— Вы когда заболели?

— Летом еще. Хотя, это ж не так давно и было, а кажется жизнь прошла. Помните, наверное. тогда Альберт приезжал и пропал? Его еще искали?

— Такое забудешь, — откликнулся Сашка.

— А вы на поиски не ходили?

— Нет, я ж работала тогда. Но немного помогала, в основном кашеварить, мужики с поиска никакие возвращались.

По губам женщины скользнула тень улыбки. Лелька поняла, что копать надо где-то здесь, но нельзя же спросить взрослую тетку, спала ли она с кем-то из поискового отряда, или, может поссорилась сильно. Впрочем, про ссору спросить как раз можно.

— Скажите, а вы не ссорились ни с кем в то время? Из сельских или из приезжих?

— Да нет, зачем. Делить нам было нечего. А парни понимающие были, не приставали.

И снова улыбка.

— Вам кто-то особенно понравился?

— Вот ведь, точно ведьмина внучка. Понравился, было дело. Он потом звонил, приехать хотел, да я заболела. Не хочу, чтобы он меня такой помнил.

— У вас серьезно было?

— Да, он мне даже колечко подарил, старинное. Дорогое очень. Сказал, что в лесу нашел. Все смеялся, что нас лес обручил.

— А можно посмотреть колечко?

— Смотри, отчего нет. Только я его снять не могу, рука распухла.

Лелька подошла поближе и внимательно вгляделась в кольцо, почти утонувшее в кожной складке. Перстень был явно старый, камень в нем, пурпурного оттенка был не огранен, а отшлифован полушарием. Лелька читала, что такая форма называется кабошоном.

— Можно я капну на кольцо немного жидкости?

— Не вопрос, капай.

— Саша, принеси, пожалуйста, воды. Много не надо, мне пары столовых ложек хватит.

Сашка обернулся мгновенно. Ему было и интересно, и боязно, хотя в последнем он ни за что бы не признался. Лелька взяла плошку с водой и, достав из рюкзачка пакет, насыпала в воду немного четверговой соли с травами, а затем подошла и просто налила чуть воды на палец с кольцом.

Внезапно от кольца повалил дым, а женщина вскрикнула от боли.

— Что ты делаешь! Ей же больно! — накинулся Сашка на гостью.

— Погоди, сейчас пройдет, — Лелька плеснула на руку чистой водой и промокнула влагу салфеткой.

— Что это было? — слабо спросила Лера.

— Я не знаю, стало ли кольцо причиной болезни, но что оно опасно, гарантирую. Чтобы что-то понять, мне нужно время, примерно до завтрашнего вечера. Пока кольцо лучше снять. Я могу сейчас заварить травы, вам станет чуть легче. Но надо ли это все делать — решать вам.

Ошарашенные участники неожиданного перформанса переглянулись, и Лера решила:

— Делай все, что считаешь нужным. Хуже не будет. Да и вдруг у меня осталась капелька удачи и что-то получится.

Лелька попросила проводить ее в кухню. Там, пока закипал чайник, она смешала непонятные для Сашки травки и листочки и залила кипятком и едва слышно зашептала: «Здравница-девица, ивина сестрица, отведи беду, нам зажги звезду. Пусть звезда горит, нам покой дарит. Пусть уйдет хвороба в огонь через воду. Огонь взовьется, беда не вернется». Под этот тихий наговор травинки в большой кружке сами собой закружились, огонь на плите вспыхнул и опал, в кухню вернулись привычные звуки.

— Вот, отдай Лере. Ей надо это пить потихоньку, но до утра выпить. Я попробую узнать, что можно сделать, но не факт, что у меня что-то получится.

Когда гостья ушла, Саша отнес Лере питье. Из кружки мягко пахло чем-то хвойным, примешивались запахи чабреца и душицы. В этот вечер больная смогла сама взять ложку левой рукой, и Александр приободрился.

При других обстоятельствах Лелька бы с утра рванула в лес. Но помнились слова лешего: «Каждый сперва соблюдает свой интерес». Лесная мудрость девочку еще не подводила, так что Лелька отправилась в школу. За раздумьями о странном кольце уроки пролетели быстро.

— Хорошо еще, что к доске не вызывали, а то бы опозорилась, — мелькнула мысль.

Она собиралась забросить школьную сумку домой и с верным рюкзачком наведаться к дядьке Ермолаю. Вот только не было у нее уверенности, что старый леший захочет разговаривать. Девочка уже поняла, что людей он не жаловал и по непонятным причинам благоволил только ей. Однако мы предполагаем, а жизнь располагает. Едва Лелька заступила во двор, как появился Дрон. Воровато оглядевшись по сторонам, дворовой шепнул:

— Тут до тебя из леса прибегали, просили пожаловать побыстрее.

Девочка удивилась. Такого еще не случалось. Однако пренебрегать лесными жителями она не собиралась, так что быстро переоделась и отправилась к знакомому пню. Леший был уже там. Лелька первый раз видела его таким взбудораженным.

— Веда, помощь твоя нужна, поможешь?

— Дядька Ермолай, здравствуйте. Что случилось? — леший Лельке был скорее симпатичен, но давать опрометчивые обещания она не собиралась. Уже усвоила, что здесь за каждое слово спрос особый.

— Да вот этот ушастый поганец случился! — Леший откуда-то вытащил за ухо странного старичка.

Старичок едва достигал Лелькиного колена, носил роскошную бороду, которой подпоясывался вместо кушака, и шляпу от белого гриба.

— Вот-те на-те… — протянула Лелька. — А кто это и как он случился?

— Аука я, — сварливо ответил старичок, — Какая же ты, к ежикам, веда, если ауку не знаешь!

— Поговори мне ищщо! — взвыл леший и, схватив бедолагу за химок, основательно его тряхнул.

— Ау-у-у-у! — возопил несчастный. — Ты чаво, Ермолай, дерешьси!

— Я тебе говорил, чтобы ты местных не трогал? Предупреждал, чтобы к Михалычу не лез? Объяснял что будет если кто из местных в лесу моем пропадет? — каждый вопрос сопровождался встряхиванием грибного старичка, как будто леший выбивал коврик.

— Предупреждаааал! Говориииил! Объясняаааал! — подвывал обреченно субъект разборки.

— Так чего, грибная твоя морда, ты Михалыча заплутал-запутал? Ногу ему поломал? Он тебе чаво сделал? Ведь вся деревня ищет, вертолет грозятся вызвать!

Через весь комизм разворачивающегося спектакля до Лельки постепенно доходила глубина западни, в которой оказался несчастный Ермолай. Вертолет и группа поисковиков-спасателей, да еще и вместе с волонтерами, вытоптали бы его лес, как ордынское иго Русь-матушку.

— Дядька Ермолай, — вмешалась Лелька в диалог, который пошел уже на третий круг. — От меня-то что хочешь?

— Ох, веда, скажи ты им во имя предков, где Михалыча искать! Я и дорожку подстелю, только бы лес мне не вытоптали. Сейчас в зиму все уйдет, ежели ягодники вытопчут, а листву пожгут, весной у меня не лес будет, а чистое позорище. Помоги, а? Я в долгу не останусь!

— Дядька Ермолай, да какие могут быть счеты! Я тебе помогу по-соседски, ты мне. Только вот как бы этот старичок-боровичок снова кого-нибудь не заблудил.

— Ты, гнилая сыроежка, пошто Михалыча увел? — уже спокойней спросил леший.

— Скууууучно мне — провыл воспитуемый. — Тебе хорошо, ты на зиму в дупло заляжешь и нет тебя. А мне как жить? С Зюзей в карты играть? Так ты запретил.

— Ясное дело запретил. Тебе разреши, так ты весь лес проиграешь и меня на кон поставишь.

— Ну вот. А зима длиииинная…

— Ну и зачем тебе зимой дохлый Михалыч?

— Ты ж мне на лес запретил играть и на то что в нем. А о людских душах разговору не было.

— Охти мне… Что ж ты паскудник такой удумал-то!

Скандал собирался разгореться с новой силой.

— Погодите уважаемые, — вмешалась Лелька. — есть у меня мысли, как помочь такой беде. Только давайте по порядку действовать будем. Где, говорите, Михалыча искать?

— Помоги, веда, коль сможешь. А в свой час и я тебе помогу. А Михалыча этот бородатый злыдень аж за болото увел, к Глухариной гряде.

— Ого! — Лелька уже знала лес, до той гряды не каждый лось доскачет.

— Азартный он, Михалыч-то. — вякнул аука. — И до грибов страсть жадный.

— Ладно, уважаемые, я уйду ненадолго, расскажу, где искать потеряшку, и захвачу кое-что.

Хорошо подумав, Лелька не стала заявляться в поисковую группу и сообщать, что знает точную дорогу к потерявшемуся. Во-первых, ей бы вряд ли поверили, а во-вторых, после такого заявления, да когда Михалыча найдут по указанным координатам, как бы односельчане ее не притопили для проверки на ведьмовство. Рисковать не хотелось, так что девочка пошла другим путем — она отправилась к Сашке.