Второе — подтягивали низы. Если у нас сейчас бомжи ходят, в Афинах это бы вы этого не могли увидеть. Как так? Не гражданин – пожалуйста, это твоя проблема. Но если ты гражданин, мы тебе предоставим возможность. Во-первых, для демократии ни в коем случае невозможна раздача пособий по безработице или по бедности. Это антидемократично. Человеку нужно предоставить возможность работать. Платить за то, что ты не работаешь – это аморально. Не надо этого делать. Человек тогда и не будет работать.

Зато в Афинах была организация постоянных общественных работ. Я говорил, греки не могли работать на другого человека, было непрестижно работать на другого человека, вот работать на государство престижно, потому что это всё общество. Поэтому строятся храмы, постоянно строятся храмы, строятся общественные сооружения, строятся боевые корабли. За службу на кораблях гребцами платят. За службу, которую вы выполняете (причём и все бедняки выполняют), когда вы член совета, когда вы член гелиеи, это всё оплачивается.

Человек знает, что деньги надо зарабатывать, поэтому человеку предоставляется возможность с низших слоёв подняться до средних. Богатых мы придавливаем до средних слоёв, нижних мы поднимаем до средних слоёв. Средние мы не трогаем, они сами по себе, они не являются обузой государству, они кормят себя сами. И именно они и есть государство-то. Так что в этом плане эта социальная политика, она очень важна. И именно это создавало гомогенность, однородность гражданского коллектива. Это создавало единые интересы в этом гражданском коллективе.

В эпоху кризиса наступает самое страшное. Происходит раскол внутри гражданских коллективов очень многих греческих полисов. Афины – исключение: у них был слишком колоссальный запас прочности. У них тоже были негативные явления, но у них традиции государства были очень мощными, у них ещё была и своя достаточно сильная финансовая база в виде серебряных рудников.

А для большинства полисов происходит раскол, происходит размывание средних слоёв (это то, что сделали наши реформаторы, уничтожив средний слой советского общества; и потом второй раз они то же самое сделали в 98-м году). Понимаете ли, создать средний слой очень тяжело (точнее говоря, он сам себя создаёт), а уничтожить его можно в течение одного дефолта.

Так вот, в греческих полисах происходит поляризация. Часть среднего слоя начинает обогащаться и переходить в разряд богатых людей, большая часть начинает переходить в разряд обедневших людей. С чем это связано. Это связано, прежде всего, с двумя аспектами.

Первый аспект – то, что Греция находится в состоянии войны. Война всегда приводит к обогащению одной части общества и к разорению большей части общества. Когда у крестьянина периодически вырубают оливковые деревья, уничтожают лозу, вытаптывают посевы — бессмысленно брать ссуду и на следующий год всё посадить. Война не кончается, опять всё это уничтожат. Разорилось прежде всего крестьянство. Это самая уязвимая часть греческого полиса. Поля защищать было невозможно. А крестьяне составляли большую часть населения греческих полисов.

В то же время, хочу, правда, подчеркнуть, что происходит обогащение ремесленников и торговцев. Во-первых, естественно, развиваются те мастерские, которые связаны с производством вооружений. Щиты, мечи, поножи – всё, что угодно. Причём всё можно продавать, это же свободный рынок.

Поскольку у нас уничтожается крестьянское хозяйство, Греция всё больше и больше зависит от привозного зерна. Чтобы привозить зерно из Великой Греции, из Северного Причерноморья, туда нужно поставлять продукцию. Это даёт расцвет греческой керамике, греческой вазописи, изготовлению ювелирных изделий. Мы не привезём необходимую сельскохозяйственную продукцию, если мы туда что-то не продадим, так что это толкает на развитие ремесла.

Так что война, с одной стороны, разоряет одних и обогащает других и второе, что приводит к социальной дифференциации – развитие экономики. Я вам сказал, экономика в IV веке (за исключением аграрного сектора) процветает. Но есть определённая закономерность. Вот здесь я могу сколько угодно жаловаться на Гайдара (он мне не нравится), но товарно-денежные отношения, нерегулируемые государством, всегда приводят к обогащению одних и обнищанию других, поскольку это предусматривает концентрацию денежных средств за счёт одних в руках других людей. В самых честных способах. Понимаете ли, если брать чистые экономические отношения, так и должно происходить.

Другое дело, что в V веке, когда у нас та же самая ситуация была, государство, общество подправляло, оно проводило определённую социальную политику. Во время войны оно не может этого делать, поэтому экономические отношения выступают в наиболее чистом виде. Нам это проще понять: первая половина 90-х годов – это экономические отношения в чистом виде, без вмешательства государства.

Появляются всё более богатые люди и, соответственно, люди бедные. И именно на этой базе происходят внутри гражданского общества разграничения социальных интересов. Сколько угодно и в нашем обществе можно призывать по телевизору к тому, что мы все граждане России, давайте будем развивать что-нибудь, защищать что-нибудь. Но мои интересы и интересы там какого-нибудь Чубайса или Березовского разные, поскольку наш социальный уровень просто разный. У нас так и должно быть: у нас социальные интересы абсолютно различные.

Так что в этом плане происходит война не только между греческими полисами, между отдельными государствами. Происходит самое страшное: происходит гражданская война внутри гражданского коллектива. Можно до некоторого времени, до некоторой степени призывать к гражданскому миру, но если социальные интересы внутри одного и того же общества различны, гражданской войны избежать невозможно. Если, повторяю, государство слабое.

Итак, противоречия внутри гражданского коллектива. И вот здесь нужно отметить следующий момент, что это обострение сопровождается несколькими факторами. Во-первых, факторами ожесточения. С одной стороны, у нас выступают сторонники олигархического устройства (то есть той системы, при которой власть находится в руках имущих; и они стремятся отстранить большую часть населения, вводят имущественный ценз для участия в политической жизни и тем самым отстраняют часть населения от принятия решений) или же демократические режимы.

Причём демократия в IV веке (что олигархия, что демократия) – это очень важный показатель.

Итак, V век – умеренная олигархия, умеренная демократия.

IV век (эпоха кризиса) – радикальная демократия, радикальная олигархия. То есть те формы правления, которые в V веке сближались (иногда даже не знали, как назвать то или иное устройство, они достаточно близко подходили друг к другу), то теперь происходит полное расхождение в этом плане.

Если к власти приходят олигархи, то, как правило, они проводят репрессии среди сторонников демократии, отстраняют большую часть населения от реального управления в государстве, народные собрания функционируют только номинально. И тем самым олигархи стремятся прежде всего к главному: чтобы органы государственной власти гарантировали сохранение их имущества и давали возможность для увеличения этого имущества. В этом суть олигархии, радикальной олигархии.

Если же к власти приходит демократия, то, поскольку в IV веке это уже у нас демократия толпы (охлократия, по сути дела), то толпа вполне нормально, не через смуту, не через какие-то там митинги, а через закон проводит закон о раскулачивании зажиточных людей. Причём в данном случае страдают не только олигархи, часто страдают так же и среднезажиточные люди.

Как правило, радикальная демократия, её представители озабочены только одним: как прожить сегодняшний день, завтрашний день. Как правило (и я вам уже говорил на предыдущей лекции) в IV веке такой режим радикальной демократии кончался тем, что из их среды выдвигался какой-то лидер, который захватывал тираническую власть.