– Ну?

– Эти корабли для донов – единственный шанс на спасение. Если доны увидят, что мы вот-вот их потопим, они испугаются. Для них это будет значить, что придется сдаваться неграм. Негры перережут всех до единого. А у них женщины. Они лучше сдадутся нам.

– Сдадутся, клянусь Богом, – сказал Буш.

– Вы думаете, они пойдут на уступки?

– Да. То есть я так думаю, сэр. Тогда вы сможете назначить свои условия. Безоговорочная капитуляция для солдат.

– То есть то, с чего мы и начали, – сказал Буш. – Раз им придется сдаваться, они лучше сдадутся нам, чем неграм.

– Чтоб пощадить их гордость, сэр, вы сможете согласиться на некоторые послабления, – продолжал Хорнблауэр. – Позволить, чтоб женщин, если они захотят, отправили на Кубу или на Пуэрто-Рико. Но ничего серьезного. Эти корабли будут нашими призами, сэр.

– Призами, клянусь Богом! – сказал Бакленд.

Призы означали призовые деньги, и Бакленд в качестве командующего офицера получит львиную долю. И не только это – возможно, деньги волновали его меньше всего – но призы, с триумфом приведенные в порт, произведут куда большее впечатление, чем суда, потопленные вдали от глаз начальства. А безусловная капитуляция придаст всему этому завершенность – большего достигнуть уже нельзя.

– Что вы сказали, мистер Буш? – спросил Бакленд.

– Я думаю, стоит попробовать, сэр, – сказал Буш.

Он смирился с Хорнблауэром. Раздражение, вызванное его неутомимой изобретательностью, достигло пресыщения и умерло само собой. В отношении Буша к Хорнблауэру было что-то от покорности судьбе, но присутствовало в нем и восхищение. Буш был великодушен и не стыдился этого. От него не ускользнуло, как ловко Хорнблауэр управляется со старшими, и он по-хорошему завидовал его такту. Буш честно признался себе, что, как ни мало хотелось ему принимать условия Ортеги, он не мог ничего придумать, чтобы их изменить, а Хорнблауэр смог. Хорнблауэр – блестящий молодой офицер, решил про себя Буш. Сам он не претендовал на такое определение. Наконец он перешагнул через свое недоверие к умникам, заставил себя отбросить осторожность и высказался определенно.

– Я считаю, мистер Хорнблауэр заслуживает полного доверия, – сказал Буш.

– Конечно, – ответил Бакленд. Некоторое удивление, прозвучавшее в его голосе, показывало, что сам он так не считает. Чтоб не говорить об этом больше, он переменил тему. – Мы начнем завтра же. Как только матросы позавтракают, я спущу оба барказа. К полудню… в чем дело, мистер Хорнблауэр?

– Ну, сэр…

– Давайте, выкладывайте.

– Завтра утром Ортега явится выслушать наши условия, сэр. Я думаю, он встанет на заре или чуть позже. Он позавтракает. Потом он переговорит с Виллануэвой. Потом он будет идти на веслах через залив. Он будет здесь в восемь склянок. Может, немного позже…

– Какое нам дело, во сколько Ортега завтракает? К чему вся эта чушь?

– Ортега будет здесь в две склянки дополуденной вахты. Если он узнает, что мы не теряли ни минуты, если вы скажете ему, что начисто отметаете его условия, сэр, и более того, если вы покажете ему установленную пушку и скажете: не сдадитесь без всяких условий, мы через час откроем огонь, – впечатление будет гораздо сильнее.

– Это верно, сэр, – сказал Буш.

– В противном случае все будет куда сложнее, сэр. Вам придется либо тянуть время, пока пушку не установят, либо прибегнуть к угрозам. Мне придется сказать ему: если вы не согласитесь, мы начнем поднимать пушку. В обоих случаях, вы дадите ему время, сэр. Он сможет придумать какой-нибудь выход. Погода может испортиться – может даже подняться ураган. Но если он увидит, что мы шутить не намерены, сэр…

– Так с ним и надо обращаться, – вставил Буш.

– Но даже если мы начнем на заре… – начал Бакленд. Произнося эти слова, он увидел другую возможность: – Вы хотите сказать, мы можем начать прямо сейчас?

– У нас впереди вся ночь, сэр. Вы можете спустить на воду оба барказа и погрузить в один из них пушку. Приготовить тросы, стропы и что-то вроде люльки для переноски. Назначить матросов…

– И начать на заре!

– На заре шлюпки могут быть уже за полуостровом. Вы можете послать сюда с корабля матросов со стосаженным линем. Они смогут двинуться по дороге еще до рассвета. Это сэкономит время.

– Так оно и будет, клянусь Богом! – воскликнул Буш. Он без труда представил себе, и как придется втаскивать на обрыв пушку, и какие сложности при этом возникнут.

– На корабле и так не хватает матросов, – сказал Бакленд. – Мне придется задействовать обе вахты.

– Им это не повредит, – заметил Буш. Он не спал уже две ночи кряду и намеревался не спать третью.

– Кого я пошлю? Руководить должен ответственный офицер. И хороший моряк.

– Если хотите, могу я, сэр, – предложил Хорнблауэр.

– Нет. Вы нужны здесь, чтоб разговаривать с Ортегой. Если я пошлю Смита, на судне не останется ни одного лейтенанта.

– Вы можете послать меня, сэр, – сказал Буш. – Тогда вам придется оставить руководство фортом на мистера Хорнблауэра.

– Мм… – сказал Бакленд, – другого выхода я не вижу. Могу я положиться на вас, мистер Хорнблауэр?

– Я приложу все усилия, сэр.

– Надо подумать… – протянул Бакленд.

– Я мог бы вернуться на судно вместе с вами, сэр, вашей гичке, – сказал Буш.

Бушу никогда прежде не случалось побуждать старшего по званию к действиям, но он быстро учился этому искусству. То, что не так давно все трое были заговорщиками, облегчало дело, а как только лед был сломан, как только Бакленд позволил младшим давать себе советы, это с каждым разом становилось все легче и легче.

– Да, думаю, вам лучше так и сделать, – сказал Бакленд, и Буш тут же вскочил на ноги. Пришлось Бакленду последовать его примеру.

Буш оглядел изрядно помятого Хорнблауэра.

– Теперь послушайте меня, мистер Хорнблауэр, – сказал он. – Вы должны поспать. Вам это необходимо.

– В полночь я сменяю Уайтинга на вахте, сэр, – ответил Хорнблауэр. – Я должен буду сделать обход.

– Что ж, в любом случае, до полуночи еще два часа. Идите и спите. И пусть Уайтинг сменит вас в восемь склянок.

– Есть, сэр.