Ив Лангле

ЛИСИЧКА И КРОКОДИЛ

(серия «F.U.C. Объединение пушистых коалиций» #3)

Перевод: DisCordia

Вычитка: DisCordia

Дизайн обложки: Milena Lots

Объем: в книге 23 глав и эпилог

Возрастное ограничение: 18+

Переведено специально для группы https://vk.com/unreal_books

Текст переведен исключительно с целью ознакомления, не для получения материальной выгоды. Любое коммерческое или иное использования кроме ознакомительного чтения запрещено. Публикация на других ресурсах осуществляется строго с согласия Администрации группы. Выдавать тексты переводов или их фрагменты за сделанные вами запрещено. Создатели перевода не несут ответственности за распространение его в сети.

Глава 1

Раннее утро, «Моро Айленд Индастриз»

К черту смертельные экспериментальные препараты, скука убьет ее быстрее. Завтрак съеден — снова чуть теплая бурда, класс! здорово! — зубы почищены подолом робы, потому что охранники боялись, что они сделают из зубных щеток заточки, что бы это ни значило, и она даже закончила свою ежедневную прогулку — с десяток кругов по крошечной камере. С утренней рутиной покончено, теперь у нее впереди был целый день. Это хреново. От нечего делать Проект снова сосчитала трещины, украшающие стены ее камеры. Конечно, она уже знала ответ, пять тысяч триста сорок одна, но это все лучше, чем считать прутья клетки — жалкие двенадцать, с которыми она покончила слишком быстро.

Какая медленная неделя. Никаких новых заключенных, чтобы поглазеть на них и подоставать расспросами о внешнем мире. Никаких галлюциногенов, от которых ей виделись пирожные или разноцветная радуга. Ни одного удара электрошокером. Ничего.

«Я чувствую себя такой недооцененной».

Что нужно сделать заключенному, чтобы привлечь внимание злого доктора?

Ей было так грустно, что, пожалуй, она обрадовалась бы даже неулыбчивому лицу Фреда, охранника. Не то чтобы его присутствие предвещало что-то хорошее, так как это чаще всего означало, что кто-то хотел потыкать в нее острыми предметами. Но все равно, девушке важно ощущать себя нужной, даже если только для экспериментов.

Казалось, прошла вечность с тех пор, как какой-нибудь из безумных ученых забирал ее для тестов — она побеждала крыс в лабиринте каждый раз — или заставлял ее выпить какое-то новое дымящееся варево. Чтобы вы поняли правильно, не сказать, что ей это нравилось — уколы были болезненные, электрошоковая терапия заставляла ее трястись, а лекарства, которые она глотала, были противные на вкус, — но Проект не могла отрицать, что то, что с ней обращаются, как с лабораторной крысой, разгоняло скуку, ее текущее состояние. Запертой в комнате размером немного больше, чем она сама, девушке просто нечем было заняться.

В отличие от других обитателей этой тюрьмы, она не собиралась кричать — от этого болела голова — или биться головой о стену (от этого тоже болела). Но, учитывая отсутствие удобств, Проекту нужно было хоть что-то, чтобы развлечься. Телевизоры больше не разрешались, потому что некоторые из заключенных использовали их в качестве оружия. Книги оказались под запретом несколько лет назад, в основном потому, что страницы забивали сортиры. Проекты использовали бумагу, чтобы подтирать зад. Рисование на стенах своей кровью, мочой или экскрементами? Да ее бы стошнило. Что оставалось? Не так много, чтобы развлечься.

Итак, она подсчитывала все на свете. Постоянно.

Один. Два. Три. Проект добралась до семисот тридцатой трещины в стене, когда первый удар сотряс стены. Она не обратила на это внимания. Каждые несколько месяцев в лабораториях что-то взрывалось. Ей везло — она оставалась здесь, когда это происходило, но она не могла сказать того же о других. Бедный проект M87 так и не пришел в себя, после того как вернулся без левой руки и одного глаза.

Семьсот тридцать два. Тридцать три. И снова комната вокруг содрогнулась, удар сопровождался слабым ревом сигналов тревоги.

«Ой-ой, кто-то в беде».

Она всегда могла определить тяжесть происшествия по топоту ног персонала. Ошибку нельзя было допустить.

Грохот продолжался, и вой сирен стал громче. Вокруг нее, в клетках по бокам, Проекты оживились, подошли к прутьям решеток, чтобы выглянуть, вытянув шеи, чтобы услышать смутный гул, до сих пор раздающийся высоко над головой. К ее удивлению, гул стал громче. Странно, потому что как раз над головами были складские уровни, служившие дополнительным буфером между проектами и экспериментальными лабораториями. Что сделали ученые на этот раз, чтобы создать такой хаос?

Звуки выстрелов. Крики. Стены снова содрогнулись. И впервые в их секции загорелись красные огни и завопили сирены. Как интересно.

Конец был близок. Ну, или так решило уродливое существо в камере номер двадцать девять.

— Мы все умрем! — орал получеловек-получудовище. — Я первый! Пожалуйста!

— В очередь, — пробормотал амфибия в камере напротив нее. — Я был здесь дольше тебя. Я должен идти первым.

На самом деле, не он, а Проект была в подземелье дольше всех, но она удержалась от комментариев, не желая вызывать зависть.

«Я — королева пыток. Ура мне!»

Спереди и сзади по коридору люди выкрикивали свои доводы в пользу того, чтобы умереть первыми. Проект молчала. Жизнь заключенного может быть отстойной, но все же, кто сказал, что смерть будет лучше? Несомненно, в мире существовало что-то большее, чем бесконечная череда стерильных лабораторий, бетонных ячеек, запутанных коридоров и людей в белых халатах. Не все жили в запертой комнате, и, согласно книгам, которые она читала до того, как их увезли, за пределами лаборатории существовал целый мир, огромное место, где мог жить оборотень, свободный от правил и циклов анализов крови.

Амели, которая занимала камеру рядом, с тоской говорила о жизни, которую оставила. Когда охранники приносили кашу, Амели смотрела на нее и жаловалась, как сильно скучает по Макдональдсу.

«Макдональдс — это тот парень с фермой, да?»

Тем не менее, несмотря то, что она не знала о жизни не за стенами, Проект любила слушать, как Амели и другие пленники рассказывают истории. Сказки о том, что за пределами лаборатории нет врачей в белых халатах, ожидающих их для новых тестов, или охранников, пинающих миски с варевом, а есть мир, где туалетная бумага не царапает ягодицы.

Итак, Проект верила в сказки. Это помогало убить время.

Потребовалось некоторое время, две тысячи семьсот шестьдесят одна секунда, если быть точной, перед тем как стихли звуки выстрелов и крики. Здание перестало дрожать, но сирены все еще выли, и красные лампочки все еще вращались под потолком. Проект предпочла бы крики этому вою.

И затем все стихло. Мертвая тишина опустилась на клетки, и даже заключенные замолчали и напряглись, вслушиваясь. Отсутствие шума оказалось даже хуже, чем рев сирен.

Щелчок и металлический лязг отпираемого замка в дальнем конце коридора заставил Проект отступить вглубь клетки. Беспокойство ледяной стрелой пробило ее тело, и она прикусила нижнюю губу.

Кто это?

Как правило, в чрезвычайной ситуации заключенные были последними, кого проверяли, они считались расходным материалом. Что-то в этом сценарии показалось неправильным.

Стук шагов — один, два, три… — оповестил о том, что кто-то пришел.

— Боже мой, у него есть пистолет! — закричал один заключенный.

— И он весь в крови.

— Добро пожаловать, смерть. Я ждал, — пробормотал тот, что выглядел, как кусок бесформенной плоти.

Ни один из комментариев не был успокаивающим, и Проект сделала еще шаг назад.