Кузнец, вооруженный огромной секирой, действовал как дровосек – каждый, кто становился перед ним, падал, мгновенно убитый страшным ударом. Он ревел и продвигался к избе, где лежала его жена. Выскочивший Влад едва не попал под его удар и чудом избежал страшного конца, вовремя закричав:

– Э-э!!! Гордей! Обалдел?! Это я!

Гордей с трудом узнал его, повернулся к нему спиной, Влад встал рядом, и они пошли вместе, снося каждого, кто оказывался в пределах их досягаемости. От клиники раздался визг – из нее вытаскивали полуголых девушек. Влад бегом кинулся туда и вдруг увидел, что к избе бегут два мужика с факелами, явно не для того, чтобы посветить лекарю при написании медицинских трактатов.

Влад остановился и, не раздумывая, ударил магией: метнул белую молнию в поджигателя – он упал, отброшенный ударом, задымился… Второй уже размахнулся, чтобы кинуть факел, когда лекарь метнул катану так, что она навылет пробила тело врага, и только ручка помешала ей вылететь с обратной стороны.

Силой удара тот был отброшен назад, в сугроб, образовавшийся после очистки дорожек от снега, факел зашипел и погас.

Влад, не останавливаясь и не пробуя забрать меч, кинулся на помощь похищаемым девушкам. Он с ходу сбил кулаком попавшегося навстречу кряжистого невысокого мужичка, отбросил боковым ударом в предплечье несущегося на него похитителя с шашкой. Подхватил выпавшую из его рук шашку и ткнул ею того в живот.

Девушка в руках врага завизжала и упала на снег, увлеченная весом вцепившегося в нее мертвеца. Правда, тот еще не знал, что он практически уже мертвец, а потому сучил ногами по снегу, зажав вспоротый живот и пытаясь унять страшную боль.

Двое похитителей напали на Влада с тяжелыми мечами – один был с катаной. Первый упал с распоротым горлом, второй же ударом меча сломал легкую саблю Влада, зацепил его плечо, распоров кожу до мяса. Лекарь поймал его руку, другой же схватил за пояс и, поднатужившись, поднял и со всей силы метнул его в стену клиники так, что у того захрустели кости.

Обернулся – часть захватчиков добивали охранники, другие же бежала в лес – на территории клиники осталось человека четыре. Влад плюнул на все: «Пропадите вы пропадом с вашими законами!» – и начал, как из пулемета, поливать их молниями. После этого на снегу остались дымящиеся трупы, от которых шел запах озона и горелого мяса. Из нападавших не ушел никто.

Влад подошел к трупу, из спины которого торчала его катана, выдернул меч и несколько раз воткнул в сугроб, очищая от крови и нечистот. Затем пошел к избе, где уже собрался народ. Они почему-то странно и даже как-то с ужасом глядели на него. Он осмотрел себя. Оказалось, он был абсолютно голым, а с учетом того, что он весь с головы до ног был залит вражеской и своей кровью, то было чего испугаться. Только теперь он почувствовал леденящий холод в ногах и боль от многочисленных ран – как ни берегся, все равно цепляли. Наверное, так выглядели берсерки, подумал он. По преданиям, они шли в бой голые, без одежды и брони, и не чувствовали боли.

Владимир повернулся и пошел к избе – надо было обтереть кровь и что-нибудь накинуть на себя. Конечно, может быть, и интересно чувствовать себя берсерком, но как-то уж больно холодно.

Двери избы висели на одной петле, засов был выдран с корнем. Видимо, нападавшие начали именно с избы. Или, скорее всего, одновременно напали и на клинику, и на избу, и на стражницкую. Непонятно только – куда смотрели дозорные, почему не подняли шум? Через полчаса все стало ясно – дозорные лежали нашпигованные стрелами, у одного стрела торчала в голове, у другого две стрелы – в горле и сердце. Семен угрюмо посмотрел на трупы и сказал:

– Эх, парни, парни… я же вас учил, смотрите спиной…

Тела охранников унесли к стражницкой, а трупы бандитов – на площадку за конюшней, подальше в лес, привязывая по несколько человек за ноги к лошади. Вся территория перед домами, да и сами дома, – все вокруг было залито кровью и забросано обрубками человеческих тел. Не считая дозорных, среди охранников других потерь не было. Правда, было двое раненых – один тяжело, сабля вошла ему в бок, другой легко – стрела проткнула предплечье.

Когда трупы начали свозить в лес, перед этим раздев догола, один из нападавших проявил признаки жизни: он застонал и стал шевелиться. Как оказалось, это был один из тех, кто вломился в избу Марьяны и Влада. Кузнец тут же хотел добить его, разъяренный мыслью о том, что эти негодяи могли убить его жену, но Влад остановил и приказал доставить его в клинику. Это был мужчина лет тридцати пяти, крепкий, видно было, что оружие он держать умел.

Влад частично оздоровил его, приведя в состояние бодрствования, и они с Семеном допросили недобитка. Надо было узнать, кто они и с какой целью напали. Была ли это целенаправленная акция, или же просто залетная банда, на пути которой, к несчастью, оказалась клиника, решила поживиться добычей.

Допрос сразу же не заладился. Бандит оказался парнем крепким, и защитникам клиники пришлось прибегнуть к пыткам. Влад знал, что это неизбежно. Только в дурном кино бандит вдруг проникается доверием к захватившим его и все им повествует в лицах или так пугается, что выудить из него информацию становится легче легкого, и в конце концов благородные защитники отпускают его, погрозив пальцем: больше так не делай, ай-ай-ай!

На деле же тут сантиментов быть не должно. Выживший бандит приведет еще соратников, они лучше подготовятся, будет снова кровь и смерть, так что никто его отпускать не собирался, и он об этом знал. Так зачем ему все рассказывать? Ну да, есть такая мотивация, как боль. Но если человек крепкий – он может и вытерпеть, а после прохождения определенного порога боль отступает и настает беспамятство. Притом разбойник не верил, что эти ботаники окажутся искусными в пытке – так думал Влад. Бандит ошибался. Вначале Влад безучастно смотрел, как Семен тыкал ножом в привязанного к столу человека, беспрерывно и монотонно спрашивая:

– Кто вы, откуда, говори… кто вы, откуда, говори…

Тот только рычал и ругался. Затем Владимир не выдержал, он понял, что тот сдохнет, истечет кровью, а ничего не скажет. Он отодвинул Семена и подошел к столу. Бандит смотрел на него с насмешкой – в нем было что-то от викингов, пренебрежение к смерти, наверное… Он знал, что умрет, но не собирался чего-то просить от людей, победивших его. Влад еще подумал: «Возможно, у него сильно повышен порог болевой чувствительности, вот он и выдерживает все так стоически. Что же, сейчас посмотрим, как устоит против мага».

– Слушай, рожа, я магик, лекарь, я знаю, как тебе сделать очень больно. Ты не умрешь. Я буду лечить тебя и пытать снова и снова. Ты превратишься в обрубок, мы отрежем тебе ноги, руки, уши. Но ты будешь жить. Ты будешь валяться со свиньями, в дерьме, обрубком, тебя будут кормить, и я буду срезать с твоего тела мясо снова и снова, пока не узнаю все, что мне надо. Ты будешь умирать годами. Пока не скажешь мне все, что я хочу знать. Я сделаю так, что твоя боль увеличится в сто раз, и ты будешь визжать и гадить под себя, но это тебе не поможет. Или же – мы заключим с тобой соглашение: ты умрешь быстро, чисто, я просто остановлю тебе сердце, и ты уснешь. Выбирай – умереть с честью, чисто, как воину, или погибать в страшных муках, в дерьме и грязи. Никто не увидит твоей смерти, никто не узнает, как ты умер, – останется только боль, и ты станешь умолять тебя убить, но будет поздно. Я даю тебе подумать сто ударов сердца, потом мы приступим к настоящим пыткам. Думай.

Влад отошел к Семену, стоящему поодаль у топчанов девушек, – они отправили их отмывать дома и прибираться. Начальник охраны был бледен, он негромко сказал:

– А вы страшный человек, господин лекарь. Не хотел бы я становиться на вашем пути.

Влад остро глянул ему в глаза и мягким голосом произнес:

– А ты и не становись, Семен, не надо…

Со стола раздался голос разбойника:

– Хорошо. Я расскажу вам. Я верю тебе, лекарь. Ты победил. Спрашивай.