— Надо же, какой начитанный! А я бы, кстати, и не ответил. Буду теперь знать, что кайнозойская.

— Извините, я перебил.

— Да ладно. Я, если честно, вообще не представляю, как ты с такой кашей в голове живешь и связно рассуждаешь.

— Я могу вспомнить? — добраться до халявных знаний Масюни мне временами сильно хотелось, когда как слепой котенок тыкался в очевидные всем вещи.

— Нет, — покачал головой Андрей Валентинович, — Слишком, — он пощелкал пухлыми пальцами, подбирая подходящее выражение, — слишком нетривиальный коктейль лекарств ты выбрал, чтобы отравиться, все связи в хлам! Я в твою черепушку глубоко не лез, по мне человеческий мозг — слишком тонкая материя, и чем меньше вмешиваешься, тем лучше. Хочешь — проконсультируйся потом у других специалистов, но я тебя сразу предупреждаю: чудес не жди! Я уже матери твоей говорил: счастье, что не овощем остался!

— И что делать теперь?

— Жить, узнавать все заново. Ты про окна-то слушать собираешься?

— Да, конечно! — всем видом изобразил внимание, на что целитель только добродушно подмигнул и продолжил:

— Если окну не мешать, то в течение очень короткого времени оно развернется в полноценное гнездо, радиусом около пяти километров. Цифра, опять же неточная, если интересует — в литературе посмотришь. Особенно любят промышленные районы. Ах да, это я уже говорил! Ну так вот… В результате их расползания получается почти идеальный круг, внутри которого за пять-десять лет не остается ничего — ни деревьев, ни травы, ни животных, ни даже насекомых, ну, и построек, само собой.

Немного стали понятны папанины профессиональные сложности.

— А люди?

— А ты как думаешь? Ням-ням! Зашедших в круг и вышедших обратно — единицы! И это уже при сегодняшней разработанной защите, еще полвека назад не выходил никто!

Доктор дал мне время переварить новости, бывшие для него повседневностью.

— Сейчас на территории империи известно четыре действующих гнезда. Принято решение их не трогать, потому что сковырнуть их можно только тотальной бомбардировкой. Проворонили, защитнички! — почти сплюнул он.

— А почему — не трогать?

— После гнезда остается голый кратер глубиной примерно четыре метра. Если разбомбить и выжечь, окно схлопнется, но, во-первых, твари обязательно придут туда снова, это то немногое, что точно доказано, а во-вторых, представляешь, что останется после тотальной зачистки? Тот же выжженный кратер, где еще долго ничего расти не будет, если не похуже. Спрашивается — чего ради городить огород?

— Про окна и тварей я понял. И как часто такое случается?

— Ничего ты не понял, потому что я не все тебе еще рассказал! А случается?.. Два-три раза в месяц примерно, это я только нашу империю считаю. Но это в среднем по больнице. В девяносто седьмом двести сорок окон было, а в девяносто пятом — только три, основное на Африку тогда пришлось, вот и считай!

Второй фейспалм: с чего я взял, что живу в привычной РФ? Я бы еще Путина вспомнил! Но опять отклоняться, уточняя, кто на троне, не стал — и без того голова кругом шла.

— И как с этим борются? Не считая тотальной бомбардировки, конечно?

— А вот тут мы плавно подходим к Ведьме и подобным ей бойцам. — Доктор, подбирая слова для рассказа, задумчиво повертел в руках безделушку с собственного стола, неожиданно выбросил ее в урну и веско произнес, — Кодекс тварей. Странный, нечеловеческий, совершенно нам не понятный, но он есть. Прежде чем гнездо начнет полноценно разворачиваться — выходят четыре главные твари, их принято называть всадниками, по аналогии с всадниками Апокалипсиса: Чума, Глад, Раздор и Война. Эти имена давно прижились, так что если где-то их услышишь — почти наверняка разговор о гнезде. Окно всегда появляется чуть позже рассвета, и всегда до заката всадники ждут. Поединков. Если выиграть хотя бы два из четырех — окно схлопывается, твари убираются. Схватки, кстати, при любом результате состоятся все.

Я так вытаращился на доктора, что он поспешил пояснить, справедливо опасаясь за мое здоровье:

— Если успеть в первой половине дня, а сейчас уже научились фиксировать место открытия почти сразу, да и транспорт скоростной развит, то поединки идут один на один, опоздаешь до полудня — четыре на четыре.

— А…

— Не дурнее тебя! — отмахнулся Андрей Валентинович, с ходу вникнув, что я пытаюсь спросить, — Пробовали по-другому: и издалека расстреливать, и задавливать массой, и облучать чем-то — выходит хуже. Твари как-то понимают, что их пытаются надурить и тоже тогда не церемонятся. Где-то в пустыне, бывает, экспериментируют, но по слухам ничего путнего не получается.

— А если проиграешь три или все четыре поединка?

— Если выиграть хотя бы две схватки, то это идеальный вариант, но остается еще один: на втором этапе твари идут из окна потоком и можно просто стоять насмерть, не допуская их распространения. Когда у тварей набирается какой-то процент потерь, они опять же смываются. Здесь в ход можно пускать все, кроме химии — просто бесполезно. Ничего из отравляющих веществ на них не действует.

— Артиллерия, танки?

— Да хоть таран самолетом, и такое вроде бы где-то однажды применяли. А так — что успевают доставить, то и используют. Типичный пример: три дня назад окно открылось недалеко за городом, Ведьма выиграла у Чумы, но остальные всадники победили. После проигрыша волна идет мгновенно: Ведьма не столько от тварей пострадала, сколько от того, что оказалась на линии огня, не успела вовремя уйти.

— Окно закрыли?

— Закрывать ты у себя дома на кухне можешь, это не окно, а окно! — ни с того ни с сего вызверился док, — Схлопнули! Семьдесят четыре погибших, почти сотня раненых, кто-то наверняка еще скончается. Потери техники и боезапасов — на миллионы. Но если бы не отстояли — были бы миллиарды. И если что — бомбить нельзя! Нефтеперерабатывающий комплекс, да еще почти на границе с городом.

— А почему одни девушки?

— Были там и мужчины, их просто не к нам доставили. А так — да, женщины и девушки в основном. Соотношение полов — один к трем, в отдельных регионах уже один к четырем достигает. Среди одаренных — один к шести-семи. Кого ты ожидал увидеть?

Загрузился.

— А почему такой перекос?

— А черт его знает! Кто-то на тварей и окна грешит, кто-то на естественные природные процессы, кто-то на магию.

— Магию? — этот вопрос, признаюсь, меня пока интересовал больше всего.

— Магию, волшбу, колдовство, чароплетство! — согласился Андрей Валентинович, — Называй, как хочешь! Обычно принято магией — из какого-то англоязычного труда прижилось, но местячковые патриоты периодически поднимают вой за чистоту языка, тогда вдруг чуть ли не "волхование" возникает, а иногда и более неудобоваримые конструкции вроде "чудотворства". Историки до сих пор спорят: существовала ли магия до тварей или это они привнесли ее в наш мир. Упирают на то, что инквизиция сжигала ведьм задолго до появления окон. Мне, если честно, все эти диспуты до лампочки. Есть и есть. Но женщины гораздо чаще оказываются способны к ней, чем мужчины. А победить всадника обычному неодаренному человеку не под силу, легенды о героях древности в расчет не берем. Слушай! — взлохматил он свою редеющую шевелюру, — Давай ты все же почитаешь сначала? Я как-то не думал, что тебе чуть ли ни с сотворения мира все рассказывать придется!

— Ну, хотя бы совсем коротко — кто такая Ведьма, и чем мне грозит передача ей крови? — взмолился я. Идти обратно в надоевшую палату совсем не хотелось.

— Кровавая Ведьма — лучшая всадница Ногайских — Наталья Ногайская. Если помнить, что примерно восемьдесят окон из ста схлопываются как раз благодаря поединкам, то не мне объяснять ее ценность. Это нынче им не повезло — её постоянные напарницы были ранены на прошлом окне, молодняк поставили. А то бы и это окно схлопнули без проблем. А кровь… по поводу побратимства я пошутил. Плохим тебе это точно ничем не грозит, может даже количество искр потом подрастет, но и благодарности особой от них не жди. Клановые! — фыркнул он.