Дорога к Ленинграду для гитлеровцев все больше превращалась в дорогу смерти, так говорили об этом они сами; немецкие кладбища с рядами крестов одно за другим возникали в эти дни в оккупированных городках и селах.
Ценой огромных потерь фашисты подступили к внешнему оборонительному обводу Красногвардейского укрепленного района, но прорвать его нигде не смогли. Попытка обойти укрепрайон с юго-востока тоже не удалась. Тем временем, чтобы ослабить натиск врага на ближайших подступах к Ленинграду, командующий Северным фронтом М. М. Попов приказал частям 8-й армии, отступившим из Прибалтики по суше, отбить Кингисепп, захваченный фашистами еще 16 августа. 20 августа 11-я дивизия штурмом вернула город, но очень скоро его все-таки пришлось отдать, хотя вокруг него еще держались гарнизоны 80 пулеметных дотов и дзотов Кингисеппского укрепрайона. Фашисты блокировали их, бросили против них авиацию и огнеметные танки. Огненные струи прожигали амбразурные заслонки, от стен откалывались куски бетона, люди глохли у броневых дверей, за которыми рвались связки гранат. Но не сдавались. В ходе последующих боев советские войска, не потеряв управления, организованно отступили к Ораниенбауму, который служит своеобразным предпольем Кронштадта, и к 7 сентября окончательно остановили фашистов километрах в 30–40 от города. Линия фронта во многом определилась здесь дальностью стрельбы корабельных орудий и береговых батарей кронштадтских фортов. Невиданные, необычные для сухопутных войск разрывы гигантских снарядов приводили фашистов в ужас.
Чуть раньше, 29 августа, в Кронштадт прибыли конвой и отряды боевых кораблей Балтфлота с защитниками Таллина на борту. Они удерживали эстонскую столицу и 28-го оставили ее только с разрешения главнокомандования северо-западного направления. Берлинское радио снова поторопилось, расхваставшись, что «Балтийский флот окружен» и будто «ни один корабль не вырвется из таллинской гавани». Да, переход из Таллина был сложным, потери большими, но почти 90 процентов боевых кораблей и 18 тысяч бойцов преодолели вражеские заслоны и сразу же влились в ряды войск, оборонявших Ленинград и будущий ораниенбаумский плацдарм.
В столь же сложный переплет попали части, преградившие прямую дорогу на Ленинград с юга, по Киевскому шоссе. Лугу они оставили только 24 августа. Приказ идти на прорыв к Ленинграду поступил, к сожалению, слишком поздно: фашисты сконцентрировали на путях отхода защитников Луги две пехотные и танковую дивизии. Лужской оперативной группе, переименованной в последние дни в южную, в поисках брешей в кольце окружения пришлось разделиться на несколько отрядов. В конце концов почти все руководители героической 45-дневной лужской обороны — командир 177-й дивизии А. Ф. Машошин, начальник штаба И. С. Павлов, командир АККУКС Г. Ф. Одинцов, заместитель командира 24-й танковой дивизии А. Г. Родин — вышли из окружения. Большие группы бойцов и командиров появились в разных местах и в разное время.
Пока внимание теперь уже не Северного, а Ленинградского (с 27 августа) фронта было приковано к Красногвардейскому укрепрайону, к Гатчине, неожиданно для многих главная угроза переместилась на юго-восток, в район шоссе Москва — Ленинград, то есть в те места, откуда фашистов не ожидали. Первые три дня контрудар 34-й и 11-й армий Северо-Западного фронта под Старой Руссой, о котором уже говорилось выше, развивался успешно. К вечеру 14 августа советские войска отбросили оккупантов на 40–60 километров, достигли железной дороги Дно — Старая Русса, подступили к Старой Руссе, угрожая засевшим там немецким войскам и, что особенно важно, тылам двигавшихся к Новгороду фашистов. Группа армий «Север» резервов не имела. В замешательстве были и высшие круги вермахта. Генерал Йодль осмелился предстать перед Гитлером:
— Мой фюрер! Мы можем потерять все. Для спасения положения необходим танковый корпус.
Гитлеровскому командованию пришлось спешно перенацеливать 8-й авиационный корпус, перебрасывать к Старой Руссе две моторизованные дивизии из-под Новгорода и Луги и 39-й моторизованный корпус (танковую и две моторизованные дивизии) из-под Смоленска.
Уверившись, что с контрударом у Старой Руссы они справятся, фашисты продолжали движение к Новгороду. 15 августа захватили его правобережную часть, 20 августа ворвались в Чудо-во и перерезали железную и шоссейную дороги Москва — Ленинград. К 25 августа они полностью восстановили свой фронт под Старой Руссой, оттеснив наши части за реку Ловать. 39-й моторизованный корпус был направлен через Новгород к Чудово: ему поставили задачу соединиться у Ладожского озера с финскими войсками. Два армейских корпуса врага шли теперь прямо на Ленинград с юго-востока. По шоссе Москва — Ленинград.
20 августа в Смольном снова состоялось собрание партийного актива. Многие пришли на него с личным оружием, в том числе все работники обкома и горкома партии. Осунувшиеся, до предела уставшие, с покрасневшими от бессонницы глазами.
Главной мыслью в выступлении А. А. Жданова было:
— Наступил момент, когда все большевистские качества должны быть приведены в действие… Вопрос стоит о жизни и смерти…
Неотложные задачи партийной организации определялись теперь принятым в тот же день постановлением бюро городского комитета партии и исполкома Ленинградского Совета «Об организации обороны города Ленинграда». На случай прорыва противника горком предложил сформировать на основе территориально-производственного принципа 150 отрядов народного ополчения по 600 человек в каждом.
21 августа Военный совет северо-западного направления, Ленинградский городской комитет партии, исполком Ленинградского городского Совета депутатов трудящихся обратились к населению и защитникам города с воззванием:
«Над нашим родным и любимым городом нависла непосредственная угроза нападения фашистских войск. Враг пытается проникнуть к Ленинграду… Встанем как один на защиту своего города, своих очагов, своих семей, своей чести и свободы! Выполним наш священный долг советских патриотов!.. Смерть кровавым немецким фашистским разбойникам! Победа будет за нами!»
Воззвание распространялось в листовках, оно было опубликовано в газетах, передавалось по радио, зачитывалось на собраниях и митингах, где присутствовало около миллиона человек. Общее настроение четко сформулировали в своей резолюции рабочие, инженеры, техники Кировского завода:
— Мы все готовы дать вооруженный отпор заклятому врагу!
Боль, тревога за Ленинград поселились в эти дни в сердцах всех советских людей. На митингах, состоявшихся в разных концах страны, их участники, принимая на себя новые, более высокие обязательства, заявляли о своей готовности помочь Ленинграду всем, что только в их силах и возможностях. В Ленинград нескончаемым потоком шли письма, приветствия, телеграммы, обращения. «С вами мы, москвичи, и весь советский народ», — писали рабочие столицы. Колхозники из сельхозартели «Пролетарская победа» Топкинского района Новосибирской области сообщали в Ленинград: «Мы уже внесли в фонд обороны 20 тысяч рублей наличными, 10 центнеров мяса и 1,5 центнера шерсти. Сейчас мы дополнительно даем в фонд обороны и рабочим Ленинграда из только что снятого нами урожая 12 тысяч пудов хлеба сверх плана хлебопоставок и 200 центнеров молока. Наш план озимого сева — 300 гектаров. Мы засеваем сверх плана в фонд обороны 150 гектаров. Мы даем 20 лучших коней из нашей племенной фермы защитникам Ленинграда».
В Ленинград прибыла комиссия ЦК партии и ГКО, в ее составе были уполномоченный ГКО, заместитель Председателя Совета Народных Комиссаров А. Н. Косыгин, начальник артиллерии Красной Армии генерал Н. Н. Воронов, командующий Военно-Воздушными силами генерал П. Ф. Жигарев, нарком Военно-Морского Флота Н. Г. Кузнецов и другие. В Ленинграде комиссия сразу подключилась к решению всех важнейших вопросов обороны города. На восточном берегу Волхова развертывались две новые армии — 52-я и 54-я. В экстренном порядке делалось все возможное для усиления Слуцко-Колпинского укрепрайона (Слуцку ныне возвращено его старое название — Павловск). Верховное Главнокомандование передало фронту четырехдневную продукцию ленинградских танковых цехов и предприятий, распорядилось послать в Ленинград 4 авиационных полка и еще 10 маршевых батальонов в дополнение к 60 батальонам, уже направленным сюда после 15 августа. Непосредственно к Колпину передислоцировались 4-я дивизия народного ополчения и 168-я стрелковая дивизия полковника А. Л. Бондарева, прославившаяся умелыми действиями на Карельском перешейке (ее только что вызволили из окружения корабли Ладожской военной флотилии). Туда же успели стянуть свыше 440 орудий, в том числе 300 были выставлены на прямую наводку. Войска, предназначенные для обороны Ленинграда с юго-востока, в частности Московского шоссе, Военный совет фронта объединил в 55-ю армию, ее командующим назначили генерал-майора Ивана Гавриловича Лазарева.
