— Все хорошо будет, тётушка.

Гелли тихо вздохнула: на самом деле тревога не отпускала её, скреблась тихонько в самой глубине души, приходила неясными пугающими сновидениями по ночам и минутной растерянностью днём. Жутковатое сочетание: искрящееся, яркое счастье и тёмная тревога.

— Конечно, деточка, все будет хорошо. Никогда не сомневайся в своём мужчине, мой тебе совет. Ах, дамы, да что это мы! Давайте поговорим о чем-нибудь более приятном. Вы слыхали о новом модном веянии в Линде? «Письма любви»!

— Разврат! — отрезала Дариана. — Хотя чего ещё ждать от этих… этих! Уж если даже нашему послу пришлось вступиться оружием за честь племянницы, простите, милая Джегейль…

Историю с дуэлью графа ди Скавалля «за честь племянницы» разнесли тирисские газеты, а вслед за ними и андарские, изрядно при этом переврав. Если верить газетчикам, юную виконтессу фор Циррент едва не похитил прямо с бала титулованный мошенник и проходимец, намереваясь силой заключить брак со столь выгодной невестой. Джегейль представала невинной жертвой: все же куда полезней для здоровья вопрошать, куда катится дворянство сопредельной державы, чем бросать хоть малую тень на племянницу главы Тайной канцелярии.

— Ах, не извиняйтесь! — тут же подхватила Джегейль. — Дядюшка Винсенн так рисковал. Но он меня буквально спас! В самом деле, докучать девушке на балу, на глазах у всего общества, и при этом чувствовать себя совершенно безнаказанным! Я уже после узнала, что этот, простите, образчик извращённо понимаемой мужественности не в первый раз компрометировал девушек, и решительно не понимаю, отчего никто не вызвал его раньше.

Гелли кивнула: для всех — соглашаясь с племянницей, а для Джегейль — одобряя сказанное. Поездка в Линд пошла той на пользу. Теперь витиеватый и полный скрытых намёков стиль салонных бесед и пикировок давался ей куда легче, держаться в обществе стала увереннее, и временами, пока ещё нечасто, появлялся тот слегка отстранённый, ироничный взгляд, которым сводила мужчин с ума Цинни. Право же, и не вспомнишь, что на самом деле деточка фор Циррентам не родня!

Вечер был спасён. Розалия припомнила самые скандальные из дуэлей Реннара, при этом посмотрев на Гелли с неприкрытым, но слегка ехидным сочувствием, Дариана пожаловалась на своих племянников, из которых Дастин ди Ланцэ был единственным здравомыслящим, а остальные… Лейтенант Бёртон фор Ганц, провожавший Джегейль в Линд и едва не вызвавший там ди Скавалля. Порученец во флоте Кэллен фор Ганц, в свои семнадцать уже победивший на трёх дуэлях. Даже ученик из Гильдии магов, мальчишка четырнадцати лет, ухитрялся регулярно встревать в неприятности — не иначе, кровь сказывалась. Ну а от дуэлей уже легко было перейти к делам любовным, которые хоть и страдали из-за отсутствия самых завидных кавалеров, но вспомнить былое и помечтать о будущем никогда не вредно, правда? И перемыть косточки мужчинам, и посетовать на их недалёкость и неловкость в любви, на пристрастие к авантюрам, и признаться, что за то самое пристрастие к авантюрам иных и любят…

Пристрастие к авантюрам категорически не приветствуется среди агентов Тайной канцелярии. То, что позволительно, а иногда и желательно на поле боя, неприемлемо в делах, которые должны вершиться тихо, незаметно и без огласки. Склонность выбирать из всех возможных путей самый опасный, а из возможных решений самое рискованное, если только оно сулит больший успех, слишком многих приводила к печальному концу. И ладно бы сами гибли ни за медяшку, так ведь и других за собой тянут, и дело от таких «героев» страдает!

Но во всем есть исключения; именно таким исключением был Лодиас Шоррент. Он умудрялся не просто выбрать самый опасный путь, но и заложить на нем крутой вираж с ещё более опасным решением, и все равно остаться в выигрыше. Он рисковал, иногда — безумно рисковал, но в итоге риск оказывался разумным и оправданным. Впрочем, фор Циррента примиряли с манерой работы Шоррента не столько вполне благополучные результаты его выходок, сколько то, что тот всегда учитывал возможность проигрыша. В конце концов, если однажды по твоей милости тайны короны станут известны врагу, тебя не оправдают прежние успехи.

Поэтому очередной отчёт Шоррента об очередной опасной авантюре фор Циррент прочёл спокойно. Да и не столь уж она была опасна по сравнению с некоторыми прошлыми выходками. Встретить в собственной спальне лучшего из наёмных убийц Тириссы — именно убийц, а не бретёров, обезоружить его, нажать и дожать, не применяя «чрезвычайных способов», выведать информацию о заказчиках и тут же запустить ответный план, а убийцу не просто убрать, но пристроить к делу на благо Андара — право, какие пустяки!

Ещё раз перечитав копию выданного Ржавому Боше рекомендательного письма, фор Циррент кивнул и придвинул к себе писчий набор. Коменданта Неттуэ следовало предупредить о таком полезном, но своеобразном госте. А заодно и его высочество Ларка проинформировать.

Курьер на юг отправился уже через час, а фор Циррент вернулся к отчёту Шоррента. Отправленный в Неттуэ Ржавый Боше был не единственным и даже не самым выгодным итогом операции, которую Шоррент цинично назвал «ночь на двоих». Куда важнее были два трупа, вынесенные прибоем на берег спустя пару дней: лица покойничков не опознал бы и лучший маг, одежду и украшения убийцы с них сняли, но своеобразный оттенок кожи у одного и шрам у другого, а также исчезновение двух представителей одарской торговой компании говорили сами за себя. Шоррент и ди Скавалль тут же перехватили контракты одарцев с тирисскими поставщиками, промышленниками и перекупщиками, и теперь интересовались, куда направлять грузы. И, вроде, Тайной канцелярии только не хватало ещё и торговые дела на себя навесить. Но, с другой стороны, речь не о шелках и бархате, а о древесине и стали, пеньке и канатах, зерне, рыбе и соли… И отправлять все это нужно не «куда поближе» или «где заплатят больше», а туда, где все это необходимо для армии.

Список уже отправленных в Андар грузов, список предложений с ценами и возможными скидками, заявки с верфей и с армейских складов, от флотских и армейских интендантов… Ни в штаб, ни в королевскую канцелярию не перенаправишь, хотя, если рассудить здраво, это куда больше по их части. Но доверять им секретную часть сведений — нет, фор Циррент ещё не сошёл с ума.

Хорошо бы и здесь завести человека вроде Шоррента, который взял бы на себя все эти поставки, подсчёты, векселя и обязательства, уведомления и запросы… Пусть без переговоров, переговоры не всякому доверишь, но хотя бы бумажную работу. Иначе, пожалуй, бедолага Варрен фор Циррент рискует до конца войны стать заправским счетоводом, а заодно позабыть дорогу к собственному дому! Счастье, что хотя бы невеста не ревнует его к государственной службе.

К слову о невесте… фор Циррент потёр глаза, отложил отчёт и задумался. Мысль, мелькнувшая на самой грани сознания, была странной. Даже не мысль, а отголосок, воспоминание о давнем изумлении, когда Джегейль рассказывала о своей жизни в родном мире. Он даже не был уверен, что помнит верно, что её жалобы о работе не приснились ему в каком-нибудь кошмаре.

Однако зачем гадать, когда можно спросить? Граф фор Циррент спрятал бумаги в сейф, запер кабинет и велел закладывать карету. Сегодня он будет ужинать и ночевать дома.

— Наконец-то ты ужинаешь дома, — Жене все ещё неловко было говорить Варрену «ты», но когда-то же нужно начинать? — Я, конечно, не ревную тебя к государственной службе, но беспокоюсь. Иногда и спать надо!

— К слову о государственной службе, — Варрен взял её руку, поднёс запястье к губам. В лёгком, почти невесомом поцелуе ощущалась нежность и искренность. — Пойдём-ка в кабинет, дорогая.

Женя улыбнулась, потянулась поцеловать в ответ — скромно, в щеку.

— Ох, колючий! И что мы будем делать в кабинете? Заниматься государственной службой?

По меркам этого мира вопрос был на грани фола, и Варрен взял её под локоть чуть сильней, чем следовало. Тётушка Гелли приподняла брови, но смолчала. Жене даже интересно стало, она догадывалась, о чем таком конфиденциальном Варрен хотел поговорить, или просто одобряла любой повод для них двоих побыть наедине?