визуально различные идеи и гипотезы в виде частиц, находящихся во взвешенном состоянии в жид-

кости. Проверяемая наука представляет собой частицы, выпавшие в осадок на дно сосуда: они насла-

иваются по уровням (универсальности). Толщина осадка возрастает с ростом числа этих слоев, при-

чем каждый новый слой соответствует более универсальной теории, чем те, которые располагаются

ниже ее. В результате этого процесса идеи, первоначально плавающие в более высоких метафизиче-

ских областях, иногда настигаются растущей наукой, вступают с ней в контакт и оседают в ней. При-

мерами таких идей были: атомизм, идея единственного физического «принципа», или конечного эле-

мента (из которого получаются все другие элементы), теория земного движения (которое Бэкон счи-

тал фикцией), древняя корпускулярная теория света, теория электрического флюида (возродив-

*2 Следует отметить, что под решающим экспериментом я понимаю эксперимент, предназначенный для опровержения

(если это возможно) некоторой теории и, в частности, для осуществления выбора между двумя конкурирующими теориями

посредством опровержения (по крайней мере) одной из них, не доказывая при этом, конечно, другой (см. также примечание

1 к разделу 22 и Приложение *1Х).

256

шаяся как электронно-газовая гипотеза проводимости металлов). Все эти метафизические понятия

и идеи — даже в своей ранней форме — могли помочь внести порядок в человеческую картину мира, а в некоторых случаях они даже, может быть, приводили к успешным предсказаниям. Однако идеи

такого рода приобретают статус научных только после того, как они оказываются представленными в

49

фальсифицируемой форме, то есть только после того, как становится возможным эмпирический вы-

бор между каждой такой идеей и некоторой конкурирующей с ней теорией.

В ходе проведенного анализа я рассмотрел различные следствия принятых мною методологиче-

ских решений и конвенций, в частности критерия демаркации, сформулированного в начале настоя-

щей книги. Оглядываясь назад, мы можем теперь попытаться охватить единым взором ту картину

науки и научного исследования, которая была нами нарисована. (Я не имею в виду картину науки как

биологического феномена, как инструмента приспособления или как одного из средств производства

— меня интересуют лишь ее эпистемологические аспекты.)

Наука не является системой достоверных или хорошо обоснованных высказываний; она не пред-

ставляет собой также и системы, постоянно развивающейся по направлению к некоторому конечному

состоянию. Наша наука не есть знание (episteme): она никогда не может претендовать на достижение

истины или чего-то заменяющего истину, например, вероятности.

Вместе с тем наука имеет более чем только биологическую приспособительную ценность. Она не

только полезный инструмент. Хотя она не может достигнуть ни истины, ни вероятности, стремление

к знанию и поиск истины являются наиболее сильными мотивами научного исследования.

Мы не знаем — мы можем только гадать. И наши предположения направляются ненаучной, ме-

тафизической (хотя биологически объяснимой) верой в существование законов и регулярностей, ко-

торые мы можем открыть — обнаружить (uncover — discover). Подобно Бэкону, мы можем описать

нашу собственную современную науку («метод познания, который человек в настоящее время при-

меняет к природе») как состоящую из «поспешных и незрелых предвосхищений» и из «предрассуд-

ков»1.

Однако эти удивительно творческие и смелые предположения, или «предвосхищения», тщательно

и последовательно контролируются систематическими проверками. Будучи выдвинутым, ни одно из

таких «предвосхищений» не защищается догматически. Наш метод исследования состоит не в том, чтобы защищать их, доказывая нашу правоту; напротив, мы пытаемся их опровергнуть. Используя

все доступные нам логические, математические и технические средства, мы стремимся доказать лож-

ность наших предвосхищений с тем, чтобы вместо них выдвинуть новые неоправданные и неоправ-

дываемые предвосхищения,

1 Bacon F. Novum Organum. I, 26. 1620 [русский перевод: Бэкон Ф. Новый органон // Соч. в двух томах, т. 2. М.: Мысль, 1978, с. 16].

257

новые «поспешные и незрелые предрассудки», как иронически называл их Бэкон*3.

Путь науки можно интерпретировать и более прозаически. Можно сказать, что научный прогресс

«...осуществляется лишь в двух направлениях — посредством накопления нового чувственного опыта

и посредством лучшей организации опыта, который уже имеется»2. Однако такое описание научного

прогресса, хотя и не является совершенно ошибочным, тем не менее представляется несостоятель-

ным. Оно слишком напоминает бэконовскую индукцию — усердный сбор винограда с «бесчислен-

ных вполне зрелых лоз»3, из которого он надеялся выжать вино науки — его миф о научном методе, который начинает с наблюдений и экспериментов, а затем переходит к теориям. (Между прочим, этот

легендарный метод все еще продолжает вдохновлять некоторые новые науки, которые пытаются

применять его, будучи убеждены в том, что это метод экспериментальной физики.) Прогресс науки обусловлен не тем, что с течением времени накапливается все больший перцеп-

тивный опыт, и не тем, что мы все лучше используем наши органы чувств. Из неинтерпретированных

чувственных восприятий нельзя получить науки, как бы тщательно мы их ни собирали. Смелые идеи, неоправданные предвосхищения и спекулятивное мышление — вот наши единственные средства ин-

терпретации природы, наш единственный органон, наш единственный инструмент ее понимания.

*3Термин Бэкона «предвосхищение» («anticipatio») (см.: Bacon F. Novum Organum. 1,26.1620 [русский перевод: Бэкон Ф.

Новый органон // Соч. в двух томах, т. 2. М.: Мысль, 1978, с. 16]) означает почти то же самое, что и термин «гипотеза» в мо-

ем смысле. Бэкон считал, что для того, чтобы подготовить мышление к интуитивному восприятию истинной сущности, или

природы, вещи, его нужно тщательно очистить от всех предвосхищений, предрассудков и идолов. Источник всех ошибок

кроется в засоренности нашего собственного мышления — природа же сама по себе не лжет. Главная функция элиминатив-

ной индукции (как и у Аристотеля) состоит в том, чтобы помогать очищению нашего мышления (см. также: Popper К. R.

The Open Society and Its Enemies, vols. 1-2. London, Routledge, 1945J глава 24; примечание 59 к главе 10; примечание 33 к

главе 11 [русский перевод: Поппер К. Открытое общество и его враги. Т. 1-2. М.: Международный фонд «Культурная ини-

циатива», 1992], где кратко изложена теория индукции Аристотеля). Освобождение мышления от предрассудков понимает-

ся как некоторый ритуал, совершаемый ученым, желающим подготовить свое мышление для интерпретации (беспристраст-

ного прочтения) Книги Природы, подобно тому как мистическое очищение души требуется для подготовки ее к созерцанию

Бога (см.: Popper K. R. Conjectures and Refutations. The Growth of Scientific Knowledge London Routledge and Kegan Paul, 1963, «Введение»).

2Frank Ph. Das Kausalgesetz und seine Grenzen. Wien, Springer, 1932. * Та точка зрения, что прогресс науки обусловлен

накоплением чувственного опыта, все еще имеет широкое распространение (см. мое Предисловие к первому английскому

изданию 1959 г. этой книги). Мое отрицательное отношение к этой точке зрения тесно связано с моим неприятием учения о

том, что наука или знание обязаны развиваться, поскольку наш опыт обязан накапливаться. Напротив, я убежден в том, что

50

развитие науки зависит от свободной конкуренции идей и, следовательно, от свободы и что оно должно прекратиться, если