Томас кричал. Сил сопротивляться не осталось — всю энергию забирало восставшее тело. Бросив попытки пересилить предохранитель, Томас боролся с друзьями и Гансом, произносил запрограммированные слова.

— Сюда его! — прокричал Ганс.

Они вошли в тесную лабораторию: два стола с инструментами и койка; над матрасом висела грубая копия маски-вспоминалки.

— Уложите его! — скомандовал Ганс, и Томаса швырнули на койку. Но и тогда он не затих. — Кто-нибудь, перехватите эту ногу. Надо вырубить нашего драчуна.

Минхо, державший до того Томаса за одну ногу, всем весом налег на обе. Томас сразу же вспомнил, как они с Ньютом точно так же удерживали Алби во время Метаморфозы.

Ганс гремел инструментами на столиках. Потом порылся в ящиках стола и, вернувшись, приказал:

— Держите его как можно крепче!

Взревев на пределе возможностей глотки, Томас совершил последний рывок. Одну руку — ту, которую держала Бренда, — удалось освободить, и Томас врезал Хорхе.

— Хватит! — крикнула Бренда, пытаясь вновь удержать Томаса.

Тот выгнулся дугой.

— Я… вам… не позволю! — Еще никогда он не чувствовал такого отчаяния.

— Проклятие, да держите же его! — воскликнул Ганс.

Бренде все же удалось вновь схватить Томаса за руку и придавить ее собственным весом.

Внезапно что-то кольнуло в правую ногу. Странно было сопротивляться чему-то и одновременно желать этого всем сердцем.

Когда наконец в глазах начало темнеть и конечности ослабли, Томас вновь обрел контроль над телом.

— Ненавижу этих утырков, — сказал он и отключился.

Одурманенный снотворным и обезболивающим, Томас видел сон.

Ему пятнадцать, и он сидит на кровати. В комнате темно, и только одинокая лампа на столе испускает желтоватое свечение.

Тереза, отодвинувшись от стола, сидит на стуле прямо перед Томасом. Лицо ее донельзя скорбное.

— У нас не было выбора, — тихо произносит она.

Томас одновременно и с ней, и не с ней. Он не понимает, о чем говорит Тереза, однако чувствует, что запятнал себя неким ужасным деянием. Они совершили нечто бесчеловечное. Спящий Томас не помнит этого, но знает: хоть жертвы страшного поступка сами вынесли себе приговор, вина Томаса оттого не становится меньше.

— Выбора не осталось, — повторяет Тереза.

— Знаю, — безжизненным и сухим голосом произносит он.

Барьер, закрывающий доступ к памяти, на мгновение становится тоньше, и в уме проскальзывает страшное слово: «Чистка».

— Том, они сами хотели для себя такого конца, — продолжает Тереза. — Лучше сразу погибнуть, чем годами гнить, сходя с ума. Их больше нет. Способ они выбрали самый быстрый, а нам выбора не оставили. Что сделано, то сделано. Пора создавать новую команду. Мы зашли слишком далеко и не можем остановить эксперимент на полпути.

На мгновение в сердце вспыхивает ненависть к Терезе и тут же гаснет. Тереза просто пытается быть сильной.

— Не жди, что я приму это с радостью. — Так сильно Томас еще ни разу на себя не злился.

Тереза молча кивает.

Спящий Томас тянется к разуму Томаса юного, хочет прочесть его мысли, заглянуть в пока еще незапертую память. Создатели, чей мозг поразила Вспышка, теперь мертвы, прошли Чистку. Их место заняли бесчисленные, добровольцы. Уже запущены в работу два параллельных Лабиринта, с каждым годом эксперимент набирает обороты, с каждым днем приносит все больше результатов. Медленно, но верно копятся образцы реакций для спасительной матрицы. Идет подготовка запасных участников.

Вот она, память юного Томаса — бери не хочу. Однако Томас спящий меняет решение и, развернувшись, уходит.

Прошлое пусть остается в прошлом. Сейчас важно только будущее.

Томас погружается в темную бездну забвения.

Проснулся он без сил, с тупой болью в глазницах. Сон еще теплился в сознании, однако детали уже размывались: после Чистки и смерти Создателей их место заняли другие. Произошла утечка вируса, и Томас с Терезой вынуждены были уничтожить персонал лаборатории. Они двое — обладатели иммунитета, единственные, кто выжил. Томас поклялся себе больше никогда об этом не думать.

Рядом в кресле, уронив голову на грудь, дрых Минхо.

— Минхо, — шепотом позвал Томас. — Эй, Минхо. Проснись.

— А? Чего? — Друг медленно приподнял веки и закашлялся. — Что такое? В чем дело?

— Успокойся, я только хочу знать, как все прошло. Ганс отключил маячки? Мы свободны?

Минхо кивнул, зевая во весь рот.

— Ага, нас обоих отключили. По крайней мере Ганс говорит, что вырубил имплантаты. Чувак, ну ты нам устроил! Все помнишь?

— Еще бы. — Томас даже покраснел от стыда. — Меня словно парализовало, я не мог управлять собой.

— Настоящий ты не пытался бы отфигачить мне наследство!

Томас впервые за долгое время — и к собственной радости — рассмеялся.

— Это почему? Надо же сокращать популяцию будущих Минхонят.

— В общем, за тобой должок.

— Не спорю. — У Томаса теперь перед всей компанией должок.

В лабораторию вошли Бренда, Хорхе и Ганс. Взглянув на их серьезные лица, Томас тут же перестал улыбаться.

— Давайте еще раз заглянем к Галли, чтобы он вас взбодрил речами, — как можно непринужденнее предложил Томас. — Видок у вас, ребята, слишком подавленный.

— Есть повод радоваться, muchacho? — спросил Хорхе. — Пару часов назад ты нас чуть ножиком не покоцал.

Томас открыл было рот, собираясь попросить прощения, но Ганс велел замолчать. Посветил ему в глаза фонариком и сказал:

— Ты быстро идешь на поправку. Боль скоро уймется. С тобой пришлось повозиться, все из-за предохранителя.

Томас обернулся к Бренде.

— Так я здоров? Свободен?

— Операция удалась, — ответила девушка. — Убить нас ты больше не пытаешься — значит, имплантат обезврежен. И…

— И — что?

— Ну, ни от Терезы, ни от Эриса сигналов ты теперь принимать не сможешь.

Еще вчера Томас пожалел бы об утраченном «даре», однако сейчас вздохнул с облегчением.

— Ну и фиг с ней, с телепатией. Плохие новости есть?

Бренда покачала головой:

— Нет, но Ганс и его жена пакуют вещи. Рисковать им нельзя, они покинут этот дом. Правда, сначала Ганс даст тебе напутствие.

Ганс, чтобы не мешать, отошел до поры к дальней стене, а сейчас, опустив глаза, вновь приблизился к Томасу.

— Я бы пошел с вами и помог, однако у меня жена, единственный близкий человек. О ней я забочусь в первую очередь. Желаю удачи, пусть у тебя получится то, на что у меня мужества не хватает.

Томас кивнул. Отношение Ганса к нему заметно переменилось. Видно, старый доктор вспомнил, на что способен ПОРОК.

— Спасибо, — сказал Томас. — Если получится остановить ПОРОК, мы за тобой вернемся.

— Там видно будет, — пробормотал Ганс. — Многое решится.

Он отошел обратно к дальней стене. Видно было, что с собой по жизни седой хирург носит тяжкий груз мрачных воспоминаний.

— Что дальше? — спросила Бренда.

Времени на отдых нет, пора действовать.

— Найдем наших друзей и убедим вступить в войну. Потом вернемся к Галли. Единственное, что мне удалось в жизни, так это запустить эксперимент — пыточную для кучки подростков. Пора открывать список добрых свершений. Остановим ПОРОК, пока они не начали Переменные по новой, уже с другими людьми.

— Остановим? — впервые подал голос Хорхе. — Ты о чем это, hermano?

Чувствуя, как крепнет уверенность, Томас взглянул на латиноса.

— Примкнем к «Правой руке».

Никто не ответил.

— Лады, — нарушил молчание Минхо. — Только сначала давайте, что ли, поедим.

Ганс и его супруга посоветовали одну кофейню неподалеку от дома. Томас прежде не бывал в подобных местах. (По крайней мере не помнил, чтобы бывал.) У стойки выстроилась очередь: купив кофе с выпечкой, посетители шли к столику или покидали заведение. Томас беспокойно озирался на пожилую даму, которая то и дело ненадолго отнимала от лица марлевую повязку — чтобы отхлебнуть горячего напитка. В дверях стоял патрульный в красной рубашке и металлическом респираторе: каждые несколько минут он на выбор проверял посетителей на вирус при помощи портативного тестера.