— Превратить пять человек в начинку для кровяной колбасы — обычная медицинская практика? — глаза капрала Лаури картинно вытаращились в насквозь фальшивом изумлении.

Врач-мрин досадливо поморщился. Мелькнули и пропали кончики клыков.

— Не передёргивайте, юноша. Одним из побочных эффектов Зова Баст является обретение родовой памяти. Случаи, когда кто-то из задействованных в момент Зова доноров-предков забирает контроль над телом, редки. И, как правило, эта способность сходит на нет через год-два после Зова. Но так — бывает. Бывает, зарубите себе на носу!

Полковник Митчелл азартно качнулся вперед:

— Вы хотите сказать, что кто-то из предков Дитц?..

— Я хочу сказать, что такое возможно. Мне довелось обследовать мальчишку, который совладал с взбесившейся лошадью. Он, знаете ли, тоже утверждал, что не помнит, что произошло. А очевидцы из стариков поминали его давно покойного прапрадеда: дескать, и посадка та же, и манера держать поводья. Что касается Дитц, то её зовут, в частности, Светлана Лазарев, а значит, один из её предков был потомственным офицером и служил в войсках специального назначения. Разноцветные глаза, "двойной топаз Зель-Гар", бывают только у прямых потомков Лорана Хансена, лидера лучшей в своё время команды гладиаторов. Мой наставник, знаете ли, любил повторять: "Гены пальцем не разотрёшь!". В общем, так.

Сантуш помолчал, упрямо поджал губы, немного помолчал и выпалил:

— Я категорически против расторжения контракта с Дитц. А вы поступайте, как знаете. Трусите — увольняйте. Только прямо так ей и скажите: ты молодец, пользы от тебя Легиону уже сейчас два торговых конвоя и один линкор, но мы тебя боимся, поэтому пошла вон. Надеюсь, хоть по состоянию здоровья вышвырнете? Или стребуете неустойку, как с наркомана?

В дальнем углу кабинета сидел еще один человек. Наверное, человек. Поле отражения скрывало его фигуру целиком и, должно быть, заметно искажало голос. Ну не может существо из плоти и крови так скрежетать:

— А может быть, полковнику Митчеллу просто стыдно?

— Что-о? — взвился хозяин кабинета. Взвился — и рухнул на место, срезанный предельно холодным:

— То, что слышали. Вопрос о покрытии учебных скафандров марготтовой пленкой поднимался раз пять. И вы, именно вы всегда зарубали эту идею на корню. Дескать, на вес и подвижность практически не влияет, а стоит дорого. Ну зачем она курсантам, не пойдут же они в настоящий бой! Вот, не пошли. Потери в первой высадившейся на лайнер группе — семьдесят пять процентов. Семьдесят пять! И если бы кошка, на свои кровные обтянувшая марготтой хотя бы торс, не устроила в рубке то, от чего всех вас, кисейных барышень, тянет блевать до сих пор — было бы сто. Хотел бы я знать, как вы собираетесь смотреть в глаза командирам тех, кого завтра ждут торжественные похороны?

Лейтенант Эрнестина Дюпре, присутствующая на совещании, как и капитан Рурк, в виде изображения на большом дисплее и до сих пор не произнесшая ни слова, кроме стандартного приветствия, негромко кашлянула, привлекая к себе внимание.

— С вашего позволения, сэр, у меня вопрос к капитану Сантушу. Как скоро вы рассчитываете поставить рядовую… эээ… капрала Дитц на ноги?

Капитан потёр подбородок, провёл ладонью по уставной стрижке — мягкие, как у младенца, волосы в процессе спора встали дыбом — и ненадолго задумался.

— Протез ключицы прекрасно приживается, но дело это небыстрое. Нормализация сустава и трещина в грудине тоже требуют времени… мышцы бедра я подшил хорошо, без хвастовства… однако две недели в "бочке" нужны, как ни крути. Ну, ещё неделю положим на первичную реабилитацию. Хотя это приблизительно, у неё ненормальная для её возраста скорость регенерации.

— Вот уж новость! — хмыкнула лейтенант, пожимая плечами и переглядываясь с Рурком. — Да она вся ненормальная! Хорошо, сэр, я всё поняла. И как действующий командир Дитц говорю: я перехватила эту девчонку; она мне нужна; я полностью осознаю опасность и готова рискнуть. Капитан Рурк поддерживает меня, как и весь личный состав роты. Если вы не хотите держать Дитц в "Крыле", отправляйте в расположение немедленно по выходе из госпиталя. Вам она, может быть, и без надобности, а нам очень даже пригодится.

Отпуск пришёлся как нельзя более вовремя. Трёхлетний контракт Ланы скоро истекал, и лейтенант Дюпре ещё до последнего рейда начала мягко интересоваться, собирается ли капрал Дитц его продлевать. В очередной раз отделавшись неопределенным: "Надо посоветоваться с па!", Лана действительно попыталась связаться с отцом. Попыталась, и не смогла. На вызовы Конрад Дитц не отвечал, на сообщения — тоже.

Не любившая (и не умевшая) пользоваться своими связями, Лана всё-таки решила плюнуть на имеющуюся теперь субординацию и набрала личный номер майора Рипли. И одного взгляда на лицо старого знакомого хватило ей, чтобы сердце пропустило удар. Настолько фальшивой улыбки на лице командира базы "Лазарев" она не видела никогда.

— Что с па? — спросила Лана без обиняков, не давая собеседнику опомниться. — Вы никогда не врали мне, сэр, и не стоит начинать сейчас. Что с ним?

И бравый майор вдруг разом осунулся и постарел.

— Конрад умирает, девочка.

Пол казармы ощутимо качнулся под ногами девушки, и она почти прокричала:

— Что значит — умирает?! Что вы несёте, сэр, па здоров, как…

Вокруг начали собираться привлечённые воплем сослуживцы, но Лане было не до того.

— Это Дарлинг, малыш. Чем-то он там надышался. Какая-то пыльца, что ли… столько лет всё было в порядке, а тут вдруг эта дрянь проснулась и начала размножаться, забивая сосуды. Кровообращение уже почти по нулям, три инфаркта один за другим, его мозг снабжают кислородом иску…

— Так надо заменить сердце, и всё!..

Она наскоро прикинула состояние счета, приятно изменившееся после призовых за "Стил Флауэр" и еще полудюжины по-настоящему прибыльных операций, в которых ей довелось поучаствовать за два с лишним года службы в Дивизионе. Ерунда, хватит на десяток новых сердец! На полсотни!

— Ты не поняла. Можно заменить сердце, почки, печень… всю систему кровообращения не заменишь. Конрад запретил тебе говорить, но раз уж ты сама… это конец, Лана.

— Я вылетаю, — бросила капрал Дитц, одновременно с разговором посылая запрос компании "Фредериксон и сыновья".

Здесь, на Иллирии, где базировался полк, в который входила рота, увы, уже покойного капитана Рурка, именно эта фирма предоставляла услуги частного извоза по высшему разряду — и высшей ставке, конечно. Самого Фредериксона уже давненько не было в живых, как и сыновей, но внуки прекрасно справлялись с семейным бизнесом. Свободный курьер у них сейчас был, что позволяло избежать медлительных рейсовых кораблей и пересадки на Большом Шанхае.

— Не смей! — куда и делась скорбная растерянность первых минут разговора. — Думаешь, Зверюга просто так не захотел, чтобы ты знала? Тебя же убьют здесь, кретинка!

— Может, убьют. А может, и нет. Я прилечу в любом случае. Где он лежит?.. А, неважно. Объясните там всем, что если они посмеют отключить систему до моего прилета, я спалю эту лавочку. Поэтажно, начиная с верхнего.

— Лана…

— Довольно, сэр. У меня нет времени на пререкания, пришел запрос на оплату маршрута. Убьют — так убьют. Главное, чтобы убили после того, как я увижусь с па, а не до.

Лана отключила связь и только тут сообразила, что следовало бы перейти в приватный режим: вокруг столпился чуть ли не весь взвод. Точнее, то, что осталось от него после трижды проклятой Джокасты. Отпускные свидетельства были выданы только три часа назад, и народ ещё не успел разлететься кто куда. Впереди всех, прямо напротив девушки, стояла лейтенант Дюпре. И выражение её лица не сулило подчиненной ничего хорошего.

— Кого убьют? — мягко поинтересовалась командир взвода. Теперь, после гибели капитана Рурка, именно её кандидатура была самой вероятной на должность ротного. По слухам, приказ о производстве в звание и назначении будет подписан на днях… — Где убьют? Почему убьют? Кто убьет?