Причиной испуга старого друида, да впрочем, и не только его одного, стала громко лязгнувшая челюстями голова дракона, рывком сдвинувшаяся сантиметров на двадцать поближе к людям. То ли левая, то ли правая, но точно не самая большая, центральная. Кровь из отрубленной или скорее уж отпиленной башки уже в общем-то почти не текла, в отличии от шеи, но тем не менее некоторые признаки жизни данная часть чудовища все еще подавала. Время от времени то разевалась то вновь смыкалась ужасающая пасть, пытаясь хотя бы сейчас впиться в ненавистного врага, иногда туда-сюда начинал метаться вываленный наружу раздвоенный язык, подрагивали веки на закатившихся глазах, начинали плясать по клыкам алые искорки, не способные больше раздуться до всепожирающего пламени. Впрочем, в этом не имелось ничего совсем уж необычного. Еще в своем родном мире Олег видел передачу про змей, некоторое время сохраняющих привычку кусаться даже после обезглавливания, что стоило нервов, здоровья, а то и жизни не одной тысяче охотников-новичков, которые прикончили свою добычу и потому расслабились, начав игнорировать отрубленную башку рептилии и тем подставившись под ядовитые клыки. Впрочем, углубляться в свои воспоминания чародею было некогда — дел хватало. Поэтому он ограничился лишь мощным телекинетическим пинком по трофею, сделавшему бы честь любому именитому драконоборцу и вернулся к своей работе.
Килограммы гари безжалостно вырезались силой мысли, просеивались и по большей части выбрасывались прочь. Но в глубине рассыпающихся пеплом тканей периодически попадались комочки обожженного, но все-таки живого мяса, которые заботливо инкрустировались в ту плоть, которая нарастала сверху под влиянием невероятных объемов праны и воли чародея. Змеей вился удлиняющийся кишечник, спускались с уцелевшей спины мышцы, становящиеся там, где подобные ткани и должны быть… Но одновременно с физическим уровнем приходилось работать и на энергетическом, а не то бы все это мясо в кратчайшие сроки просто отмерло, оказавшись нежизнеспособным. Чародею пришлось добраться до костного мозга Доброславы, чтобы вместе с его материальной частью осторожно обкорнать собственным даром соответствующие узлы в ауре кащинтки-изгнанницы. Оставляя достаточно для самостоятельного восстановления, он бережно переносил остальное вниз и соединял со свежеотрощенными внутренними органами. И оставалось лишь надеяться, что кусков энергетического тела, изначально отвечающих за регенерацию, хватит, дабы все получилось. С конечностями было легче. Ткани, суставы и кости ног от тканей, суставов и костей рук отличались совсем не сильно, как и невидимая человеческому глазу инфраструктура. А потому материала для изъятия хватало, и он точно должен был справиться со своей работой. Но это отнюдь не означало, что позднее не придется проводить новых операций, исправляя получившиеся дефекты. Или, что Добраслава меньше вырывалась, кричала и пыталась на одних только инстинктах остановить своих мучителей, когда её душу рвали на части, дабы части эти пришить к другому месту на многострадальном теле. Олег использовал лучший наркоз, который у него только с собой имелся, но в данной ситуации без всяких сомнений качественный и эффективный препарат был практически бесполезен.
— Фух, кажется все, — произнес он наконец, устало отпуская ноги кащенитки-изгнанницы…Пусть даже ступни её теперь подозрительно походили на ладони, словно у человекообразных обезьян. В любой другой ситуации чародей не стал бы и мечтать о том, чтобы воссоздать десятки килограмм мускул нервов и костей практически из ничего, но истекающая кровью драконья туша до сих пор содержала в себе столько жизненной силы и магии, что хватило бы на полное исцеление забитого раненными госпиталя. Даже с учетом неизбежных потерь, возникающих при использовании столь грубых методов. Честно говоря, Олег решительно не понимал, почему у подобных существ в подобной ситуации не отрастают новые головы, ведь ресурсов точно хватит с избытком…Единственное, что приходило ему на ум — данная уязвимость оставлена специально, дабы бронированные огнедышащие ящеры, между прочим и так уже способные шутя расправиться с абсолютным большинством возможных противников, не пытались пролезть еще выше в иерархической цепочке. — Даже самому не верится.
— Ага, мне тоже, — подтвердил один из бойцов, с видимым трудом разжимая свои пальцы на руке слабо хнычущей Доброславы, у которой после всего пережитого не хватало сил даже на то, чтобы толком заплакать. На руке девушки остались сине-черные пятна синяков, впрочем стремительно бледнеющие и уменьшающиеся в объеме. С учетом того, какое количество жизненной энергии сейчас принудительно циркулировало по ауре кащенитки-изгнанницы, её регенерация сейчас была сильнее, чем когда-либо в жизни. — Я после этого группового лечения за десять минут устал чуть ли не сильнее, чем после длившего пару суток группового изнасилования.
— Не понял? — Нахмурился Мурат, подобно остальным утирающий сейчас честный трудовой пот. Удерживать хотя бы в относительной неподвижности вырывающего изо всех оборотня было воистину выматывающей задачей. — Это откуда у тебя вдруг взялся подобный опыт?
— Ну, так из Москвы, там ведь победу русского оружия с большим размахом праздновали, — пожал плечами один из его многочисленных потомков. — Я во время увольнительной с двумя студентками из ремесленного училища познакомился, в ресторане их сводил, парочку безделушек каких-то серебряных подарил из числа снятых с индусов побрякушек, ну и к девушкам на квартиру сдуру в гости зашел…А там еще четверо соседок на шум подтянулось…Мог бы там и помереть от усталости, если бы к концу второго дня в форточку не слинял!
— Отставить хихоньки и хаханьки! — Приказал Олег, грозно взмахивая руками, дабы удержаться на ногах. Все еще вытекающая из дракона кровь успела залить собою буквально все, и была она довольно скользкой. — Нам пора убираться отсюда! Сколько мы провозились?
— Двенадцать минут, тридцать четыре секунды, — сообщил единственный боец, который участия в лечении Доброславы не принимал, поскольку стоял на стреме. Ну и еще ему банально место не хватило.
— Чего?! — Поразился целитель. — Какого черта! Я же сказал, потормошить меня через пять минут! Что успели, то успели, ради остального какого-нибудь магистра-целителя бы напрягли, если надо в столицу смотавшись!
— А смысл был вас тормошить, если снаружи нас уже ждут? — Философски пожал плечами вооружившийся часами и техномагическим пулеметом маг-зверолов, карауливший возможную опасность еще и потому, что он мог контролировать обстановку тремя мышами. Двумя обычными и одной летучей. — Через двадцать девять секунд после того как вы приступили к лечению, перед воротами поместья открылось сразу восемь порталов. И чего-то я сомневаюсь, будто мы смогли бы прорваться мимо тех, кто оттуда вышел.
Мыши, хоть обычные, хоть летучие, не уничтожались ни защитным периметром поместья, ни теми, кто окружил усадьбу по-прежнему неизвестного Бессмертного. Защитные чары видимо считали столь мелкий живой объект допустимой погрешностью, а нежить, перекрывшая единственный путь к отступлению определенно полагала уничтожение подобного разведчика ниже своего достоинства. Грызуны взирали на мир совсем не так как люди, а смотревший их глазами сибирский татарин еще и с трудом мог подобрать слова, чтобы передать увиденное…Но восемь обвешанных артефактами скелетов в богатых одеяниях и с магическими посохами, причем каждый покойник имел индивидуальность во всем кроме отсутствия мягких тканей, определенно являлись могущественными личами. При них еще обнаружилось с пару сотен мертвых колдунов низшего ранга в паре-тройке фасонов единообразной брони, скорее всего, изрядно превышающей по своим характеристикам то добро, которое получилось взять из запасов городского арсенала. И несколько тысяч стражников. Вдобавок, прижимающиеся всем телом к земле грызуны несколько раз чувствовали вибрацию почвы от шагов чего-то большого и тяжелого, но не видели его и даже эхолокацией не засекали, а это не оставляло никаких сомнений — древние стражи где-то здесь.
