Из открытого рта стекала серебристая слюна, слезы исчертили дорожками волосатые щеки. Человек не смог бы обхватить эту шею обеими руками, а рога были шире размаха рук взрослого мужчины. На шее, как гроздья винограда, висели напившиеся крови клещи, от его запаха перехватывало дыхание.

Он шел на них, величественный в своей ярости, и Питер Фунгабера бросился навстречу. Полковник Бухарин прижал к плечу короткую винтовку, но тут перед ним возник Фунгабера, и ему ничего не оставалось, как задрать ствол вверх. Питер двигался, как черный лесной дух. Он подошел сбоку, и буйвол вынужден был раньше времени мотнуть головой в попытке зацепить его рогом. Питер легко увернулся верхней частью корпуса, и острый рог прошел мимо всего на расстоянии ладони от его ребер и поднялся высоко вверх.

Буйвол был открыт для удара от подбородка до складок кожи между массивных передних ног, и Питер Фунгабера, используя вес своего тела и инерцию броска, направил в него блестящее лезвие.

Буйвол сам набежал на острие. Живая плоть поглотила лезвие. Раздался звук, словно ногу человека засасывало в болото. Лезвие вошло так глубоко, что в рану попали даже пальцы правой руки Питера, сжимавшей древко. Кровь облила его руку до самого плеча. Питер отпустил ассегай и грациозно отскочил в сторону, а бык замер на прямых ногах, почувствовав глубоко в груди сталь. Он попытался преследовать Питера, но остановился, расставив коренастые передние ноги. Его глаза начинали затягиваться пеленой смерти.

Питер Фунгабера встал перед буйволом, высоко подняв руки.

– Ха, сотрясатель земли! – крикнул он на языке шона. – Ха, небесный гром!

Буйвол успел сделать всего два шага, как что-то лопнуло в его груди. Кровь хлынула двойным ручьем из раздувающихся ноздрей. Он громко замычал, и кровь пенным потоком полилась из горла на грудь. Огромный буйвол пошатнулся, пытаясь сохранить равновесие.

– Умри, порождение черных богов! – дразнил его Питер. – Почувствуй сталь будущего короля и умри!

Буйвол упал, и земля содрогнулась под его ногами.

Питер подошел к огромной увенчанной рогами голове. Он опустился на одно колено и подставил ладони под струю горячей густой крови, бившей из широко открытого рта буйвола. Он выпил кровь, как вино, и она потекла по его рукам и подбородку. Питер засмеялся, и от его смеха застыла даже ледяная кровь в жилах русского.

– Я выпил твою живую кровь, великий буйвол. Теперь твоя сила принадлежит мне!

Буйвол выгнул спину в последней предсмертной судороге.

Питер Фунгабера принял душ и переоделся в парадную форму: в черные брюки с лампасами из бордового муарового шелка и короткий китель бордового цвета с черными шелковыми лацканами. Он был в накрахмаленной белой сорочке с воротником-стойкой и бабочке. Грудь украшали два ряда миниатюрных наград.

Слуги накрыли стол под раскидистыми ветвями дерева мхоба-хоба, на полянке, заросшей сочной зеленой травой, в удалении от основного лагеря, чтобы никто не мог увидеть их или услышать их разговор. На столе стояла бутылка виски «Чивас регал», бутылка водки, ведерко со льдом и два хрустальных стакана.

Полковник Бухарин сел напротив Питера. Он был в длинной хлопчатобумажной рубашке навыпуск, перетянутой ремнем, и широких казачьих штанах. На ногах – сапоги из мягкой перчаточной кожи. Он наклонился, наполнил стаканы и передал один Питеру.

На этот раз они не пили одним глотком, а не спеша потягивали виски и смотрели, как африканское небо становится лиловато-розовым, а потом – золотистым. Они молчали и не тяготились молчанием, как люди, только что рисковавшие жизнью вместе, определившие друг в друге товарища, с которым можно умереть, и достойного противника, с которым можно сражаться насмерть.

Наконец полковник Бухарин со стуком поставил стакан на стол.

– Итак, мой друг, скажи, что ты хочешь?

– Эту землю, – просто ответил Питер Фунгабера.

– Всю? – спросил полковник.

– Всю.

– Не только Зимбабве?

– Не только Зимбабве.

– И мы должны помочь тебе?

– Да.

– Взамен?

– Моя дружба.

– До самой смерти? – предположил полковник. – Или пока тебе не захочется найти другого друга?

Питер улыбнулся. Они говорили на одном языке. Они понимали друг друга.

– И какие же материальные доказательства вечной дружбы ты согласен предоставить?

– В такой бедной стране? – Питер пожал плечами. – Немного стратегического сырья: никель, хром, титан, бериллий, несколько унций золота.

Русский кивнул.

– Они могут нам понадобиться.

– Потом, когда я стану мономатапой Зимбабве, я, естественно, могу пожелать большего.

– Естественно. – Русский смотрел прямо ему в глаза. Он не любил черных – многие русские были расистами. Он не любил цвет их кожи, их запах. Но этот!

– Мой взгляд может устремиться на юг, – тихо произнес Питер Фунгабера.

Ха! Полковник Бухарин с трудом скрывал свою радость. Этот был совсем другим!

– Туда же, куда устремлен ваш взгляд, причем давно, – продолжил Питер, и русский едва не рассмеялся.

– И что же ты увидишь на юге, товарищ генерал?

– Я увижу порабощенный народ, созревший для освобождения.

– А что еще?

– Я увижу золото Витватерсранда, месторождения Оранжевой провинции, алмазы Кимберли, уран, платину, серебро, медь, говоря коротко, одну из богатейших в мире сокровищниц.

– Да? – весело спросил русский. Этот был смышленым, у этого были мозги и необходимая храбрость.

– Я увижу базу, которая разделяет западный мир, которая контролирует южную часть Атлантики и Индийский океан, которая находится на пересечении маршрутов поставок нефти из Персидского залива в Европу и Америку.

Русский поднял руку.

– И к чему могут привести подобные мысли?

– Я считаю своим долгом сделать так, чтобы страна на юге заняла достойное место в содружестве народов под опекой и защитой лучшего борца за свободу – Союза Советских Социалистических Республик.

Русский кивнул, глядя прямо ему в глаза. Да, этот черный понял план полностью. Юг был главным призом, но завоевать его можно было только через удушающий захват. Мозамбик на востоке уже принадлежал им, Ангола – на западе, Намибия скоро последует за ними. Для изоляции был нужен только север. На севере, как большой палец душителя на горле, находилась Зимбабве, и этот человек мог отдать страну им.

Полковник Бухарин выпрямился на полотняном кресле и стал говорить резкими фразами, как бизнесмен.

– Перспективы?

– Экономический хаос, межплеменная война, свержение правительства, – перечислил Питер Фунгабера.

– Правительство, находящееся у власти, само наполовину решило проблему экономического хаоса, – заметил русский. – А ты сам сильно преуспел в межплеменной войне.

– Спасибо, товарищ.

– Тем не менее крестьянам следует немного поголодать, чтобы стать более послушными…

– Я подталкиваю кабинет к принятию решения о национализации земель и ферм, принадлежащих белым. Без белых фермеров я могу вам обещать, что голод не заставит себя ждать, – сказал с улыбкой Питер Фунгабера.

– Я слышал, что начало положено. Поздравляю с приобретением собственной фермы, «Кинг Линн», кажется, так она называется?

– Ты хорошо информирован, полковник.

– Прилагаю все усилия. Какой правитель будет нужен народу, когда настанет время брать бразды правления в свои руки?

– Сильный, – не задумываясь, ответил Питер Фунгабера. – Человек, который продемонстрировал свою безжалостность.

– Как ты во время чимуренги и совсем недавно в Матабелеленде.

– Человек, обладающий обаянием и достоинством, хорошо известный народу.

– Женщины поют тебе хвалебные песни на улицах Хараре, твое лицо не сходит с экранов телевизоров, с обложек журналов и первых полос газет.

– Человек с сильной поддержкой.

– Третья бригада, – сказал русский и кивнул. – И благословение народа СССР. Тем не менее, – он сделал многозначительную паузу, – требуются ответы на два вопроса, товарищ генерал.