— Мне не нравится любое вещество, которое успокаивает, расслабляет, вызывает различные фантазии или сковывает движения.

Пока Диана перечисляла то, что ей не нравится, она надменно держала голову высоко поднятой. Вся ее фигура выражала непомерную гордость и упрямство. Это Джоанне опять напомнило Эйдена, который держал себя точно так же надменно.

— Я полностью понимаю твои чувства, — усмехнувшись, признала Джоанна. — Но я не разделяю их. Порой мне просто необходимо отключать свое сознание на некоторое время.

Она сделала большой глоток.

— Знаешь, меня заинтересовало это заявление о том, что ты никогда не смотришься в зеркало.

— Никогда. Если только к этому не вынуждает какая-нибудь случайность. Тогда, конечно, приходится несколько мгновений созерцать собственное отражение.

— Но почему? Не думаю, что так уж скверно разглядывать себя. По многим показателям, я уверена, ты считалась бы красивой.

— Я? Может быть, это и интересно, но для меня абсолютно бесполезно.

— Бесполезно?

— Я всегда хотела стать воином. Для вольнорожденной достигнуть этой цели совсем не просто. Люди часто пытались отговорить меня от этого. Но я продолжала добиваться своего, и в конце концов меня зачислили кадетом, я прошла Аттестацию и вот теперь служу. У меня уже достаточно опыта и умения, чтобы выдержать реальный бой. Испытания и поединки дали мне нужные навыки. Поэтому я не понимаю, зачем воину какая-то там красота!

Джоанна сделала еще глоток огнефира. Этот жидкий огонь, проникающий в каждую клеточку тела, сегодня ударил женщине в голову быстрее, чем обычно. Бой с Дианой, наверное, здорово ее вымотал.

«Сделаю еще один глоток и хватит, — думала Джоанна, уставившись на испаряющуюся жидкость. — Но он будет самым большим».

— Сказать по правде, Диана, ты права. Красота не особенно ценится в касте клановых воинов. Твоя внешность значит не больше, чем картина в музее или статуя на площади. Надо признаться, что наша культура, в конце концов, не того сорта, где красоте уделяется какое-то отдельное внимание.

— Я рада этому.

— Однако мне следует сказать тебе, что существуют такие сферы общественной жизни, где красота, как и другие твои достоинства, может пригодиться. Особенно это касается политики. Среди людей клана кое-кто забыл истинное предназначение своей жизни и даже поощряет упадничество.

— Вот гадость-то! Нет, не верю, что такие выродки могут существовать.

— Я замечаю, что ты потихоньку переходишь на корявый язык вольнорожденных.

— Я решила стать воином и говорить так, как полагается говорить воину. Командир, могу ли я высказаться откровенно?

— Как воин, да! Продолжай, воин Диана.

— Со мной и раньше болтали о красоте. Ну, те, кто пытался добиться от меня кое-каких вещей. Я не так свободна в сексе, как другие. Мои товарищи по кадетскому центру относились к этому с пониманием. Но здесь, в регулярной армии, не так уж много найдется людей, не двинутых на этом деле. Наверное, у меня больше было бы сексуального опыта, если при этом они не упоминали заранее о моей внешности. Когда кто-нибудь начинает мне зудеть об этом, я хочу одного — вмазать ему по роже. И ничего больше.

— Твой поединок с Торгашом был из-за этого? Воут?

— Нет. Торгаш — отличный воин, он не лез ко мне с сексом. Он просто хотел, чтобы боевой робот достался ему. Он всегда предпочел бы мостик боевого робота заднице партнера. Он мне нравится. Я жалею, что дралась с ним.

Диана сидела на стуле, выпрямив спину, вся подобравшись, будто готова была в любую секунду прыгнуть на врага. Девушка чуть скосила в сторону глаза, у Джоанны в памяти сразу возник Эйден — у него была точно, такая же манера сидеть. Жесткая речь Дианы, сходство девушки с Эйденом вызвали у командира желание сделать еще один большой глоток огнефира. Она так и поступила.

Стакан опустел. Ей не следовало бы заново его наполнять, голова и так уже кружилась. Но Джоанна упрямо налила в стакан жидкость и сделала несколько небольших глотков.

— Командир, ты только для этой пустой болтовни вызвала меня к себе?

Джоанна покачала головой. Это движение вызвало в шее ноющую боль. Перед тем как ответить, Джоанна перевела дух.

— У меня была только одна цель — похвалить твою стойкость во время поединка со мной в Круге Равных.

— Твоя похвала для меня лестна.

Лицо командира Джоанны оставалось бесстрастным, как и у всякого истинного воина, однако ее голос все же стал чуть мягче.

— Есть еще одна причина, которую следовало бы держать в тайне, но огнефир делает свое дело. Он часто развязывает язык.

Джоанна снова отхлебнула из стакана.

— Ты похожа на одного человека, которого я когда-то знала. На одного воина.

Диана кивнула, а затем произнесла:

— И его имя Эйден.

Это заявление изумило Джоанну, а она была из той породы людей, которых изумить не так-то просто.

— Откуда ты знаешь?

— Я знаю это с раннего детства. Мать назвала мне его имя. Она многое поведала о жизни моего отца, о выпавших на его долю испытаниях. Но многое и скрыла. Я не виню ее, она старалась оставаться правдивой.

Джоанну вдруг осенила догадка.

— А как звали твою мать?

— Пери. Она...

— О, теперь мне все ясно. Я была их Сокольничим. Я обучала их в кадетском центре.

Диана вдруг приподнялась со своего места, и не только лицо, но и все ее тело сейчас выражало ярость.

— Тогда ты одна из тех, кто явился на Токасу и арестовал моего отца! Воут?

— Ут. Мне приказали. Сейчас ты смотришь так, словно опять хочешь драться со мной.

Диана успокоилась и снова села на стул.

— Ты права, ради этого не стоит драться. Но ты — часть той истории, которую мне рассказала мать. Хотя она никогда не упоминала твоего имени.

— Были времена, воин Диана, когда я не хотела, чтобы твой отец добился успеха. Я всячески подавляла его. Но это, как ни странно, в большей степени повлияло на мою собственную жизнь. Впрочем, сказанное к делу не относится. Твой отец продолжал сражаться и в конце концов стал отличным воином, а потом был произведен в офицеры. Ты ищешь его?

— Раньше я очень хотела увидеться с ним. Но теперь желаю только сражаться плечом к плечу, будучи воином Клана Кречета.

— Знаю, знаю. По крайней мере, ты последовательна в своих стремлениях и упорна. Если я сумею связаться с твоим отцом, ты не будешь против, если я расскажу ему о тебе?

Диана, казалось, некоторое время обдумывала предложение.

— Нет, — решительно ответила она. — Если кто-то и расскажет ему, то это буду я.

Джоанна приподняла стакан, жестом показывая, что желает всех благ своей собеседнице, а затем залпом допила огнефир.

— Твое здоровье, воин Диана. Должна сказать, что я презирала твоего отца. Но в то же время радовалась, видя, как он храбро и умело дерется. Судя по тому, что ты показала сегодня в Круге Равных, ты очень похожа на него. Теперь можешь идти.

Диана без лишних слов выполнила приказ. Когда она ушла, Джоанна наконец-то позволила себе полностью расслабиться. Она рухнула на кровать и тут же забылась тяжелым сном. В жутких кошмарах, не замедливших явиться на смену реальности, перед Джоанной замелькали образы Эйдена и Дианы, то приближаясь, то отдаляясь, то опять приближаясь, иногда превращаясь друг в друга, а порой сливаясь в один. Несколько раз она посылала проклятья прямо в эти страшные лица, обещая, что убьет и отца, и дочь.