Где блядь вода! Чем мне промывание делать?!

Я вырвался в общие помещения. Кому-то без раздумий зарядил в зубы. С учетом моей массы и утяжелителя ножа в кулаке, я кого-то свалил с одного удара. Смотреть, кого я повалил не стал. Не до этого было. 

– Воду! Неси! Иначе! Я всех убью! – орал я на какую-то подвернувшуюся под горячую руку служанку. – Бегом!... –

Служанка, от коего крика и голого вида, впала в ступор.

– Бегом! – орал я. – Золото! Плачу за скорость!... –

Последние крики похоже подействовали, служанка убежала куда-то, а я метнулся обратно к Халле.

Голая, блеющая пеной, баронесса на руках такого же голого меня. Наверное для кого-то это шок, но и вы меня поймите…

Вынес Халлу в общие комнаты, потом в коридор. Она на руках у меня трясется, в зубах изжеванная ножка от кровати, по груди стекает ниточка зеленоватой блевотины…

Кто-то лишний высунулся из-за двери в общий коридор. На с ноги! Больные связки ответили прострелом колена. 

В любом случае, этого лишне

го свидетеля снесло обратно к нему в номер. Хромаю на вывернутой ноге и не замечаю боли…

***

В Халлу я самолично вливал воду. Я лил воду и боялся что она захлебнется. Лил и понимал, что ее уже нет. Она уже мертва. Это агония…

А толку от того что я ей лью в глотку воду?!

Она тупо так же билась на полу. Искусанная ножка от кровати…

Постепенно ее конвульсии начали затихать. Я мял ее маленькую грудь в зеленом налете блевотины.

Пять жимов на сгибе ладоней на солнечное сплетение. Зажал нос, вытащив язык наружу, и вздох. Пять минут я так кочевряжился, а потом понял тщетность усилий, мозг уже умер…

Я не помню, но могу предполагать что я что-то взвыл. У меня случился провал в памяти, мое счастье в бою и мое проклятье по жизни…

Первое воспоминание относится к тому, что я ухватив за лифт платья служанки, рвал за вырез груди. Откуда в руке у меня мелькнул нож, сам не знаю. Взрезал платье, вытащил из остатков платья служанку, и накрыл Халлу. И вот такой, уже накрытой, отнес обратно наверх…

***

Халлу я оставил у входа в наших снятых комнатах. Память урывками.

Хожу, качаясь с зажатом в кулаке ножом, до белых костяшек.

– Гумус! Ивар! – ору я. – Латьяун! –

***

Кор-сэ́ Адрус спал как ребенок. Его партнерша уже не дышала. Та же бело-зеленая слюна на губах.

– Просыпайся! – бью я сына графа. – Из-за тебя сука! –

Провал в памяти. Помню что душу кор-сэ́.

– Почему ты жив, гад?! – ору я, и душу Адруса.

Кор-сэ́ Адрус отбивался от меня как мог спросонья. Я его уже не бил, а просто душил, что при моей массе и силе, не такое и сложное дело.

Потом я опомнился. Трупами с отравлениями, забиты все снятые нами комнаты…

Бил ему по щекам что бы он очухался.

– Ты как?! Извини за срыв. Все мертвы. Только мы живы. – толкал я из себя слова, как будто это тяжелые глыбы.

– Как?! – первое что прохрипел Латьяун.

– Яд… Или может твоя мазь, что ты мне предлагал… -

Поднялись, осмотрелись, чем-то накрылись…

– Гумус! Ивар! – ору я уже больше от безнадеги, чем от того, что я думаю их призвать…

Я дальше меня накрыло. Я выл и рычал, размазывая сопли по усам и бороде. Адрус Латьяун, делал вид, что меня вообще нет. Правильно, это мой позор, за такую слабину и друг становится врагом.

Нельзя что бы кто-либо видел секунды твоей слабости, не по мужски это. Отец, деды, прадеды, прапрадеды терпели, ну а ты взял и предал все, что они хранили. Да ну на хер, лучше убить невольного свидетеля своего позора…

***

– Кор?! Вы звали? – спросил знакомый голос.

– Гумус?! – не поверил я. – Ты жив? –

– Кор, я спал… – начал что-то мямлить мой мелкий.

– Гумус… Мой тебе приказ… – я стер дорожки постыдства с глаз и посмотрел на притихнувшего кор-сэ́. – Обноси подчистую кошельки мертвых. Им деньги уже не нужны… -

 ***

Ивару и Гумусу повезло. Первый уехал спать в казарму до того, как подали отравленное вино. Гумусу повезло потому что он вор. Он естественно пил вино украдкой, но потом у него сработали старые наработки и он старался сохранить трезвость рук. Обносил самых сильных пьянчуг.

Адрусу Латьяун повезло непонятно почему. Он пил отраву, но его не убило. Меня спасла Халла, отобрав бутылку из руки.

В последствии, выяснилось, что выжили шесть наркоманов, что втирали зеленую пасту в десны. Толи наркота замедлила отравление и в чем-то нивелировала отравление, толи другое, банальное, им по приходу вино уже не лезло, у них итак уже начинался коматоз. Терпеть не могу наркошь, но в этот раз им повезло.

Несправедливо. Более достойные умерли, что бы отбросы жили…

С другой стороны, а чему учит вся писаная история человечества?!

Умирают в первую очередь всегда самые достойные, что бы жили все остальные. Несогласные с последним тезисом, просто вспомните, кем был Иисус, богочеловеком или человекобогом…

***

В дальнейшем я оделся. Смотрел на непришедшие в себя рожи. Приказал слугам стащить все тела в одну кучу. Халлу отнес самостоятельно. Дал в зубы одному нарику и мы уехали. Честно. На нарике я сорвался. Нервы сдали. Я пинал его до тех пор пока он сопротивлялся и издавал звуки. Отвел душу…

Чувствую, сейчас такое начнется, что лучше быть подальше отсюда.

Дома у Латьяун от новостей был полный хаос. Лучше бы я его до дома не провожал бы. Беготня, суета и завывания.

Я сдал своего мелкого кому-то на постой и уселся у сквозящего ветром незажженного камина.

– Вина сюда! И закусок! – орал я, и ничуть не сомневался в том, что я могу отдавать приказы.

Во-первых, у меня уже изжога от вина и потому нужна закуска. Во-вторых, лучше дайте мне напиться, так для всех будет лучше…

***

– А тебе не говорили, что ты слишком наглый?! – спросил меня кто-то, когда я заснул у растопленного камина.

– Я слишком трезвый, что бы с тобой разговаривать, кем бы ты не был… – ответил кто-то моим голосом.

– Так выпей и продолжим… -

Я последовал совету и опять начал давиться изжогой от вина…

– Кто? – спросил кто-то и пламя в камине освятило его лицо. Его светлость, граф Мубер Латьяун…

– А это так важно, что бы не пить за нее?! –

– Важно. Ты способен говорить и думать?! –

– Нет. Я пьяный в мясо. Ты говоришь не со мной… Ты говоришь с другим во мне… -

– Что было в Веселом? –

– Твоего сына пытались отравить… может меня пытались отравить… Но, я не думаю что меня пытались… Убивать за одного сраного рыцаря восемь дворян, это слишком… Это из-за твоего сына… -

– Ты понимаешь, с кем ты говоришь?! – пытался резать интонациями голос.

– А мне без разницы… – говорил кто-то во мне. – Ты понимаешь, что такое пустота?! … -

– Делать то, что будешь? –

– А что я могу? Доказать ничего нельзя… Вызов бросить, мне тоже не по рангу… -

– Говорят, что мой сын злоупотребляет заграничными, контрабандными смесями… –  не подержал мой волны настроения граф. – Что ты знаешь об этом?! –

– А надо ли, что бы я что-то говорил?! Ты же все сам отлично знаешь… -

– И все же?! –

– Твой сын уже мертв. Это дело времени… Такие уже не останавливаются… – на этой фразе мне не пришло ничего лучшего, как потребовать себе еще бутылку. Сам если задуматься, ничем не лучше кор-сэ́, только я по алкоголю. – Выпить бы. А то в горле пересохло… -

– А ты не боишься мне этот говорить?! –

– Мне это даже не смешно… – кто-то моим голосом рассмеялся и проматерился. – Становись в очередь… -

– Сделать то, что-то можно? –

– Убрать подальше от столицы, да и вообще мест, где он сможет достать… -

– Решено… – задумавшись, сказал граф. – Он уедет… И ты уедешь вместе с ним… -

– А мне то, замечем… это… надо?! –

– Ну, я думаю, твоя шкура тебе дорога? –

– А причем тут моя шкура?! – меня пробило на хриплый и каркающий смех. Я встал с кресла и нашарил на столике полупустую бутылку.

– Мне известно, что ты самозванец. Как ты думаешь, если мне известно, то кому еще про это не известно? –