предусмотрено достаточное пространство. В некоторых кланах слишком тесное сближение двух воинов может быть основанием для дуэли чести.

— Какое кощунство! — пробормотала она недовольно, пока рассматривала представившуюся ей картину отдельно и по частям. Особенно ее удивили сгрудившиеся у агроробота дети. Выросшая в деревне, она знала, как в низших кастах заботятся о детях, как ее собственная мать заботилась о ней в первые годы жизни. Являясь вернорожденной и бывшим воином. Пери не обладала такой теплотой, какая была естественной у других матерей, но между ней и дочерью образовалась связь, которую многие вернорожденные просто никогда не сумели бы постичь. За долгие годы учебы Диана научилась думать так, как полагается думать воину, теперь она презирала такие узы, но... понимала их.

Она понимала их достаточно, чтобы презирать Джаррета Махони за его готовность из-за идиотского упрямства пожертвовать невинными детьми.

Потребовалось некоторое время, чтобы на первом экране появилось изображение отца и Мелани Труа. Сидя на стульях около агроробота под усиленной охраной, они смотрели прямо на адскую машину и детей. Когда Мелани Труа попыталась было отвернуться, один из мятежников грубо схватил ее за подбородок и заставил повернуть голову. Несколько раз к ним подходил Джаррет Махони, яростно жестикулируя и, вероятно, разглагольствуя о своих условиях. Пока он размахивал руками, демонстрируя разочарование и озлобленность, Диана сфокусировала приборы на отце. Выражение его лица было непроницаемым, но стальной отблеск в глазах указывал на то, что аргументы мятежника, по-видимому, оставляли его равнодушным. Это продолжалось какое-то время, затем Джаррет Махони отошел, но только для того, чтобы развернуться и подойти снова, причем, похоже, он заговорил еще быстрее, чем раньше.

Возмутившись увиденным, Диана отключила передачу, а затем посмотрела через лобовое стекло на то, что еще было видно в убывающем дневном свете. Вертолет, так никем и не отозванный, до сих пор маячил у городских ворот. Он закрывал собой часть стены, но Диана пока еще могла видеть дыру, которую она пробила в стене Випорта.

И тут ее осенила идея. Через мгновение она подключилась к общему каналу, затребовав частный канал с Джоанной.