Пауза.

Оба молчали, испуганно таращась на меня.

– В данный момент вы подозреваетесь в соучастии в убийстве. Я хочу услышать вашу версию. Я – ваше спасение, другого нет. А теперь я слушаю. Ну?

И они заговорили. Оба. Путаясь, сбиваясь, мешая друг другу, они рассказали все. Через два с небольшим часа я покинул комнату для допросов, понимая, что услышал всю правду или по крайней мере их обрывочную версию этой самой правды.

Два приятеля-бродяги, Рон Фрейзер и Леонард Пиккет, обитали возле вокзала Юнион-стейшн. Оба когда-то служили в армии. Прямо на улице к ним подошел какой-то человек и предложил хорошие деньги за простую работу. Им предлагалось пробраться во внутренний двор ФБР и побегать там несколько минут, изображая из себя идиотов. Бродяги согласились, тем более что вживаться в роль не пришлось. Что касается камуфляжа, то форма принадлежала им самим, ее они носили каждый день, побираясь в парках и на улицах города.

Выйдя из одной комнаты, я зашел в другую, где меня ожидали два агента сверху. Оба держались очень напряженно.

Знают ли они что-то о Роне Бернсе?

– Вряд ли этим двоим известно больше, чем они рассказали, – сказал я. – Не исключаю, что нанял их Джеффри Шейфер. Оба обратили внимание на английский акцент. Словесный портрет совпадает. В общем, кто бы это ни был, он заплатил парням по двести долларов. По двести баксов за небольшой спектакль во дворе ФБР. – Я посмотрел на агентов. – А теперь ваша очередь. Расскажите, что случилось наверху. В кого стреляли? В Рона Бернса?

Один из агентов, Миллард, глубоко вздохнул:

– Информация только для тебя, Алекс. Понятно?

Я кивнул, ожидая самого худшего.

– Директор... убит?

– Убит Томас Уэйр. Стреляли в него, – проговорил агент Миллард.

У меня вдруг закружилась голова и задрожали колени.

Кто-то убил директора ЦРУ.

Хаос.

Едва весть об убийстве Томаса Уэйра распространилась за стены Гувер-билдинг, как о нем заговорили на всех телеканалах, а к самому зданию стянулись немалые силы репортеров. Конечно, никто не рассказывал им о том, что, по нашему мнению, случилось в действительности, и журналисты чувствовали – информацию придерживают.

Во второй половине дня поступило сообщение о том, что в лесу на севере штата Виргиния найдено тело женщины. Судя по всему, она и была тем самым снайпером, который убил Томаса Уэйра. Обнаруженная рядом с телом винтовка "винчестер-магнум" подтверждала наши предположения.

В пять часов Волк снова вышел на связь.

Когда в конференц-зале зазвонил телефон, Рон Бернс сам снял трубку.

Никогда раньше я не видел директора столь серьезным и мрачным. Томас Уэйр был его другом, летом их семьи часто вместе проводили отпуска в Нантакете.

– Вам необычайно повезло, директор, – начал Волк. – Пули предназначались не Уэйру. Я не часто совершаю ошибки, но знаю, что они неизбежны при проведении столь комплексной военной операции. Ошибки случаются на любой войне – такова суровая проза жизни.

Бернс промолчал. Лицо его оставалось бесстрастным, бледной маской, заглянуть под которую не могли даже мы.

– Я понимаю, что вы чувствуете, что вы все чувствуете. Мистер Уэйр был добрым семьянином, верно? И по сути своей вполне приличным человеком. Поэтому вы сердитесь на меня. Вам хочется схватить меня, а еще лучше просто уничтожить, как бешеного пса. Но постарайтесь стать на мою точку зрения. Вам были даны инструкции, для вас были определены правила, а вы поступили по-своему. И вот к чему это все привело – к несчастью, к смерти. Так будет всегда. Ваше упрямство и отказ следовать моим правилам будут вести к несчастьям и смертям. Это неизбежно. Только ставки возрастут, и речь пойдет уже не об одной жизни. Так что давайте двигаться дальше. Часы тикают. Вы не хуже меня знаете, как трудно в наше время найти людей, способных слушать и понимать. Все такие эгоисты, все думают только о себе. Возьмем, к примеру, нашего киллера, капитана Уильямс. Ее предупредили не рассказывать никому о той работе, для выполнения которой ее наняли. И что же? Разболтала обо всем мужу. И теперь ее нет. Насколько мне известно, вы уже обнаружили ее тело. А вот вам и еще одна новость: муж тоже убит. Можете забрать его тело из их дома в Дейтоне, штат Мэриленд. Адрес продиктовать?

– Мы уже нашли тело ее мужа, – заговорил Бернс. – Зачем вы звоните? Чего хотите?

– А разве это не очевидно, господин директор? Я хочу, чтобы вы поняли – я не бросаю слов на ветер. Вы будете делать то, что от вас требуется. Так или иначе, я все равно заставлю вас выполнить мои требования. А теперь, после необходимого вступления, позвольте перейти к неприятным для всех нас деталям – цифрам. Ваша плата за то, чтобы больше не слышать обо мне... Надеюсь, кто-нибудь взял карандаш и бумагу?

– Продолжайте, – сказал Бернс.

– Хорошо, продолжим. Итак, Нью-Йорк – шестьсот пятьдесят миллионов долларов. Лондон – шестьсот миллионов. Долларов. Вашингтон – четыреста пятьдесят миллионов. Франкфурт – четыреста пятьдесят миллионов. Общая сумма – два миллиарда сто пятьдесят миллионов американских долларов. Дальше. Я хочу, чтобы из тюрем были выпущены пятьдесят семь политических заключенных. Имена их будут сообщены вам в течение следующего часа. Пока лишь скажу, что все они с Ближнего Востока. Что бы это значило? Интересная головоломка, вам не кажется?

На доставку денег и освобождение заключенных у вас четыре дня. Времени вполне достаточно. Дополнительные инструкции относительно того, куда и как, получите позднее. Итак, у вас есть четверо суток. Отсчет начнем... прямо сейчас.

И вот что еще. Я абсолютно серьезен. Я также понимаю, что речь идет о большой сумме денег, собрать которую некоторым покажется "невозможным". Полагаю, такие голоса уже раздаются. Так вот. Не утомляйте меня нытьем и жалобами.

Короткая пауза.

– Вот зачем я звоню, мистер Бернс. Доставьте мне деньги. Освободите заключенных. И не делайте себе хуже. Да, кстати, еще одно. Я ничего не забываю и ничего не прощаю. Прежде чем все закончится, вы тоже умрете, директор Бернс. Так что будьте настороже. Почаще оглядывайтесь. Рано или поздно я окажусь у вас за спиной. И тогда – бум!.. Но это потом, а сейчас у вас есть четыре дня!

Волк положил трубку.

Глядя прямо перед собой, Рон Бернс процедил сквозь стиснутые зубы:

– Ты еще свое получишь. Я доберусь до тебя.

Он медленно обвел взглядом собравшихся и остановился на мне.

– Нас поставили на счетчик, Алекс.

– Мне бы хотелось, чтобы доктор Кросс поделился своими впечатлениями о русском маньяке. Он знает о нем все. Для тех, кто не знаком с Алексом Кроссом, скажу, что он перешел к нам из департамента полиции Вашингтона. Поверьте мне, они многое потеряли. Это он взял Кайла Крейга.

– И пару раз упустил Джеффри Шейфера, – добавил я, не вставая. – Мои впечатления? Стремление к полному контролю, к абсолютной власти. Я бы сказал так: ему нужна большая сцена, мировой масштаб. Креативен. Тщательно, до мелочей все планирует. Прекрасный организатор, умеет распределять работу, не останавливается перед принятием трудных решений.

Но самое главное – он порочен. Ему нравится причинять людям боль, заставлять их страдать. Нравится наблюдать за чужими страданиями. Он дает время подумать о том, что произойдет дальше. Отчасти это объясняется тем, что Волк понимает: нам трудно выполнить его требования, мы не можем, не хотим уступить без боя. И он знает, как трудно его поймать. В конце концов, бен Ладен ведь тоже пока на свободе.

И еще одно. Он сказал, что целью был директор ФБР, что произошла ошибка. По-моему, здесь что-то не так. Волк не мог допустить подобной ошибки в самом начале игры, а если бы и допустил, то не признался бы в ней. Нет, мне в это не верится.

Я взглянул на Бернса – как он отнесется к моим словам? – но директор только махнул рукой.