Денни осторожно завел под меня руки и крепко прижал к себе. Он плакал у меня на плече, а я – у него. Он поклялся, что все еще любит меня и не исчезнет с горизонта. Что я никогда не лишусь его дружбы, ведь у нас было слишком богатое прошлое, но он не мог быть рядом со мной. Только не при моей любви к другому. Мне хотелось заверить его, что ничего подобного нет. Сказать, что я люблю его одного и хочу быть только с ним. Но это была ложь, а я перестала лгать себе и другим.

Не знаю, как долго он меня удерживал. Казалось, прошло несколько дней. Когда Денни отодвинулся, я попыталась вцепиться в него, но анальгетики сделали свое дело: я стала слишком слабой и сонной. В этом была известная символичность, от которой меня передернуло. Денни поцеловал меня в голову, пока мои пальцы бессильно съезжали по его коже.

– Завтра проведаю, хорошо?

Я кивнула, и он, поцеловав меня в последний раз, повернулся и вышел.

Мне было видно, как он задержался в дверях и заговорил с кем-то вне поля моего зрения, посмотрел на меня, затем снова на собеседника. Бросив несколько слов, он протянул руку, как будто извиняясь за что-то. Я сдвинула брови, ничего не понимая и прикидывая, не тронулась ли малость от лекарств. Денни улыбнулся мне в последний раз и двинулся прочь от того, с кем говорил.

Он исчез, и внутри у меня все сжалось при виде его ухода. Я понимала, что это лишь первое из многих мучительных расставаний, которые нам предстояли, и самым болезненным будет последнее, когда я снова увижу, как улетит его самолет – уже навсегда. Закрыв глаза, я мысленно поблагодарила его, что он не наломал дров и не закрыл для себя это будущее. В конце концов, Денни сможет утешиться хотя бы отличным местом. И я знала, что рано или поздно он также найдет прекрасную женщину. Черт, эта мысль была невыносимой. Но он был прав, я держалась за него из неверных соображений.

Легкое прикосновение к щеке оторвало меня от тягостных дум. Решив, что вернулся Денни, я задохнулась под взглядом глубоких синих глаз Келлана. Его лицо превратилось в месиво: губа рассечена, но уже затягивалась розовым, через щеку тянулся порез, окруженный отвратительным иссиня-желтым кровоподтеком и стянутый парой хирургических швов. Над правым глазом заживала под пластырем другая ссадина, левый же почти целиком заплыл черным. Все, что находилось между этим кошмаром, загипсованной рукой и парой-тройкой, в чем я не сомневалась, скрепленных ребер, выглядело так, словно его дважды пропустили через машинку для отжима.

Но мое сердце все равно пропустило удар. В буквальным смысле: я не увидела его на докучливом мониторе. Улыбка Келлана была теплой и мягкой, он присел на место, которое только что освободил Денни. Тогда до меня дошло, что все это время он стоял за дверью и Денни разговаривал именно с ним. Слышал ли он нас? Знал ли, что мы порвали друг с другом?

– Ты в порядке? – спросил он тихо и хрипло с неподдельной тревогой.

– Наверно, да, – пробормотала я. – Лекарства подействовали, и я будто вешу тонну, но думаю, что выкарабкаюсь.

Келлан улыбнулся чуть шире и покачал головой:

– Я о другом. Поверь, я расспросил здесь всех сестричек и знаю о твоем состоянии… Так что, ты в порядке?

Он стрельнул глазами в сторону двери, и мне стало ясно, что он и правда знал о Денни. Подслушивал или нет, но тем не менее знал.

Я подняла на него взгляд, и по моей щеке скатилась слеза.

– Спроси еще раз через пару дней.

Келлан кивнул, нагнулся и нежно поцеловал меня в губы. Дурацкий монитор слегка всполошился, а Келлан глянул на него и тихо прыснул:

– Пожалуй, не надо мне было этого делать.

Когда он отодвинулся, я провела пальцем по синяку под его глазом.

– А сам ты в порядке?

Он отвел мою руку.

– Со мной все будет отлично, Кира. Тебе сейчас незачем об этом беспокоиться. Я страшно рад, что ты… не… – Сглотнув комок, он не сумел продолжить.

Келлан держал меня за руку обеими своими, и я погладила кожу на его запястье, где начинался гипс.

– Вы с Денни сидели здесь на пару?

– Конечно. Мы оба за тебя переживали, Кира.

– Нет, я не об этом, – помотала я головой. – Когда я проснулась, вы сидели и спокойно разговаривали. Как вы не поубивали друг дружку?

Он криво улыбнулся и посмотрел в сторону:

– Одного раза достаточно. – Он перевел взгляд на меня. – Ты двое суток была в отключке. У нас с Денни состоялось несколько разговоров. – Келлан принялся покусывать губу и прекратил, когда ему стало больно. – Первые были не слишком мирными. – Он потянулся и убрал с моего лица волосы. – Но в итоге беспокойство за тебя остудило нас, и мы заговорили о том, что делать, а не о том, что уже сделано.

Я собралась сказать свое слово, но Келлан опередил меня:

– Он сказал, что получил место в Австралии, а когда я спросил, возьмет ли он с собой тебя, ответил, что нет.

Он погладил меня по щеке, стирая слезы.

– Ты знал, что он решил сегодня расстаться со мной?

Келлан кивнул, и глаза его были глубоко печальны.

– Я знал, что он сделает это в самом скором времени. Когда ты проснулась и он посмотрел на меня, мне стало ясно, что он решил покончить с этим как можно быстрее. – Келлан отвернулся и очень тихо произнес: – Разом сорвать пластырь…

Он надолго погрузился в созерцание пола. Я потянулась к нему, и он заговорил, так и не поднимая глаз:

– Какие теперь у тебя планы, Кира?

Вздрогнув, я уронила руку. Больная голова вдруг показалась пустяком, так как сердце разболелось хуже любой раны.

– Мои планы? Я не… Я не знаю. Учеба… Работа…

Ты. Я хотела сказать это, но понимала, как ужасно оно прозвучит.

Но он, похоже, все равно услышал, и в синих глубинах его глаз появился холод. Лед, который я видела всякий раз, когда ранила его.

– А я? На чем остановились, тем и продолжим? Пока ты снова не бросишь меня ради него?

Я закрыла глаза и пожелала вновь лишиться сознания. Тело, как обычно, не послушалось.

– Келлан…

– Кира, я не могу больше так.

Голос у него надломился, и я подняла веки. Теперь, когда он смотрел на меня, в его глазах стояли слезы.

– Тем вечером я собирался оставить тебя в покое. Я сказал, что отпускаю тебя, если ты этого хочешь, а когда ты сказала… – Он прикрыл глаза и вздохнул. – После этого я даже не нашел в себе сил соврать Денни, едва он нас застукал.

Келлан уставился на свои руки, продолжая поглаживать мою кожу большим пальцем.

– Я понимал, что он набросится на меня, как только услышит правду… Но я не мог дать сдачи. Я нанес ему страшную рану и не мог искалечить еще и физически.

Желание обнять его жгло меня сильнее, чем головная боль.

– То, что мы ему сделали… – Келлан покачал головой, продолжая глядеть расфокусированным взором при воспоминании о том вечере. – Он был лучшим, кого я знал, роднее родных, а мы превратили его в моего… – Келлан на миг прикрыл глаза, и лицо его исказилось болью.

– Наверное, какая-то часть меня хотела, чтобы он меня избил… – Голос Келлана был тих и красноречиво выдавал его мысли в тот вечер, скорбь и вину. Затем он взглянул на меня. – Все потому, что ты постоянно, всегда выбирала его. Ты никогда не хотела меня всерьез, но ты – все, что у меня когда-либо…

Он сглотнул и отвернулся.

– И вот… Теперь он бросает тебя, выбор больше не твой, а я получаю тебя? – Келлан глянул на меня, вновь разъяренный. – Я буду твоим утешительным призом?

Разинув рот, я уставилась на него. Утешительным призом? Вряд ли. Он никогда не был на вторых ролях, я просто боялась. Господи, я всего-навсего боялась.

Я попыталась высказать ему все-все. Что поступала так из страха. Что отталкивала его так часто, лишь ужасаясь накалу нашей любви, страшась перспективы ему довериться, обмирая при мысли о том, чтобы лишиться уютной жизни с Денни. Но не сумела. Отяжелевшие губы не выговаривали слова. Я не знала, как сказать ему, что я ошибалась… Что нам нельзя было прощаться на той парковке.

Келлан кивнул моему молчанию.