– Сильный ветер, – сказал он.

– Да, – ответил Буш.

– В Ла-Манше сейчас не сладко, – продолжил маркиз, вежливо затрагивая профессиональную тему.

– Еще бы, – согласился Буш.

– И ни одно судно не подойдет с запада.

– Можете в этом не сомневаться.

Маркиз превосходно говорил по-английски. Он повернулся к Хорнблауэру.

– Вы видели мистера Трюлава в последнее время?

– Нет, – ответил Хорнблауэр. – Но я видел мистера Уилсона.

Имена Трюлава и Уилсона были Бушу знакомы – то были самые богатые призовые агенты в Англии: по крайней мере четверть флота передавало их фирме для продажи свои трофеи. Маркиз опять повернулся к Бушу.

– Надеюсь, вам везло с призовыми деньгами, мистер Буш? – спросил он.

– Нет, к сожалению, – ответил Буш.

Свои сто фунтов он за два дня прокутил в Кингстоне.

– Они ворочают сказочными суммами, просто сказочными. Я слышал, команда «Карадока» разделила между собой семьдесят тысяч фунтов.

– Очень вероятно, – сказал Буш. Он слышал о кораблях, захваченных «Карадоком» в Бискайском заливе.

– Но пока ветер не переменится, им, беднягам, придется подождать своих денег. Их не списывают, но отправляют на Мальту сменить гарнизон. Их ждут со дня на день.

Для штатского и эмигранта маркиз весьма похвально разбирался в делах флота. И он был последовательно вежлив, как показала его завершающая фраза.

– Располагайтесь как дома, мистер Буш, – сказал он. – А теперь, надеюсь, вы простите меня, мне надо заняться делами.

Он удалил через завешенную занавесом дверь, оставив Буша и Хорнблауэра глядеть друг на друга.

– Странный тип, – сказал Буш.

– Не такой странный, если узнать его поближе, – ответил Хорнблауэр.

Он отогрелся и щеки его слегка порозовели.

– Что вы тут делаете? – спросил Буш. Любопытство взяло верх над вежливостью.

– Играю в вист, – ответил Хорнблауэр.

– В вист?

Буш знал о висте только, что это медленная игра для интеллектуалов. Сам он предпочитал азартные игры, не требующие большого ума.

– Многие флотские играют здесь в вист, – сказал Хорнблауэр. – Я всегда готов сесть четвертым.

– Но я слышал…

Буш слышал, что в «Длинных Комнатах» играют в другие игры – в кости, в двадцать одно, даже в рулетку.

– По крупной играют там. – Хорнблауэр махнул рукой в сторону занавеса. – Я остаюсь здесь.

– Это умно, – сказал Буш. Но он чувствовал, что Хорнблауэр чего-то не договаривает. Бушем двигало не простое любопытство. Теплые чувства, которые он испытывал к Хорнблауэру, заставили его продолжать расспросы.

– Вы выигрываете? – спросил он.

– Часто, – сказал Хорнблауэр. – На жизнь хватает.

– Но ведь вы получаете половинное жалование? – настаивал Буш,

Перед этим напором Хорнблауэр сдался.

– Нет, – ответил он. – Мне не положено.

– Как не положено? – Буш даже немного повысил голос. – Но ведь вы лейтенант.

– Но я был капитан-лейтенантом. Я три месяца получал полное жалование, а потом Адмиралтейство отказалось утвердить мое назначение.

– И вам приостановили выплату?

– Да. Пока я не погашу перерасход. – Хорнблауэр улыбался почти естественно. – Два месяца я уже прожил. Еще пять, и я начну получать половинное жалование.

– Господи! – сказал Буш.

Половинное жалование означало постоянную экономию, но на него по крайней мере можно жить. У Хорнблауэра не было даже этого. Теперь Буш знал, почему Хорнблауэр без бушлата. На Буша волной накатил гнев. Перед его внутренним взором встала картина; он видел ее так же ясно, как видел сейчас эту уютную комнату. Он видел, как Хорнблауэр, со шпагой в руке, прыгает на палубу «Славы», как бросается он в бой с превосходящими силами противника, бой, который мог окончиться победой или смертью. Хорнблауэр, который неустанно трудился, добиваясь успеха, и, наконец, поставил на карту свою жизнь – этот Хорнблауэр, стуча зубами, греется у огня, а какой-то лягушатник, владелец игорного дома с манерами учителя танцев из милости позволяет ему это.

– Наглость какая, – сказал Буш – и предложил Хорнблауэру свои деньги. Он сделал это, хотя знал, что ему придется голодать, а его сестрам хоть не голодать, но и есть не досыта.

Однако Хорнблауэр покачал головой.

– Спасибо, – сказал он. – Я никогда этого не забуду. Но я не могу принять ваших денег. Вы знаете, что я не могу. Но я всегда буду вам благодарен. И не только за это. Мир посветлел для меня от ваших слов.

Несмотря на отказ, Буш повторил свое предложение и даже пытался настаивать, но Хорнблауэр был непреклонен. Может быть из-за того, что Буш так сильно расстроился, Хорнблауэр, чтоб его ободрить, сообщил еще кое-что.

– Все не так плохо, как кажется, – сказал он. – Вы не поняли, я ведь получаю постоянное жалование от нашего друга маркиза.

– Этого я не знал, – заметил Буш.

– Полгинеи в неделю, – объяснил Хорнблауэр. – Десять шиллингов и шесть пенсов каждое субботнее утро независимо от погоды.

– И что вы должны за это делать? – спросил Буш. Сам он получал в два раза больше.

– Играть в вист, – объяснил Хорнблауэр. – И больше ничего. С полудня до двух часов ночи я должен быть здесь и играть с любыми тремя, которым понадобится четвертый.

– Ясно, – сказал Буш.

– Маркиз также любезно пускает меня в эти комнаты бесплатно. Мне не приходится платить членский взнос. Не приходится платить за карточный стол. И я оставляю себе выигрыши.

– И платите проигрыши?

Хорнблауэр пожал плечами.

– Естественно. Но я проигрываю не так часто. Причина понятна. Те игроки в вист, кому трудно заполучить партнеров, кого остальные избегают – естественно, плохие игроки. Как ни странно, им очень хочется играть. И когда маркиз видит, что майор Джонс, адмирал Смит и мистер Робинсон ищут четвертого, а все остальные делают вид, что страшно заняты, он ловит мой взгляд и смотрит на меня укоризненно, знаете, как жена смотрит на мужа, который слишком громко говорит за обедом. Я встаю и предлагаю сесть четвертым. Как ни странно, им лестно играть с Хорнблауэром, хотя это стоит им денег.

– Ясно, – сказал Буш и вспомнил, как Хорнблауэр стоял у печи в форте Самана, готовясь обстрелять испанских каперов калеными ядрами.