Они встретились давно, но только сейчас, точнее, совсем недавно он понял, что именно означает их встреча. Он всегда был уверен, что знаком с понятием предопределения как никто другой, но ошибался. Предопределение случилось задолго до того, как он смог это по-настоящему осознать, но все-таки не с рождения и тем более, не раньше. Нет.

И не тогда, когда их губы впервые встретились, тела переплелись, и все его существо пропиталось ее запахом; не тогда, когда он видел страсть в ее глазах; не тогда, когда с ее губ сорвалось первое признание…

Не тогда, когда его ищущее, трепещущее от чего-то нового сознание впервые нарисовало себе ее образ. Не тогда, когда мелодия ее голоса и колокольчики смеха стали самыми приятными звуками на земле.

И даже не тогда, когда смутный идеал, сформированный сознанием, вдруг непостижимым и стремительным образом связался с реальной девушкой, с ней, с ее душой и телом.

Нет. Предопределение свершилось в тот день, когда маленькая рыжая девчушка не умерла на каменном полу Тайной Комнаты. Она должна была умереть, но не умерла, и он знал, чувствовал, верил и понимал, что именно так и произойдет. Наверно, именно это называется интуицией или даже шестым чувством. Он знал, что девочка выживет, и смутно ощущал, что это очень важно лично для него и для его пути.

Отправная точка. Девочка жива. Дневник уничтожен. Мальчик движется дальше. Он свободен и стремится вперед.

Каждый раз, в течение всех этих долгих лет он прокручивал в голове все возможные комбинации, которые могли бы привести его к победе, и каждый раз возвращался мыслями в Тайную Комнату. Отправная точка. Предопределение. Поворот фортуны. Шанс.

У него была своя цель. Он знал, за что борется, к чему и ради чего идет. Один, без поддержки, окутываемый страхом и враждебностью практически целого света, в любую минуту готовый к смерти. Он идет вперед.

Да, его движение пока никому не заметно. Как хорошо, что он никому ничего не рассказывает, иначе злые языки тут же заклеймили бы его в слабости, трусости и еще Мерлин знает, в чем. Главное, что он знает - знает всё.

Его сознание все крепче и крепче. Оно исподволь овладевает врагом против воли последнего - незаметно, медленно, но верно. Очень скоро враг окончательно проглотит наживку, и тогда все шаги станут видны. Очень скоро. А пока нужно подождать.

Он подождет. Он умеет ждать и терпеливо собирать головоломку по крупицам. Долгие годы практики не прошли даром. Он подчинит себе сознание врага настолько, что тот перестанет понимать, где его мысли, а где мысли черноволосого семнадцатилетнего мальчишки. Мальчишки, которого, по его мнению, уже почти нет, мальчишки испуганного, бегущего, ничтожного - бледной тени себя самого.

Этот мальчишка продолжает двигаться к своей цели. Шаг за шагом, день за днем. Один.

Один единственный в целом мире, кого по-настоящему боится лорд Волдеморт.

I know I left too much mess

And destruction to come back again

And I caused but nothing but trouble

I understand if you can't talk to me again

And if you live by the rules of "It's over"

Then I'm sure that that makes sense

Well I will go down with this ship

And I won't put my hands up and surrender

There will be no white flag above my door

I'm in love and always will be

"Я сею разрушение и лгу

Я приношу тебе одну лишь только боль.

"Все кончено" скажи - и я сбегу,

Возможно, только в этом моя роль"

Так ты сказал, но мой ответ: "Останься".

Я с этим кораблем пойду на дно,

Но рук не подниму и - нет, не сдамся.

Ведь нам с тобой быть вместе суждено.

Я влюблена и в наших чувствах танце

Останусь навсегда. Без "нет" и "но".

С тобою мы - одно.

Dido "White Flag". Вольный стихотворный перевод К.Буяновой.

Всю неделю Драко вел себя как-то странно. Слишком ласково общался с чертовой Паркинсон на публике, избегал встреч наедине, ссылаясь на то, что сегодня никак - и завтра тоже, а когда их с Джинни взгляды встречались, он поспешно опускал глаза. Что-то случилось - и это точно касалось ее, но что именно - она не понимала.

Может быть, все дело в этом дурацком разговоре о Рождестве, который у них как-то стихийно возник на последнем свидании. Джинни не могла точно сказать, что первый поднял эту тему. Может быть, она, говоря о близнецах: мама будет ждать всех к праздничному столу несмотря ни на какую войну, но из двух ее самых шумных и активных сыновей явится только один. Если, конечно, вообще будет, кому являться. Ведь кто знает, что эти Упивающиеся затеят за месяц, что предпримут повстанцы, чтобы разрушить их планы, кто кому попадется и кто после этой стычки выживет.

Джинни не рискнула сообщить родителям то, что узнала о Джордже. Во-первых, это уничтожит маму, а отца толкнет на необдуманные, хаотичные попытки спасти сына из Мунго - и закончится наверняка его гибелью или пленением, что еще хуже. Во-вторых, пришлось бы неизбежно ответить на вопрос, откуда у нее такая информация - а значит, врать или сказать правду по поводу Драко. Сочинить убедительное вранье может и не получиться. Если она скажет, что подслушала разговор Снейпа с Кэрроу, может, и прокатит, конечно, но лгать не хотелось. А правда, мягко говоря, будет для них ударом. Шутка ли, дочь, их цветочек и гордость, мысленно уже сто раз выданная замуж за самого Гарри Поттера, спуталась с Упивающимся Смертью! Катастрофа. Поэтому лучше подождать, пока Фред сам расскажет все маме. В конце концов, он был непосредственным участником той битвы и знает о том, что случилось с Джорджем, лучше, чем кто бы то ни было.

Так что да, наверно, Джинни сама затронула тему Рождества, потому что думала о Джордже постоянно. Разговор перешел в то, как принято отмечать этот праздник в его семье, оказалось, что никакой разницы с традициями, привычными Джинни, в этом не было - Рождество Малфои встречали дома, и это никогда не обсуждалось. А потом Джинни возьми да и ляпни, что в этом году ей совершенно не хочется ехать домой, и что она приняла решение остаться в Школе. Драко почему-то отреагировал странно. Напрягся так, как будто она только что предложила ему встретить это самое Рождество вместе. А то и вообще на ней жениться.

- Что такое, Малфой? Испугался? - она шутливо шлепнула его по плечу. - Расслабься, я просто сказала, что останусь в Школе в этом году, а не что-то там.

- Если ты решила так из-за меня, то...

- Да кто тебе это сказал? Я просто решила, - фыркнула она. - Не готова видеть семью. Не готова смотреть им в глаза. Не хочу рыдать, врать, играть какую-то роль. Не знаю, как объяснить. Но это точно не имеет к тебе отношения, я и не рассчитывала, что ты тоже останешься...

Повисла пауза, из-за которой Джинни стало грустно. На самом деле, конечно, она хотела бы встретить Рождество с Драко и неоднократно рисовала это в своем воображении, но ни за что бы ему это вслух не озвучила. А вот то, что он ничего не говорит, даже не пытается опровергнуть и выдать что-то вроде "ах вот как, дело не во мне? А я, может быть, хотел встретить Рождество с тобой" - задевало.

- Джинни, — раздался голос Драко. — Я не очень умею говорить те вещи, которые ты хочешь услышать, и всё, что мог, я тебе уже сказал. Но я могу говорить тебе не все - даже если очень хочу, чтобы у нас не было секретов друг о друге. Можешь считать, что я заколдован. В чистокровных семьях, чтущих древние традиции, есть то, что гораздо хуже, чем браки по расчету. Родовые чары, магия и связь, которую трудно объяснить и понять, а разорвать еще сложнее. Или даже невозможно. Я не знаю.