– Мне стыдно за то, что я помогла заточить его в тюрьму. Он такой удивительный человек, что иногда я чувствую себя совершенно неразумной женщиной.

– Он мог бы стать великим человеком, – согласился Крейг.

– Мы вернулись и освободили его. Это может стать самым важным поступком в нашей жизни.

– Если сумеем выбраться отсюда, – уточнил Крейг.

– Должна же быть справедливость в этом грешном мире.

– Хорошая мысль.

– Поцелуй меня, Крейг.

Крейг любил слушать ее ровное дыхание, ощущать полностью расслабленное тело в своих объятиях, которое прижималось к нему все крепче. Сам он не мог заснуть.

Что-то не давало ему покоя, беспокоило подсознание, мучило, как попавший в ботинок камень. Он не мог понять, что именно, с каждой минутой раздражался все сильнее. Это было как-то связано со словами, услышанными им сегодня. Он уже почти вспоминал их, напрягал память сильнее и сразу же терял. Наконец он прибег к старому трюку – представил корзину для бумаг, рассматривал каждую пришедшую в голову мысль, мысленно разрывал ее как лист бумаги, комкал и бросал в корзину.

– Боже! – воскликнул он и резко сел.

Разбуженная его криком Сэлли-Энн села рядом и убрала прядь волос со лба, что-то сонно бормоча.

– В чем дело? – спросил из другого конца пещеры Тунгата.

– Кислород! Сэлли-Энн сказала: «Мне все время кажется, что я задыхаюсь, мне не хватает кислорода».

– Ничего не понимаю, – пробормотала еще не проснувшаяся окончательно Сэлли-Энн.

– Дорогая, проснись! – Он потряс ее за плечи. – Кислород! «Сессна» оснащена оборудованием для полета на больших высотах?

– О мой Бог. Почему мы не подумали об этом?

– Там есть спасательные жилеты?

– Да. Я должна была их установить перед экспедицией на озеро Танганьика. Они лежат под сиденьями.

– А кислородная система с рециркуляцией?

– Да.

– Пуфо! – Тунгата подошел к ним с керосиновой лампой. Сзади, как сонный щенок, шла обнаженная Сара. – Скажи нам, что происходит?

– Сэм, друг мой, – сказал Крейг и потянулся за штанами. – Нам предстоит небольшая прогулка.

– Сейчас?

– Да, пока еще темно.

Луна осветила им дорогу до деревни Вусаманзи. Они обошли холм, чтобы не беспокоить старика, и без труда отыскали тропу, правда, один раз на них затявкала собака.

Утро застало их на тропе.

Дважды они вынуждены были прятаться. Сначала они едва не налетели на патруль десантников в камуфляже. Шедший впереди Тунгата подал Крейгу рукой сигнал о смертельной опасности. Они залегли в желтой слоновой траве и смотрели, как мимо них, совсем рядом шли солдаты. Крейг почувствовал, что у него бешено стучит сердце и дрожат руки.

– Я слишком стар для всего этого, – прошептал он.

– Я тоже, – ответил Тунгата.

Потом они услышали рокот двигателя вертолета и едва успели спрятаться в низине рядом с тропой. Уродливая машина пролетела совсем рядом, они даже сумели рассмотреть пулеметчика и десантников в зеленых шлемах, похожих на шляпки поганок. Вертолет скрылся из виду и больше не возвращался.

Они проскочили почти на милю мимо того места, где выходили на тропу из леса, и им пришлось возвращаться, поэтому к месту крушения они подошли уже ближе к вечеру.

Сначала они обошли его, тщательно осматривая землю в поисках следов, проявляя безграничное терпение, лишь бы убедиться в том, что место крушения не было обнаружено и что рядом с ним нет засады. Когда наконец они подошли к нему, то обнаружили, что фюзеляж находился в том же состоянии, в каком они оставили его.

Тунгата с автоматом поднялся чуть выше по склону, а Крейг стал снимать необходимое оборудование. Четыре надувных спасательных жилета он нашел, как и говорила Сэлли-Энн, под сиденьями. Они были изготовлены из высококачественного пропитанного нейлона, снабжены кассетами с углекислым газом для накачивания и обратными клапанами. К грудным подушкам был прикреплен свисток и, дай Бог здоровья изготовителю, сигнальный фонарь с аккумулятором повышенной емкости. Под сиденьем пилота, особое спасибо, Крейг обнаружил ремонтный комплект для жилетов, в котором были ножницы, терка и два тюбика эпоксидного клея.

Стальные баллоны с кислородом были закреплены на кронштейнах у задней переборки пассажирского салона. Всего их было три, емкостью два литра каждый. От них пластиковые шланги шли за обшивкой к каждому сиденью и заканчивались масками с двумя встроенными клапанами. Человек вдыхал чистый кислород и выдыхал смесь неиспользованного кислорода, водяного пара и углекислого газа. Эта смесь проходила через выпускной клапан и попадала в две металлические банки, установленные под полом кабины. Первая банка была наполнена силикагелем, который удалял из смеси воду, вторая – натронной известью, которая удаляла углекислый газ, затем очищенный кислород подавался в маски. Когда давление в системе понижалось до атмосферного, включалась подача кислорода из баллонов. Гибкие шланги были оснащены высококачественными алюминиевыми соединениями штыкового типа.

Работая аккуратно, насколько позволяло время, Крейг демонтировал систему и сделал из брезентовых чехлов кресел сумки для переноски, в которые упаковал все оборудование.

Уже стемнело. Он свистом позвал Тунгату, и они отправились в обратный путь.

У тропы они потратили почти полчаса, чтобы замаскировать свои следы.

– Думаешь, днем будет незаметно? – с сомнением в голосе спросил Крейг. – Нам совсем не нужно, чтобы самолет обнаружили.

– Лучше все равно не получится, – ответил Тунгата.

Несмотря на тяжелый груз, им удалось сократить время в пути почти на полчаса, поэтому к пещере они вернулись рано утром.

Сэлли-Энн ничего не сказала, когда Крейг вошел в пещеру, она просто подошла к нему и прижалась лицом к груди. Сара, как требовал обычай, поклонилась Тунгате и предложила пива, прежде чем приветствовать словами. Только после того, как он попил, она опустилась рядом с ним на колени, тихонько хлопнула в ладоши и прошептала на синдебеле:

– Я вижу тебя, мой господин, но смутно, потому что глаза мои наполнены слезами радости.

Сержант находился в патруле уже тридцать три часа без минуты отдыха. Утром предыдущего дня его отряд вошел в соприкосновение с беглыми матабелами, которые после стычки, длившейся не более трех минут, разделились на четыре группы. Сержант с пятью бойцами преследовал одну из групп до наступления темноты и потерял ее след на каменистой гряде у края долины Замбези. Он возвращался, чтобы пополнить запасы питания и боеприпасов и получить новые распоряжения.

Долгий срок патрулирования и напряженная погоня, закончившаяся неудачей, ничуть не повлияли на бдительность и наблюдательность сержанта. Он шел легкой пружинистой походкой, постоянно осматривая фланги, и взгляд его из-под полей шляпы был пронзительным и ясным.

Он вдруг подал сигнал опасности, мгновенно перенес «АК-47» с одного бедра на другое, чтобы прикрыть свой левый фланг, и упал в траву, услышав, как солдаты рассыпались по лесу, прикрывая его. Они лежали в слоновой траве и ждали команды сержанта, который внимательно рассматривал встревоживший его след. Это был пучок травы на противоположной стороне тропы. Стебли были сломаны, затем тщательно выпрямлены, чтобы скрыть след. Такой след мог оставить человек, сошедший с тропы, чтобы устроить засаду.

Сержант пролежал неподвижно две минуты, но не дождался вражеского огня, потом он пробежал, пригнувшись, десять шагов вперед, упал плашмя, два раза перекатился, чтобы сбить прицел противника, и снова замер на две минуты.

Огня не было. Он осторожно встал и подошел к сломанному пучку травы. Это был след человека. Небольшая группа выходила здесь на тропу или сходила с нее и попыталась замаскировать следы. Человек поступал так только в том случае, если опасался погони. Сержант свистом подозвал следопыта.

Следопыт отошел от тропы и через несколько минут доложил:

– Два человека, в ботинках, один слегка прихрамывает на левую ногу. Прошли в сторону долины.